В аудиторию торжественно входит капитан Воловский, даже усы у него торчат сегодня как-то по-особенному. Мешковский докладывает о готовности взвода к сдаче экзаменов, потом отходит и садится в углу. На этом его роль пока закончена. Теперь он может только слушать, как отвечают его подопечные, радоваться успехам и переживать неудачи. Подпоручник кладет на колени планшет, вынув из него общую тетрадь для проверки правильности ответов экзаменующихся.
Капитан подходит к стоящей у стены кафедре и раскрывает журнал.
Кто будет первым? Об этом думают и Мешковский и курсанты. В аудитории напряженная тишина. Идти первым никто не хочет! В этом случае человек всегда больше волнуется… Другое дело — сдавать третьим или пятым, когда экзаменационная атмосфера становится привычной.
Воловский отрывает взгляд от журнала и улыбается:
— Сейчас увидим, кто как подготовился. Отвечайте спокойно, не торопясь…
В этот момент в аудиторию заходит начальник училища в сопровождении заместителя по учебной работе и незнакомого советского полковника. Инспекция!
Воловский командует: «Смирно!» — выходит навстречу прибывшим и докладывает. Затем начальник приветствует его и обращается ко взводу:
— Здравствуйте, товарищи курсанты!
— Здравия желаем, товарищ полковник! — отвечает взвод.
Инспектирующие садятся рядом с преподавателем. Переговариваются шепотом.
Хотя все знали о возможной инспекции, все же волновались. Одно дело — сдавать экзамены своему преподавателю, а другое — известному своей строгостью и высокой требовательностью начальнику училища!
Полковник Ольчик сидит спиной к Мешковскому. Вдруг поворачивается к нему и спрашивает шепотом:
— Ребята подготовились?
— Так точно… — не совсем уверенно отвечает Мешковский. Да и кто может предвидеть, что произойдет во время экзаменов?
В глазах Ольчика веселые искорки. Понизив голос так, что его слышит только Мешковский, спрашивает:
— А вы сами-то подтянулись?
Командир взвода не знает, что ответить. Положение спасает Воловский. Обращаясь к начальнику, он спрашивает:
— Разрешите начать, товарищ полковник?
Мешковский в раздумье. Полковник помнит его не слишком удачный дебют в училище! Если теперь у ребят экзамены пойдут наперекосяк, то Ольчик решит, что это вина командира взвода. Ну а как же иначе? Каков командир, таков и взвод. Звучит первая фамилия:
— Курсант Кшивка!
Мешковский едва не уронил планшет: «Неужели Воловский не мог вызвать первым кого-то другого? Он же знает, что Кшивке всегда трудно давалась теория стрельбы. И начал именно с него… Что будет? Ведь мог же вызвать кого-нибудь из лучших стрелков взвода — Заецкого, Сумака или Добжицкого…»
Тем временем капитан обращается к курсанту:
— Подойдите, пожалуйста, к стереотрубе… — и задумывается, выбирая тему.
«Дал бы ему что-нибудь полегче», — переживает Мешковский.
Воловский уже решил:
— Вы ведете стрельбу в следующем положении. Большой угол наблюдения…
Мешковский записывает исходные данные, которые диктует Кшивке преподаватель. Видит, как начальник училища заглядывает в журнал. Наверное, проверяет оценки Кшивки. А они не самые лучшие, красуется и двойка…
Кшивка что-то записывает в тетрадь, потом оглядывается. Мешковский не замечает растерянности на его лице. Сидящий неподалеку от командира взвода курсант Заецкпй удовлетворенно улыбается.
«Чего это он?» — с удивлением думает офицер. Если бы Ольчик не сидел так близко, командир взвода попробовал бы подсказать Кшивке. Заецкий, кивая и улыбаясь, вырывает листок из блокнота и через соседей передает записку Мешковскому. Тот читает: «Мы эту тему проштудировали от «а» до «z»! Он досконально знает ее!!!»
Командир взвода только теперь вспоминает, что Кшивка из группы Заецкого. А экзаменуемый уже начал отвечать.
«Неплохо, неплохо…» — отмечает про себя Мешковский. Кшивка ведет «стрельбу» хорошо. Да что там хорошо, просто отлично, грамотно и быстро, уверенно вводит необходимые поправки. Команды подает звонким голосом, от которого все в аудитории улыбаются. Когда он закончил отвечать, Мешковский взглянул на Воловского. Капитан удовлетворенно подкручивает ус и обращается к Ольчику:
— У вас, товарищ полковник, будут вопросы к экзаменуемому?
