догадывался, что тот ему все равно ничего не скажет.
– Если она объявится, передайте, чтобы немедленно с нами связалась.
Йеппе протянул свою визитку.
Граф взял ее с улыбкой, ясно дававшей понять: этого ни за что на свете не случится.
Йеппе и Фальк пошли обратно к машине. Двое мужчин так и стояли на берегу, глядя им вслед.
Йеппе достал сигареты. Фальк приподнял бровь – огорченно вздохнув, Йеппе снова убрал их.
– Ладно, давай до Биспебьерга прокатимся. Ты знаешь, с кем там можно поговорить. Если Исак Брюггер раньше убегал и возвращался в больницу, возможно, так случится и в этот раз.
* * *
Утром в четверг Эстер навещала в Королевской больнице совсем другого Грегерса. Еще в коридоре она услышала доносящиеся из палаты веселые голоса, а когда дверь открылась, перед ней предстало неожиданное зрелище: улыбающийся Грегерс беседовал с соседом. Он сидел в постели, на щеках появился румянец.
– Вот она, моя юная соседка по квартире. Эстер, заходи, познакомься с Джоном!
Грегерс показал на пациента с соседней койки – тот так широко улыбался, что блестели стекла его очков без оправы.
– Представляешь, оказывается, Джон работал наборщиком в «Берлингске», ну как тебе? – Грегерс и сам всю жизнь проработал типографом газеты «Политикен». – И вот два старых печатника оказались в одной палате. Забавно.
Эстер подошла к соседней кровати и представилась, немного смущаясь от того, что стоит одетая перед человеком в больничной рубахе, из-под которой торчат бледные ноги. Рукопожатие у Джона было крепкое, ладонь – теплая. Она невольно подумала, что с виду он не похож на человека с тяжелой болезнью. Да и Грегерс тоже. Эстер подвинула стул и сняла плащ.
– Кажется, спал ты крепко?
– Как младенец!
Она засмеялась, хотя ей было не слишком весело. Ален не объявлялся со вчерашнего дня – с того момента, как выпорхнул из ее квартиры с тысячей крон, а ее стала мучить неуверенность. Здорово видеть Грегерса в хорошем настроении, хотя к этому надо привыкнуть.
– Пришли результаты сцинтиграфии?
– Недавно обход был. – Грегерс весело ей подмигнул. – Как раз собирался сказать. Баллонная ангиопластика на трех артериях – и я протяну еще десять лет. Как минимум. Операция в понедельник.
Эстер сжала его руку.
– Чудесная новость! Удачи тебе, друг!
– Если все будет хорошо, я в этот же день вернусь домой. Даже общего наркоза не будет, им нужен только катетер в паху. – Грегерс улыбнулся, чувствуя облегчение. – Через неделю я снова принесу нам булочки, вот увидишь. Все будет как обычно.
Эстер тепло улыбалась другу, хотя понимала, что у нее как раньше уже ничего не будет.
– Замечательно, Грегерс. Может, ты и уставать будешь меньше. Я приеду в понедельник – побуду с тобой после операции. Сделаю все, чтобы ты спокойно приехал домой.
– Вряд ли Грегерс хочет домой – в отделении столько милых девушек. – Джон искренне рассмеялся. – В любом возрасте можно оценить…
Дверь в палату открылась, тут же разрушив веселую атмосферу. Вошла медсестра с длинными розовыми волосами. Эстер узнала в ней Трину.
– Завтрак. Сыр или салями? – Она покосилась на Эстер. – Ваша подруга с вами поесть не сможет.
Эстер безобидно улыбнулась.
– Все в порядке, я завтракала…
– Что вы будете? Сыр или салями?
Грегерс поднял указательный палец.
– Я хотел бы поинтересоваться, кто повар – тот самый, кто приготовил пережаренную куриную грудку без соли и перца, которую я пытался пропихнуть в глотку вчера вечером? В таком случае мне только кофе, спасибо.
– И мне тоже! – откликнулся улыбающийся Джон.
Медсестра даже бровью не повела. От нее веяло разочарованием – столь явным, что можно резать и подавать на завтрак. Последовала длинная пауза – затем она мотнула головой, принесла два закрытых фольгой контейнера и поставила на столики у кроватей.
– Если бы вы только знали, как мы устаем и какая напряженная у нас работа, вы бы над нами не смеялись… Приятного аппетита!
Медсестра вышла из палаты, не оглянувшись.
– Я вел себя чересчур грубо? – В кои-то веки Грегерс искренне засомневался.
– У нее выдался трудный день, Грегерс, не обращай внимания. – Эстер встала. – Завтракайте спокойно. Я пойду домой – надо с собаками погулять.
– А мы с Джоном спокойно обсудим мужские дела. – Грегерс подмигнул соседу. – Кстати, я тут задумался – где я эту обезьяну раньше видел?
Эстер застегнула плащ.
– Придется уточнить, что за обезьяну ты имеешь в виду, – они тебе часто попадаются.
– Новый сосед снизу. Который клянчил еду, когда мне плохо стало.
Ален! Эстер невольно покраснела.
– Где же ты его видел?
– На кухне ресторана, вернее гриль-бара. На Нёрреброгаде.
Грегерс стал снимать с еды фольгу.
– Фу, и это салями? Она же прозрачная.
– Ты о чем? Ален – музыкант.
Грегерс откусил кусок булочки и попробовал пожевать.
– Очень может быть, но полгода назад он жарил картошку фри на Нёрреброгаде. Я лиц не забываю. Джон, а вот эти мелкие жесткие штуковины – это что такое? Редиска, что ли?
Эстер вышла из палаты, тихо пожелав им приятного аппетита, – в душе у нее крепла тревога.
* * *
Исак не вернулся в отделение U8 больницы Биспебьерга. Его комната пустовала – если не считать криминалиста, ползавшего у окна с порошком и кисточкой.
Атмосфера в отделении царила тревожная, как будто побег одного пациента разбередил и напугал всех. Страх перед возможностями, страх их упустить.
Йеппе осекся. Наверное, он фильмов насмотрелся. На самом деле тревогой веяло в основном от бледной старшей медсестры отделения. Сжав губы, она стояла перед ними в дверях пустой комнаты – похоже, она вообще не спала. Йеппе о таком знал не понаслышке.
– Значит, вы по-прежнему понятия не имеете, где он может быть? – удрученно спросила она. – Неужели его никто не видел и он ни с кем не общался?
– К сожалению, пока нет.
Фальк поднял палец, собираясь задать вопрос.
– Нельзя ли пойти туда, где мы сможем поговорить наедине? Может, в комнату отдыха персонала, где мы были в прошлый раз?
Медсестра рассеянно кивнула.
– Вообще вам надо бы еще с Симоном поговорить. Я его приведу.
Она провела их по коридору к комнате отдыха персонала, включила свет и ушла. Через две минуты дверь открылась и вошел Симон Хартвиг. Если у воспитательницы просто был усталый вид, то воспитатель скорее напоминал покойника. Нездоровый блеск кожи лица – как будто за ночь его не раз прошибал пот.
– Хотите кофе?
Он не поздоровался и даже не взглянул на них.
– Да, спасибо.
Зашумел чайник, и они сели на холодные пластмассовые стулья. Фальк аккуратно расстегнул верхнюю пуговицу на
