на дорогу, и пела, очень стараясь успокоить ребенка. Судя по реакции дочери, ей это не слишком удавалось.
Когда они доехали до Нёрревольда, Анетта взмокла от пота, а дочь все кричала. Припарковав машину у желтого бордюра, Анетта подбежала к задней двери, чтобы забрать младенца с сиденья на руки. Несколько секунд в объятиях матери – и девочка перестала плакать. А вот Анетта, наоборот, начала.
На макушку дочери падали крупные соленые слезы. Это же просто нервы, как сказала бы ее мать. Обыкновенная усталость и нервы.
Анетта одной рукой вытащила из багажника коляску и с трудом ее разложила. Затем аккуратно уложила дочь – к мягким одеялам, плюшевым мишкам и всяким блестящим штуковинам – и покатила коляску по Эрстедскому парку. Полгода назад там в сугробе нашли труп. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Малышка спокойно поглядывала на кроны деревьев, будто мир – чудесное место и она за всю короткую жизнь ни разу не расстраивалась. Ее всегда легко любить, когда она так лежит.
На живописном мостике над озером стояла Танья Крусе с коляской, ожидая Анетту. Бывшая медсестра «Бабочки» согласилась встретиться, но спросила, нельзя ли совместить встречу и ежедневную прогулку с коляской. Хотя несколько необычно сочетать следственную работу с уходом за ребенком, Анетте этот вариант вполне подходил.
– Здравствуйте. Вы, должно быть, Танья? – Анетта покатила коляску рядом с высокой блондинкой в плаще в зеленую полоску и протянула ей руку. – Анетта Вернер. Спасибо, что согласились со мной встретиться.
– Здравствуйте. – Танья Крусе широко улыбнулась. – Как вы уже наверняка знаете, за мной наблюдают два сотрудника полиции. – Она кивнула на полицейских, стоявших на тропинке в ста метрах от них. – Но они держатся на расстоянии.
– Да, мы… решили, что так безопаснее, – соврала Анетта, надеясь, что ее не узнают.
Танья склонилась над коляской Анетты.
– Ой, ну какая милая. Девочка, верно? Наверно, родилась сильно позже старших братьев и сестер?
– Что-то в этом духе.
– Как ее зовут?
Анетта пожала плечами.
– Мы еще не решили.
Затем она, как и полагается, заглянула в шикарную ретроколяску Таньи Крусе. Там лежала кукла. В вязаной шапочке, укрытая красивым одеялом. Кукла, хоть и очень похожая на настоящего ребенка.
– Ее зовут Амалия.
Анетта редко терялась, не зная, что сказать, но сейчас был именно такой случай. Она замерла, наклонившись над блестящей коляской, и не могла произнести ни слова.
– Я прекрасно знаю, что это кукла. Не волнуйтесь.
– Ха-ха, ладно, ясно. – Анетта выпрямилась и смущенно огляделась. – Куда пойдем?
– Мы всегда обходим озеро по часовой стрелке.
– Хорошо.
Анетта развернула коляску, и они двинулись по тропинке; две женщины с колясками, за ними – двое полицейских. Они смущенно молчали, Анетта запыхалась и – что ей совершенно несвойственно – чувствовала себя неловко.
– Знаю, мои коллеги беседовали с вами об убийствах, но, как я уже говорила, мне хотелось бы задать вам еще несколько вопросов. – Анетта достала для дочки соску и попыталась не обращать внимания на абсурдность ситуации. – Ким Сейерсен. Не расскажете мне о нем? О несчастном случае.
– Ким. Милый парень, хороший воспитатель, ужасно, что он погиб вот так… Он был пьян в тот вечер. Все пили, но Ким перебрал. Не знаю, зачем Рита решила устроить вечеринку. На самом деле это недопустимо, алкоголю в интернате не место. Но Рита всегда свои правила устанавливала.
Танья Крусе поправила одеяло на лежащей в коляске кукле.
– Ким критически относился к стилю управления Риты, хотел уменьшить дозу препаратов и изменить питание. Они часто это обсуждали – Ким, психиатр и Рита.
Они шли параллельно Фаримагсгаде – справа к озеру спускался газон. Летом на траве валялись молодые люди, теперь же остались только коричневые листья и лужи. К облегчению Анетты, ее дочь заснула.
– Сначала все было хорошо. Мы развели костер в саду, жарили мясо и пили красное вино. Подростки не хотели спать, раз у нас праздник, и выходили к нам. Но Ким напился и опять стал спорить с руководством. В одиннадцать вечера я ушла спать. Просто неприятно стало.
– То есть, строго говоря, вы не знаете, что случилось с Кимом?
– Нет…
Высокая женщина приподняла плечи почти до самых ушей и сощурилась – появилась сеточка преждевременных морщин. Похоже, она из тех, кого ждут межпозвоночная грыжа и очки.
Анетта сменила тему.
– Говорят, Пернилла влюбилась в Кима и чувствовала себя отвергнутой. Могли ли она и ее друзья мстить за это?..
Танья Крусе резко остановилась.
– Никогда большей глупости не слышала! Это просто-напросто откровенная ложь. Пациенты боготворили Кима, а Пернилла любила его как старшего брата – они бы никогда не сделали ему ничего плохого. Никогда! Кроме того, она была очень тихой, никогда не устраивала истерик. Кто вам такое сказал?
Анетта не видела причин держать это в тайне.
– Петер Демант.
– Ха! Демант.
Она презрительно расхохоталась, изо рта вырывались облачка пара.
– Если у кого и был повод убить Кима, то у него!
– Но в тот вечер его не было?
Анетта покатила коляску, и Танья Крусе пошла за ней.
– Он так сказал? – Она крепче сжала ручку; казалось, Танья говорит сама с собой. – Вранье. В тот вечер Ким спорил и с Ритой, и с Петером Демантом, я это точно помню.
– Может, он просто забыл?
Они прошли мимо статуи. Анетта увидела, что она называется «Умирающий галл» – в этом было что-то особенно уместное.
Танья Крусе вздохнула.
– Может быть… Как я уже сказала, когда Ким утонул, я лежала в постели и никогда не задавала вопросов, был это несчастный случай или нет. Но хочется верить, что все-таки несчастный случай, потому что если твой знакомый… Но Демант…
– Что – Демант?
От порыва ветра в воздух поднялась опавшая листва – она кружилась над двумя женщинами с колясками, словно стая мертвых бабочек. От влажных листьев веяло запахом гнили.
– Не люблю пускать сплетни, но я никогда не доверяла Деманту. Он умный, не сомневаюсь, просто такой… вел себя как король, если вы понимаете.
– Высокомерный?
– Более чем! Хотел, чтобы ему потакали, чтобы его боготворили – не знаете таких мужчин? – Танья Крусе покачала головой. – М-да. Не знаю, я и сама понимаю, мои слова похожи на сплетни. Когда людей убивают, это же безумие, просто непостижимо. Что-то здесь не то. Не то.
Они покатили по Тёрревольд туда, откуда пришли, под колесами колясок хрустел гравий.
– Поговорите с девушкой Кима, Ингой. У меня есть ее адрес. У нее свое мнение насчет того, что тогда произошло.
Впереди показался мостик. Как по команде, дочка Анетты
