— Это им тут всё провоняло? — полюбопытствовал Лёшка.
— В общем-то, да. Но ведь Веник придумает, как его от этого запаха отчистить. И ещё в стойбище много оленьих шкур. Не выскобленных — их только присолили. Тёплые, зимние ещё. Отдадут, сколько увезём. Им лишняя тяжесть сейчас ни к чему — пойдут к морю. А соль требуется. Они даже спрашивали, придёт ли, как обычно, группа Аона, которая тоже приносила им соль.
— Думаю, у впадения этой реки в ту, по которой мы приплыли, поставим что-то вроде капитального чума, — рассудил Лёха. Будем туда соль забрасывать, а оттуда забирать жир и шкуры.
— Я девочкам обещала смородинового листа подкинуть, Иван-Чая и дубовой коры, — вспомнила Леночка. — А ещё скальпелей и пробойник для дырочек под шнуровку, а они мне ниток отмотали из сухожилий — для обуви подойдут, потому что очень прочные. И вообще, хочу этот маршрут для себя застолбить — тут обалденная ягода морошка.
* * *
С утра осматривали лодки хозяев. На каркасах, собранных частично из дерева, частично из костей, были натянуты оболочки из шкур, очень прочно сшитых и замазанных всё тем же жиром. То есть, технические решения, в принципе, ожидаемые — крепёж ремнями и сухожилиями. Ничего примечательного из этого почерпнуть не удалось.
Потом перетапливали жир, заливая им горшок за горшком и добавляя малую меру очищенной белой соли — кажется, смердеть после этого он стал не так яростно. Часть жира забрали прямо так, как был, завернутым в шкуры — горшков опять оказалось недостаточно. А потом заторопились обратно, взяв груза ровно столько, чтобы не перегрузить свои байдарки — уж шкур-то в этом стойбище, действительно, было, хоть завались.
Как ни странно, до дома добирались снова месяц — встречное течение оказалось слабее. Прибыли уже, когда август подходил к концу. Выяснилось, что группа Аона прошла на лодках мимо их селения в середине июля — обещали заглянуть и на обратном пути в октябре. Как разминулись с ними по дороге? Так кто знает, в какую протоку те свернули? И вообще могли сделать остановку не с той стороны любого острова — озер в верхней части пути встретилось несколько.
Глава 27
Ещё не осень
— Вот, собственно, и всё, что мы нашли, — подвёл Веник итог своему рассказу о том, как провёл лето.
— Шкуры будут кстати, — кивнула Лариска. — Уверена, что выделаются.
— Жир на мыло переведём, — одобрила Наташка.
— В сентябре пошлём несколько лодок за икрой и балыками, — согласилась Любаша. — Только ты больше не уматывай так надолго — тут целый клубок проблем, которые до твоего возвращения оставили нетронутыми.
— Не понял! Что за проблемы? Вы же кучу железа наплавили, пристройку к дому забабахали! Дубраву отыскали всего в дне пути отсюда. А сколько инструментов новых! Один сверлильный станок чего стоит! — Шеф не на шутку удивился.
— Не! Фигня это, — вдруг заговорила обычно молчаливая Лида. — Обычные повседневные моменты. А нам нужен прорыв. Новые горизонты, перспективы. Чтобы руки чесались. Ну, помнишь, как с землянкой было, с железом, с новым домом. А то делали, делали — и сделали. Ну и что? А ничего нового.
— Та-ак! — обвёл Веник взглядом столовую. — Разброд и шатание. Цели им великие подавай. Босс! Утром развод на работы за тобой. У меня всё.
* * *
Как обычно за завтраком Саня при помощи Любаши нарезал задачи на день, после чего заключил: — Шеф в распоряжение Светки.
Почему при этих словах у многих просветлели лица, Веник не понял. Это стало ясно чуть позднее.
В бывшем лодочном сарае, столярное содержимое которого вместе со станками перекочевало в новую добротную тёплую пристройку, стояло несколько печек, у которых колдовали Светка и Пуночка.
— Так чего делать? — Веник внёс охапку хвороста и сложил её у входа.
— Думать, Вень, думать, — кисло улыбнулась девочка. — Мы ведь с тобой вместе не изучали химию с самого первого класса и по седьмой. Поэтому знаем до обидного мало. Я уже так всех забодала своими вопросами, что от меня стали шарахаться.
— Ладно, бодай меня, — усевшись на перевёрнутую корзину, парень приготовился слушать. — Хотя, лучше расскажи все подряд с самого начала. А как выговоришься, тогда уже и спросишь.
— Ну, мы торф прожаривали в чайнике, также как щепки или кору. Из торфа ничего вниз не капало — ни смолы, ни дёгтя. Зато получался вполне годный уголь. Но его оставалось меньше, чем торфа — специально взвешивала. Отсюда вывод — что-то улетучивается, то есть испаряется и уходит в воздух. Это потому что запахи при этом очень густые. Вот это я и решила как-то уловить.