Мещковский не видит лица начальника училища, только замечает, что тот отрицательно качает головой. И одновременно слышит, как полковник в советской форме громко шепчет:
— Молодец!..
Эту оценку слышит весь взвод. Лица ребят светлеют. Каждый из них многое бы отдал, чтобы заслужить такую похвалу, но никто не чувствует зависти. Кшивка, как и Заецкий, заслужил ее. Сосед одобрительно хлопает его по плечу. Мешковский заговорщицки подмигивает Заецкому.
Экзамен продолжается. Через два часа все курсанты уже «отстрелялись», и никто во взводе не получил неудовлетворительной оценки.
Уходя, Ольчик подзывает к себе Воловского и командира взвода.
— Я доволен, — говорит он. — Благодарю вас, товарищи офицеры!
— Во славу родины, товарищ полковник! — отвечает Мешковский.
VI
В перерыве после каждого часа экзаменов Казуба переписывал у преподавателей оценки курсантов, складывал их, делил и умножал. Полученный средний балл каждого взвода и лучшую личную оценку он старательно вычерчивал на специально приготовленной таблице.
С первого дня экзаменов стало ясно, что борьбу за первенство поведут между собой взводы Мешковского и Романова. Чаша весов склонялась то в одну, то в другую сторону. Разгоряченный Мешковский бегал ежечасно в батарею и обеспокоено следил за появляющимися на таблице результатами.
Взводы Виноградова и Чарковского отставали, что беспокоило Казубу, который волновался за общий исход соревнования между батареями дивизиона. Два раза в день он подсчитывал средний балл всей батареи, а потом с равнодушным видом, который, впрочем, уже никого не мог ввести в заблуждение, отправлялся на разведку в другие батареи дивизиона. Настроение у него было отменным: шестая батарея шла впереди.
Наконец наступил последний день экзаменов. Он принес победу третьему взводу. Не зря Романов был на фронте командиром подразделения топографов. Преимущество, проявленное его курсантами в этом предмете, оказалось решающим.
Когда Мешковский узрел на таблице цифры, отображающие разницу в баллах, набранных вторым и третьим взводами, он покраснел и недоверчиво принялся за расчеты, чтобы самому убедиться в их правильности. За этим занятием его и застал Казуба. Мешковский исподлобья взглянул на него и продолжал считать. Наконец огорченно вздохнул — расчеты оказались верными.
Подошел всегда спокойный Романов, только на этот раз его глаза весело блестели. Мешковский протянул ему руку:
— Ну что ж, поздравляю.
Появился и Брыла. Уже издалека он крикнул Мешковскому:
— Проиграл, браток!
— Что делать, не повезло.
Мешковский произнес это с такой досадой, что хорунжий захотел приободрить его:
— Не огорчайся, это ведь только первый семестр. Посмотрим, как будет на финише…
Мешковский прищурился и тряхнул головой:
— Я из кожи вылезу, но в следующем семестре мой взвод займет первое место. Спорим на планшет и парабеллум.
Казуба аж крякнул и ударил себя по колену.
— Ну, Ромашка, — так ласково называл он Романова, — пользуйся случаем! Парабеллумы на дороге не валяются!
— Идет! — протянул руку Романов. — Только не вылезай из кожи. И вообще, исход соревнования зависит прежде всего от ребят, а уж потом от тебя.
* * *
Казуба сиял. Брыла также поддался общему настроению. Майор Мруз присутствовал на экзамене по страноведению.
— Экзамены ваша батарея сдала хорошо. Налицо результаты проведенной вами работы, — отметил он.
— Это просто ребята молодцы, товарищ майор, — скромно заявил Брыла.
— Да-а-а, — проворчал Мруз.
Хорунжий сразу понял, что имеет в виду майор.
— Я думаю, что с тем уже покончено. Это, наверное, была работа дезертиров.
— Вы так думаете?
— Так точно. Я почти уверен в этом. Теперь мы хозяева положения.
Майор пристально посмотрел на него.
— Запомните, борьба только началась. Враг затаился, но использует любой наш просчет…
Вскоре были оглашены окончательные итоги экзаменов, и хорунжий вместе с другими офицерами батареи праздновал успех своего подразделения. Шестая батарея заняла первое место в дивизионе как в общем, так и в личных зачетах, где результаты соревнований оказались неожиданными. Первое место занял Чулко. Добжицкий, который считался основным претендентом, занял только четвертое место, вслед за Бжузкой и Сулимой. Но самым удивительным было то, что он не очень-то переживал по этому поводу.
