— Твой единственный брат вернется к полному здравию?
Он фыркает.
— Я хочу услугу. От тебя, — он кивает на нее, — и от тебя.
— Меня? — вздрагиваю я. — Я — смертная. Я ничего не могу для тебя сделать, и ты не можешь заставить меня это сделать…
— Но я все равно хотел бы ее иметь, — говорит он. — Среди вашего вида все еще есть честь, верно?
— Хорошо, — отрезает Эметрия. — Персефона?
Я поджимаю губы.
— Одна услуга, — соглашаюсь я, надеясь отказать ему, но зная, что все равно дам ему что угодно.
Арес ухмыляется и подтаскивает стул к своему брату. Он расстегивает рубашку. Эметрия откидывает одеяло и переворачивает Аида. Она берет длинный серебряный предмет, нечто среднее между ножом и ручкой, и рисует у него на спине.
Улыбка Ареса меркнет, когда взгляд останавливается на татуировке. Нет, не на татуировке. На старые раны под ней. Он смотрит на Эметрию, но та не встречается с ним взглядом.
Шрамы удивляют его. Он не знал о них. Что значит — не он их оставил.
Эметрия заканчивает выводить узор на спине Аида и рисует аналогичный символ на груди Ареса. Она прикладывает ладони к обоим, образуя между ними связь. Арес стонет, все сильнее, когда под ее ладонями вспыхивает свет, вытягивая что-то из него в Аида.
Это занимает больше времени, чем ожидалось, но, в конце концов, все заканчивается.
— Передохни минутку, — говорит она ему. — Я найду тебе что-нибудь, чтобы зарядиться энергией.
Она покидает комнату.
— Итак, — Арес поворачивается ко мне, — я не мог не заметить, что ты не очарована и не используешь эту возможность, чтобы сбежать. Что это значит? Мой брат так сильно тебя сломал, что теперь ты как прирученный питомец?
Псы рычат на это замечание.
— Не то чтобы в этом было что-то плохое, — добавляет он.
— Я не собираюсь перед тобой оправдываться.
— Поступай, как знаешь. Мне никогда не понять смертных.
— Так же, как мне не понять вас.
— Фэйри? — он поднимает черную бровь. — Или меня в частности?
— Не согласись я на эту услугу, ты бы позволил ему умереть.
Арес мгновение внимательно на меня смотрит.
— Конечно, он стоит на пути моих амбиций, но позволить ему истечь кровью до смерти… это было бы не спортивно. Если я когда-нибудь убью его, уверяю, он будет вооружен.
— Ему невероятно повезло, что у него есть такой брат, как ты.
— Что ж, спасибо, я… — он останавливается. — Это знаменитая ложь смертных, да?
Я поджимаю губы.
— Да.
Арес не выглядит счастливым от того, что мне удалось одурачить его, ни капли. Он свирепо на меня смотрит, и я вспоминаю силу его толчка, когда я падаю на трон, и он наклоняется надо мной.
Не совершила ли я ужасную ошибку?
Эметрия возвращается с бокалом вина и чем-то горячим и дымящимся для Ареса. Он берет оба, и она поворачивается ко мне, пока он занят.
— С тобой все хорошо? — спрашивает она.
— Я в порядке.
Она поднимает бровь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— У тебя колено кровоточит.
— Да? — я смотрю вниз. Совсем забыла. — Ой.
Она вздыхает, усаживая меня на стул, прежде чем принести таз с водой. Она чистит и перевязывает ссадину. Я все еще чувствую это, хотя уверена, завтра синяки будут сильнее.
Перевязав колено, она омывает мои руки и приносит мне чашу чего-то теплого. Словно свет костра обращается жидкостью и превращает мои суставы в сироп.
Она снова выходит из комнаты, а я впадаю в полудрему, откидываясь на стуле.
Думаю, в какой-то момент Аид просыпается и бормочет что-то Аресу. Его голос слаб, и я хочу подойти к нему, но усталость приковывает меня к месту.
— Что ты здесь делаешь?
Арес фыркает.
— Всегда благодарный. Очевидно, спасаю твою жизнь.
— Удивлен, что ты здесь не для того, чтобы покончить с начатым.
— Заманчиво, но не спортивно, — он делает паузу, и его лицо каменеет. — Я не знал, — говорит он, — что Мама…
— Ты не хотел знать.
Аид переворачивается, и мы оба снова погружаемся в сон.
Я резко просыпаюсь, когда Эметрия собирает свои инструменты под тяжелым одеялом.
— Сейчас с ним все должно быть в порядке, — говорит она мне, встречаясь со мной взглядом. — Лорд Арес? Мы можем идти, как только вы будете готовы.
— Я готов идти, — он встает со стула, снова натягивая рубашку.
— Вы уходите? — спрашиваю я Эметрию.
— Да.
— Разве вы не хотите… лично убедиться, что с ним все в порядке?
— Уверена, ты хорошо о нем позаботишься, — она делает паузу. — Ты спишь с ним?
— Я… Простите?
— Ты спишь с ним? Ранее ты сказала, что он может думать о тебе, обнаженной…
Мои щеки горят.
— Нет.
Пока.
— Очень хорошо.
— Я… я этого не понимаю. Вы явно заботитесь о нем. Так почему вы не хотите остаться?
— Сложно объяснить, — отвечает она. — Береги… береги себя, Сефи.
Она выходит из комнаты, не оглядываясь. Арес делает то же, всего на секунду с чем-то похожим на сожаление. Он открывает рот, словно хочет что-то сказать, но быстро отмахивается.
23. Последсвие
Я просыпаюсь от того, что кто-то гладит меня по волосам, и вздрагиваю от того, что ночь, дни и часы, бывшие до этого, возвращаются в поразительном качестве.
— Сефона.
Я поворачиваюсь лицом к Аиду. Он лежит рядом со мной, раскинув руки, все еще бледный, но цвет кожи лучше прежнего.
Я хватаю его лицо, сжимая так крепко, как только осмеливаюсь.
