Сенечка расхохотался во весь голос и хлопнул себя по коленке.
— Черт побери, Никита! Ты подкинул прекрасную идею для моего романа. Люди, так долго скрывающие свои пороки, наконец не выдерживают. У них в душе накопилось столько всякой гадости, что они напропалую начинают друг другу устраивать всякие мелкие пакости, которые заканчиваются крупными — убийствами и отравлениями. В итоге этот город превращается в настоящее змеиное логово, рассадник преступности и разврата. Мораль: ложь всегда порождает грязную правду. Каково?
Я отрицательно покачал головой.
— В таком случае, уж лучше ложь.
В том, что ложь далеко не лучшее, я вскоре убедился. До ужина мы с Вано успели поговорить с каждым наедине. Как мы и предполагали, никто ничего стоящего не сказал. Ответы были односложными и практически одинаковыми. И сводились к одному. Жемчужане единодушно утверждали, что каждый из них ушел в тот вечер домой, и никто ничего подозрительного не заметил. Впрочем, возможно, они и не лгали. Я очень сомневаюсь, чтобы преступник на глазах у всех демонстративно развернулся на З6О градусов и бросился назад в гостиницу, не забыв при этом громогласно сообщить, что он бежит убивать адвоката. И все же напряжение витало в воздухе. И рассеялось только когда все уселись за стол и принялись за еду. Тогда пошел более менее непринужденный разговор, в основном о прекрасных кулинарных способностях Ли-Ли, которая прекрасно готовит чесночный соус и малиновое желе. В этом я был полностью солидарен с жемчужанами.
Волна напряжения вновь накатила, когда в гостиную вошли Белка и Угрюмый. Пожалуй, никто их не ждал. Все оторопело уставились на сомнительную парочку. И все же горожане вынуждены были проглотить и это. Поскольку каждый в некотором роде чувствовал свою вину перед Угрюмым. А некоторые даже сказали пару ласковых слов Белке и ее папаше, поздравив с освобождением.
И Угрюмый, и Белка, видно, не держали зла на своих земляков и вели себя очень дружелюбно. Белка даже вспомнила, что когда-то закончила самый престижный колледж. И в ее лексиконе появились новые слова, типа: «пожалуйста» и «извините». Чем она окончательно добила жемчужан. А уже когда зашла речь о профессоре, все окончательно признали Белку с Угрюмым и негласно включили их в свой коллектив. Поскольку Белка и Угрюмый полностью поддержали мнение земляков, что профессор — темная личность и его побег является ничем иным, как признанием прямой или косвенной вины. А при заявлении Белки о том, что она станет помогать правосудию в поисках преступника, кто-то даже умудрился ее ласково назвать «милая девочка». А дочь мэра, Полина, даже предложила ей сыграть в четыре руки дуэт Лизы и Полины из оперы Чайковского «Пиковая дама». Галка же, племянница доктора Ступакова невинно предложила Белке сходить с ней в киношку. Я мысленно представил, что это может быть за киношка, вспомнив, как она заворожено смотрела более чем неприличный фильм в компании мэра. Но в любом случае, молодежь Жемчужного наконец-то соизволила принять Белку в свою компанию. И я этим был вполне доволен.
В общем вечер получился довольно бессмысленным. Хотя нельзя и отрицать некоторых положительных моментов, которых мы достигли. Во-первых, после такой артподготовки уже вряд ли бы кто стал подозревать, что Заманский мог прятаться в доме Угрюмого. А во-вторых, мы с Вано поочередно и незаметно для всех вытащили все необходимые приборы профессора, упаковав их в большую коробку. Бумаги и папки мы сложили в Белкину сумку.
И все же на этом вечер не закончился. Во всяком случае для нас. Перед тем как разбрестись, чета Кис-Кис предложила всем выпить на дорожку традиционный мятный чай. В который раз подчеркнув, что он не только укрепляет организм, но и успокаивает. Похоже, в успокоении нуждались все. И все с воодушевлением согласились.
На стол был поставлен керамический чайник, расписанный замысловатыми узорами. И Ли-Ли своей пухленькой ручкой принялась разливать душистый ароматный чай. Жемчужане, разбившись на группки и беседуя каждый о своем, грубо говоря — как на базаре, принялись за чаепитие. Я же, едва поднеся чашку к губам, невзначай поморщился. Мята на меня не действовала никак: ни взбадривала, ни успокаивала. Я с детства не переносил ее запах. И меня всегда слегка от него мутило. Поэтому, чтобы не обидеть добродушную хозяйку, я незаметно отставил чашку. И вновь принялся тихо обсуждать с Вано план дальнейших действий. Вано, похоже, чаёк зашел на славу. Так как он опрокинул и мою чашку с душистой мятой. После этого, мы, пожелав всем спокойной ночи, поднялись к себе в комнату.