Сделали мне чайник с двумя носиками — один вниз, а второй вверх. Но нижний носик я заткнула, а верхний, согнутый крючком, опустила прямо в чашку с водой. Когда стала греть — в чашке забулькало. То есть, да, выходят какие-то испарения. Причем много — они уносят примерно треть начального веса или даже две пятых. Жидкости в чашке становится больше, и она сначала начинает странно пахнуть — как-то и знакомо, и незнакомо. А потом, когда всё заканчивается, запах постепенно исчезает.
Вот она у меня в кувшинчике, — Светка вытащила пробочку и поднесла сосуд к носу Веника. Тот невольно отшатнулся.
— Действительно, что-то напоминает, но запах слабый, — выплеснул немного в чашку и поднёс горящую лучинку. — Хм! Не горит! И как, прибавка к массе жидкости соответствует потере массы торфа?
— Нет. Вдвое меньше.
— Ладно, Свет. Давай, что ты ещё накопала?
— Ещё я точно так же нагревала берёзовые щепки. Вот какая жижа оказалась в чашке, — она откупорила следующий кувшинчик.
— Фу-фу! Сильно пахнет. Проверим, горит ли. Хм! Немножко горит. Ещё что ты успела изучить по этому методу?
— Ещё руду. Её ведь прокаливают, значит, из неё что-то улетучивается. Вот я и это проверила. Массы теряется совсем мало, и газа выходит тоже чуть-чуть. Буквально несколько пузырьков. Вот, что оказалось в воде, — Света открыла третий кувшинчик.
— Немножко пахнет, — принюхался Веник. — И не горит. Какие ещё достижения?
— Выпарили горшок щёлока — вот такой порошок получился. Если растворить его в воде — опять будет щёлок. Это мы проверили с Пуночкой аналогию с поведением соли — мы же её постоянно растворяем, фильтруем и выпариваем.
— Интересно! — Веник взял и бросил по щепотке серого порошка в каждую из чашек. — Не шипит, шипит и шипит, но слабо. Причём там, где пуще пахнет, там и шипит сильнее. Давай-ка проверим твои жидкости на шипучесть с чем-нибудь ещё. Не просто с камнями, а с чем-то более изменчивым. Хотя бы вот! — это что за паста?
— Гашеная известь. Взяла со стройки, чтобы вылепить несколько чашек. Она же затвердеет со временем.
Веник отщипнул по крошке и бросил в те же три чашки: — примерно та же картина. Давай проверять дальше.
Больше у ребят ничего не зашипело.
— Та-ак, — слегка очумевший к вечеру Веник затравленно осмотрелся. — А что ты ещё нагреваешь?
— Еловые поленья на смолу и бересту на дёготь. Но для них сделаны большие печки с оттоком снизу.
— То есть ты не знаешь, выходит ли при этом газ?
— Знаю, что выходит, потому что есть запах. Но он же не пойдет через воду, если есть открытое отверстие для слива.
— Давай пока завяжем с разборками — в принципе, проблема в том, что тут явно имеется нечто важное. Вопрос в том, как его ухватить.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что сода с лимонкой шипят точно также. А лимонка — кислота.
— И зачем нам кислота?
— В «Таинственном острове» Сайрус Смит очень много чего при помощи кислоты сделал. Взрывчатку точно помню, и вроде как ещё что-то очень полезное.
* * *
— Итак, из результатов твоих экспериментов следуют вполне логичные выводы — при нагреве торфа или щепок в закрытом объёме из них что-то выделяется. Если оно жидкое, то стекает на дно. Если газообразное — уходит за счет давления от расширения при нагреве в любую щель.
Жидкое у нас это или смола, или дёготь — нужно дать ей вытечь из зоны нагрева, но так, чтобы не наружу через отверстие, а всё в том же замкнутом объёме. Иначе через ту же дырку усвистит газ, как было с торфом в печи для смолы. Приделываем снизу сбоку трубку на конец которой насаживаем кувшинчик. Есть у тебя проверенный способ герметизации стыков? Имею в виду стыков керамики, да чтобы не боялся нагрева? — подумавший ночью Веник с самого утра набросился на Светку.
— Нет у меня никакой герметизации. Я даже не уверена, что сама керамика ничего не пропускает. Опять же крышка чайника — она же просто так лежит, камушком придавленная.
— Да-а-а… просто каменный век у нас какой-то, — улыбнулся Шеф. — Пойдём терзать Галочку.
Галка сразу ответила честно — чем больше в глину подмешано полевого шпата, тем пористость меньше, потому что он расплавляется и затекает в щелочки и трещинки. Но это не очень надёжно, потому что тушёнка даже в самых лучших горшках портится, как ни притирай крышку. То есть воздух потихоньку проходит сквозь стенки, но по отношению к жидкостям этого не заметно, ну и воздух, всё-таки, очень медленно проникает — недели, а то и месяцы.
