Он долго спускался по бесконечным темным лестницам и коридорам, мимо закрытых тяжелых дверей все вниз и вниз – к самому сердцу Арды, к каземату Мелькора. Сюда не проникал свет. Здесь не было звуков. Здесь время тянулось долго и мучительно даже для Бессмертных, и смерть начиналась казаться не злом, а избавлением. Но и этого не было дано Мелькору – пока.
Намо отлично видел в темноте, но здесь даже он шел с трудом, спотыкаясь. И впервые ему подумалось – а каково там Мелькору? Сто лет наедине с самим собой – самым страшным собеседником… И от этой мысли Намо стало не по себе. Он остановился перед дверью. Под рукой его она бесшумно растворилась, но Намо не вошел, отчего-то робея, а остановился на пороге, прислушиваясь к звенящей тишине и напрасно вглядываясь в темноту.
– Мелькор, – нерешительно позвал он, пугаясь звука собственного голоса. – Мелькор, ты здесь?
Из темноты послышался короткий злой смешок и звяканье цепи:
– А куда же я по-твоему денусь? Я прикован, – снова смешок. – Ауле постарался на совесть.
Голос звучал глуховато, словно Мелькор за годы одиночества отвык говорить. Намо молчал, не зная, как начать разговор, но Мелькор облегчил ему задачу.
– Ты ведь не просто так пришел сюда, Мандос. Спрашивай, я отвечу.
И добавил с издевкой:
– Вежливый гость не оставит без внимания вопросы хозяина!
Намо молча проглотил оскорбление – он понимал, что Мелькор вправе так говорить. Он набрался решительности и задал свой вопрос.
– Мелькор, скажи, зачем ты создал Орков?
– А-а, значит уже появились в твоих владениях… А почему ты считаешь, что я их создал?
– Так говорит Манве.
Мелькор зло рассмеялся.
– Конечно, что можно ждать хорошего от злодея Мелькора! Ах, бедные Дети Илуватара!
Внезапно он замолчал, и затем продолжил совсем другим голосом – с какой-то затаенной тоской и горечью:
– Не я их создатель, хотя доля моей вины здесь есть.
– Но кто тогда?
– Страх. Страх и темнота.
– Но разве не ты творец тьмы и страха?
После недолгого молчания:
– Намо, скажи, ты боишься Тьмы?
Намо задумался.
– Нет, пожалуй. Я ведь привык к темноте.
– Не путай темноту и Тьму. Темнота идет из Тьмы, но и Свет рождается во Тьме. Надо лишь уметь видеть… Ты видишь звезды?
– Да, но…
– Давно?
Намо опять задумался и, вдруг охнул от изумления – в этот миг он понял, что видел их всегда, еще до рождения Арды. Словно рухнула завеса между зрением и осознанием. Почему сейчас? Неужели – Мелькор?
Мелькор понял его молчание.
– Значит и ты можешь видеть. Но смеешь ли? Сможешь ли понять, что Тьма была до нас, что она не мной создана? Я могу лишь видеть ее и понимать, и помогать другим увидеть и познать ее. Тьма не рождает страха в том, у кого есть разум и воля не бежать от нее, но всмотреться и понять. А Дети Единого оказались слабы духом… в большинстве своем. И живут они теперь почти все под опекой Валар, не сами… А Орки – что ж, они бессмертны как и Эльфы. Они рождены страхом и мстят за свой страх всем; страх – их сущность, страх – их оружие… Всем хороши создания Эру – мудры, красивы, отважны… Но им никогда не понять цену и смысл жизни, ибо не дано им смерти. И никогда им не познать в полной мере цену добра и зла, ибо в любом случае не будет им наказания. По сути они одно с Орками, потому так и ненавидят друг друга; и те, и другие – проклятие Арды.