— Знаешь, — я устало бухнулся на диван и забросил руки за голову, продолжая начатый еще за столом разговор. — Слишком уж они мечтают, чтобы виновным оказался Заманский. Впрочем, это еще можно понять. Он — приезжий. И им выгоднее всего, чтобы преступление совершил именно чужак. Поскольку в этом случае не падает тень на репутацию их города. К тому же многие только спят и видят, чтобы преступление оказалось громким, сенсационным. А таковым его может сделать опять же профессор — светило науки, гений, попросту говоря. Ну, допустим в книгу Гиннесса это преступление не попадет. Но, событием года вполне может стать… Они ужасно бояться, что преступником может быть не Заманский. В таком случае, подозрение падает на каждого из них, а они не могут этого допустить. Даже в мыслях. Они боятся рушить свой иллюзорный мир, в котором и Жемчужный, и его жители — святоши… Ты как думаешь, друг?
В ответ я услышал вызывающий храп. И даже слегка обиделся на товарища. Нам еще столько предстояло обсудить. А он уснул как убитый. Да еще у меня на глазах, словно до этого осушил бутылку водки. На меня, похоже, запах мяты подействовал даже возбуждающе. И я не мог долго сомкнуть глаз, хотя тоже улегся в постель и вырубил свет. Бессонница — страшная штука. Особенно сопровождающаяся храпом соседа. Здесь уже уснуть не остается фактически никаких шансов.
Впрочем, мне этот шанс и не представился. Спустя некоторое время, когда я уже порядком устал от переворачивания с боку на бок. Я вдруг отчетливо услышал звук разбившейся посуды. Ночь было очень тихая, безветренная, и я не мог ошибиться. На верхнем этаже кроме нас никого не было. Этот звук раздался из номера профессора.
Я вскочил с постели. И бросился к постели Вано. Начав тормошить его изо всей силы. Но безрезультатно. Вано настолько крепко спал, что даже не пошелохнулся. Я даже подумал: не умер ли он? Поскольку никогда не замечал за товарищем такого беспробудно мертвого сна. В силу своей профессии Вано даже ночью оставался начеку. Но размышлять, почему вдруг товарищ изменил своим правила, у меня не было времени. Я выскочил в коридор и тихонько пробрался к номеру Заманского. И тут уже резко открыл дверь.
То, что я увидел, шокировало меня. Вначале я даже оторопел и потерял дар речи.
В номере был выключен свет. Посереди стояла фигура в чем-то белом. Собственно и фигуры-то я не видел. Просто ослепительно белое пятно. Это нечто вдруг издало какой-то звук похожий на нервный хохот. От которого у меня по всему телу пробежала стая мурашек. Передо мной определенно было приведение. А у меня, к сожалению, не было никакого абсолютно опыта общения с привидениями. Поэтому первое время я как вкопанный застыл на одном месте, раскрыв рот.
Призрак, не дожидаясь, когда я вступлю с ним в контакт, хохотнул в последний раз, повернулся и бросился через черный ход вниз по лестнице. Не раздумывая, почему он не воспользовался своими способностями растворяться в ночной темноте или не проходить сквозь стену, я бросился за ним. Справедливости ради, надо однако отметить, что создавалось впечатление, будто он не бежал. А как бы парил в воздухе. Поскольку звука шагов я не слышал. Также я успел разглядеть и длинные, разлетающиеся от бега, ярко рыжие волосы. Когда я выскочил вслед за ним на улицу. Его уже и след простыл. Впрочем, это выражение не совсем верно. Следов вообще не было никаких. Во всяком случае я не обнаружил абсолютно ничего. Хотя на песке следы должны были бы остаться. Все мои поиски закончились безрезультатно. Впрочем, у входа я столкнулся с четой Кис-Кис. Абсолютно сонные, они в недоумении терли глаза, пялясь на меня.
— Что, что случилось, — наконец испуганно закудахтала Ли-Ли. — Я услышала топот ног…
— Не хватало, чтобы кроме убийства наш город прославился еще и воровством, — недовольно пробурчал Ки-Ки.
Про себя я отметил, что воровство в любом случае лучше. А вслух сказал.
— Успокойтесь, это я наделал столько шума. Мне показалось, что кто-то пробрался в дом. В номер Заманского.
— О, Боже, — только и выдохнула Ли-Ли. — Я же запираю все двери.
— И черный вход?
— Конечно! В первую очередь. Особенно после убийства!
— Кроме вас у кого еще есть ключи от черного входа?
— У Заманского, — вздохнул Ки-Ки. — К сожалению, он сбежал вместе с ними.
