— Согревайся Луливер.
Я тянусь, целуя его в щеку, но в тот же миг он поворачивает голову, и мои губы касаются его губ, всего мгновение.
Они задерживаются там немного дольше, чем следовало бы.
Он слабо улыбается мне.
— Хорошая вещичка, чтобы забрать ее с собой.
Я забираюсь под одеяло, просовывая руку под его рубашку, касаясь его холодной плоти.
— Ты никуда не пойдешь.
— Поцелуй меня еще разок, и я подумаю над этим, — ему удается криво ухмыльнуться, он явно не надеется, что я это сделаю, но я хватаю его лицо и прижимаюсь к его губам, целуя со всей силой, на которую осмеливаюсь, стараясь не думать о том, какой он холодный и безвольный под моими прикосновениями, о том, как хрупки пальцы, которыми он зарывается в мои волосы.
Это совершенно и полностью отличается от поцелуя в Самайн, в нем так много силы и так мало жизни, что мне хочется плакать. Я цепляюсь за воспоминания о других прикосновениях, других ласках, которые не переставала ценить, всегда надеясь, что у нас будет больше времени.
— Ты губишь меня, — бормочет он мне в губы.
— Как и ты губишь меня.
— Узнаю ли я когда-нибудь, говоришь ли ты мне правду?
— Очаруй меня.
— Что?
— Очаруй меня. Заставь сказать тебе правду. Я даю тебе полное разрешение. Я… мне нужно, чтобы ты знал. Мне нужно, чтобы ты понял.
Он прижимается своим лбом к моему, а затем слегка отстраняет меня назад, заглядывая в мои глаза. Я чувствую, как в меня впивается слабая сила, и я открываюсь ей.
— Скажи мне, Сефи, гублю ли я тебе?
— Да, — вырывается из меня невольный ответ.
— Ты хочешь меня?
— Да.
— В каком смысле?
— Во всех.
— Я не понимаю, — говорит он с искренним замешательством, — что тебе во мне нравится?
— Я… — я запинаюсь. Даже в зачарованном состоянии список моих желаний кажется слишком длинным, неисчерпаемым.
Аид стонет подо мной, и завитки его слабого очарования ускользают от меня.
— Все, — тороплюсь я, — мне нравится все.
— Я верю тебе, — тихо бормочет он. — С тобой, должно быть, что-то не так, но я верю тебе.
— Со мной все в порядке, — настаиваю я, лаская его лицо, в то время как золотые глаза тускнеют, — но с тобой действительно что-то не так, если ты сомневаешься в своей ценности.
Он слабо улыбается.
— Со мной определенно что-то не так.
— По крайней мере, не с твоим прелестным личиком.
— Должно быть, я чувствую себя лучше, раз ты снова дразнишь меня.
— Это так?
Он гладит меня по волосам, его глаза остекленели.
— В основном, я просто чувствую тебя…. — он вздыхает. — Я устал.
Я сглатываю, подавляя страх на своем лице.
— Тогда засыпай. Просто убедись, что проснешься.
— Раз уж ты настаиваешь, — отвечает он. — Ты останешься здесь?
— До тех пор, пока ты желаешь меня видеть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я всегда буду желать тебя. В этом-то и проблема, на самом деле…
Он оседает подо мной, окончательно теряя сознание, его дыхание ровное, но болезненное. Я жду, пока не убеждаюсь, что он отключился, а затем отодвигаюсь от него и оттягиваю повязку. Рана все еще кровоточит. Все еще сильно кровоточит.
Если не закрою ее, не важно, сработало противоядие или нет, он истечет кровью.
Я иду в свою комнату за набором для наложения швов. Пан обвивается вокруг моих ног, и я улучаю момент, чтобы поднять ее и вдохнуть аромат ее меха. Раз, два, три. Вдох, выдох.
— Ты сможешь это сделать, — говорю я вслух. — Ты сможешь это сделать, все будет хорошо. Ты сможешь помочь ему.
Я опускаю ее, беру аптечку и возвращаюсь в его комнату.
Это ужасная, долгая и грязная работа — зашивать его бок. Тренировочный объект не истекает, пока ты его зашиваешь. Но он истекает. Обильно. Простыни пропитаны кровью.
В конце концов, я закончила. Я смываю из-под ногтей его засохшую кровь, она впиталась в кожу моих рук.
Я уставилась на свое отражение в зеркале ванной, на бледную, хрупкую на вид девушку, на широко раскрытые глаза ее лица, окруженного ореолом влажных от пота, растрепанных кудрей.
Не сдавайся, предупреждаю я ее. Не смей сдаваться.
Я заканчиваю и возвращаюсь в кровать, устраиваясь рядом с ним. Я прижимаю его конечности к матрасу и к себе, молясь, чтобы у меня хватила сил удержать его здесь.
22. Сделка
Я лежу рядом с ним всю ночь, наблюдая, как он дышит и дергается, и держу его, боясь, что он совсем перестанет двигаться. Время от времени от придвигается ко мне, запуская пальцы в мою одежду.
Поэтому я знаю, что он все еще жив, что в нет осталось какое-то подобие сознания. Он жив. И мучается от боли. А я ничего не могу сделать, кроме как быть рядом.
Каким-то образом, урывками, я засыпаю, проваливаясь в сон, не похожий на отдых. Мне снится, что я заблудилась, и кто-то зовет меня, но я не могу его найти.
Некоторое время спустя меня выдергивает из бессознательного состояния. Аид все еще рядом со мной, неподвижный и невероятно холодный.
Я кричу, требуя большего света.
Все его тело белое. На губах образуется что-то вроде инея. Ресницы покрыты хлопьями.
Все мое естество замирает вместе с ним.
— Аид?
Он не отвечает.
— Луливер!
Я грубо встряхиваю его, но его конечности наполовину замерзли. Я кладу голову ему на грудь. Его сердце еще бьется. Он все еще жив. Он еще не бросил меня.
— Луливер? — я хватаю его лицо. — Скажи мне, что делать. Пожалуйста. Пожалуйста.
Псы скулят с пола.
Паника постепенно проходит.