С какой-то жестокой горечью говорил Мелькор эти слова, и, когда он замолчал, Намо спросил его, сам пугаясь своего вопроса:
– Мелькор, Эльфы Тьмы… они были у меня – в чертогах Людей. Сказали – мы Люди… Но Люди должны прийти после Эльфов… Нет, я не о том…
Он ответил не сразу: заговорил резко, словно бросая Намо в лицо:
– Я не стану говорить с тобой о них. Ты пришел узнать об Орках – ты узнал. Теперь уходи. Тебе может не поздоровиться за разговор со мной.
– Мелькор, – негромко сказал Намо, – если позволишь, я буду иногда приходить к тебе и говорить с тобой.
В ответ раздался злой смех:
– Если позволишь! Великий Владыка мертвых просит позволения у ничтожного Мелькора! Нет, Мандос, я не хочу ни неприятностей для тебя, ни милости от Манве. Уходи.
Намо не видел лица Мелькора в непроглядной темноте. Но ему показалось, что Мелькор видел его. Он уходил со странным чувством в душе – невероятной смесью боли, надежды, тяжести и облегчения. «Мелькор, – думал он. – Да, Манве верно выбрал ему наказание. Для него нет ничего тяжелее, чем лишиться способности творить. Что бы ни выходило из его рук – разве наказанием исправить душу? Может, лучше было понять… А теперь он озлоблен, и сделали его таким мы. Боюсь, что ныне сила его обратится только к злу. А ведь он воистину сильнейший из нас». Одно теперь Намо знал точно – он еще не раз придет к Мелькору.
Что-то случилось с ним после первой встречи с Мелькором. Он понял, что именно, лишь после того, как вышел, наконец, из врат своих чертогов наверх. Он чуть не ослеп. Свет. С неба бил в глаза Свет – он понял, что именно это – Свет, а не то, что источали Деревья Валинора! Намо чуть не закричал от радости. Свершилось великое! Ему захотелось поделиться радостью своей со всеми, он думал – это дар Эру, и все знают об этом, но никто не понял его. Никто ничего не видел. Он встретил испуганный взгляд Манве и внезапно понял – Манве боится его, Намо! И кощунственная мысль о том, что он сильнее Короля Мира, смутно зашевелилась в душе.
Ноги сами привели его к Мелькору. На сей раз он нес в руке хрустальный сосуд с упавшей звездой, и впервые, со дня суда увидел лицо Мелькора. Мятежный Вала сидел, прислонившись к стене. Он слегка прикрыл глаза – отвык от света. Волосы его поседели, и морщины наметились в уголках рта и на лбу. Руки в тяжелых кандалах бессильно лежали на коленях. Это было так неестественно, так нелепо – сильные, гибкие, красивые руки, предназначенные создавать, были скованы, чтобы не смели творить ничего… Намо тяжело вздохнул, переступая порог, и на лице его были смятение и раздумье. Мелькор, увидев это, сам спросил его:
– Что тяготит тебя, Владыка Судеб, Повелитель Мертвых?
Голос его был ровен и спокоен, не как в прошлый раз. Намо показалось – Мелькор ждал его. Все же ждал.
– Похоже, что я видел Свет, – не то вопросительно, не то с уверенностью сказал Намо. – Понимаешь, я вышел – а в небе свет! Там что-то огненное, яркое, прекрасное! Я радовался, я говорил: «Смотрите, вот он – Свет!» А они…
– А они ничего не видят и пугаются твоих слов. Да?
– Да, да! И Манве – он испугался! Чего? Не понимаю…
– Тебя. Твоего зрения. Твоей мощи, Намо. Ты умеешь видеть. Ты смеешь видеть. Ты сильнее их, – в голосе Мелькора звучали мягкие ноты, и Намо улавливал в его речи едва заметные отзвуки радости и восхищения. – Ты ведь силен, Намо. Изначально ты повелеваешь Судьбами Арды. А теперь ты смеешь видеть и знать все, что хочешь – не то, что позволяет тебе Манве.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
