21. Падение
Я тащу его в его комнату. Силы Аида быстро иссякают, каждый шаг дается ему с трудом. Почти весь его вес давит на меня. Никогда не думала, что он может быть таким. Каким бы мягким и нежным он ни был, телом он казался несокрушимым.
— Все будет хорошо. Не волнуйся, с тобой все будет хорошо…
Он стонет, когда я опускаю его на кровать, и этот звук пронзает меня так же остро, как пронзило бы легкие.
— Чертовы смертные и их ложь…
— Просто… постарайся сохранять спокойствие. Я подлатаю тебя, я…
Я снимаю с него камзол, стаскиваю рубашку через голову и укладываю его спиной на кровать. Рана на боку пульсирует, кровь пропитывает простыни под ним. Ее очень много. Намного больше, чем ранее.
Я напрягаюсь, на мгновение замирая, и подхватываю отброшенную рубашку, затыкая ею дыру. Аид шипит, но действие начинает душить его.
— Аид… — я ненавижу, как беспомощно звучит мой голос, каким беспомощным он выглядит.
— Противоядие, — хрипит он, указывая окровавленной рукой. — Боковой шкафчик, зеленый флакон.
Я спешу туда, рывком распахиваю дверцу и вываливаю все содержимое, пока не хватаю тонкий зеленый флакон. Мой желудок сжимается, он слишком легкий.
— Там не так уж много… Этого будет достаточно?
— Надеюсь.
Я опускаю флакон на его протянутую руку, но его пальцы возятся с крышкой.
— Позволь мне…
Я открываю его и подношу к его дрожащим губам. Он делает несколько глотков, откашливаясь.
— Вылей остальное на рану… — инструктирует он.
Осталось всего несколько капель и я выливаю их на его изуродованную кожу, отчего рана дымится.
Аид резко вскрикивает, пальцы впиваются в простыни. Рана продолжает дымиться, не заживая.
— Там было недостаточно, — спешу я, желая сделать что-то большее. — Возможно, я смогу сделать еще, если ты скажешь мне…
Его пальцы обхватывают мое запястье.
— Нет, — говорит он низким тоном, — не уходи. Останься.
Я сглатываю, в горле саднит.
— Все хорошо, — я беру рубашку свободной рукой и прижимаю ее к ране. — Она все еще кровоточит.
— Кровь довольно быстро свернется.
А если нет?
— Позволь мне взять немного воды, — настаиваю я, убирая его пальцы. Он не оказывает особого сопротивления. Не может.
Я протягиваю ему стакан и наполняю таз с водой, пока он пьет. И возвращаюсь к кровати, чтобы хоть немного прибрать беспорядок на кровати. Простыни густо пропитаны кровью.
Он откидывается на подушки, лишенный цвета. Он ничего не говорит, пока я протираю его руки, смывая все следы крови с его тела. Его кожа все еще имеет бледный, болезненный блеск.
— Теперь с тобой все будет в порядке?
— Да, — говорит он. — Я так думаю.
— Хорошо.
Он выглядит неважно, но я стараюсь не зацикливаться на этом. Таз волшебным образом наполняется чистой водой. Я обтираю его лоб, пытаясь игнорировать темный, стеклянный взгляд, устремленный на меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты выглядела обеспокоенной, — замечает он.
— Я волновалась, — я делаю паузу, подавляя все свои страхи, пытаясь казаться беззаботной. — Без тебя будет скучно, и я не хотела бы остаться здесь запертой навсегда.
Он фыркает, но отворачивается, на его лице застыло что-то похожее на разочарование.
Ты никогда меня не разочаруешь, однажды сказал он мне, пьяный и бредящий, но, думаю, этими словами я разочаровала его.
Я касаюсь его щеки. Он горячий и липкий.
— Как скоро начнет действовать противоядие?
— Не знаю.
Несмотря на румянец на его щеках, он дрожит от моего прикосновения. Я натягиваю одеяло ему на плечи и стаскиваю с него обувь, пытаясь устроить его поудобнее. Не думаю, что это помогает.
— Расскажешь мне, что произошло?
— Засада. Я не ожидал этого. Не гоблины. Думаю, пикси.
— Писки могут быть воинами?
— Они могут быть такими же злобными, как и все мы, когда случай требует того.
— Есть идеи, кто их послал?
Он качает головой. Псы крадутся к нему, тыкаясь носами в его руку. Он рассеянно гладит их за ушами.
— Извините, что беспокою вас.
— Ты побеспокоил меня, — все еще беспокоишь.
Аид пристально вглядывается в меня своим темным взглядом.
— Тогда мне еще больше жаль.
Его пальцы тянутся вверх, чтобы переплести мои, притягивая меня ближе. Я повинуюсь малейшей тяги, падая на его грудь, помня о своем весе и о том, как легко могу причинить ему боль и как сильно хочу забрать ее.
Он стонет подо мной.
— Прости, — говорю я, отстраняясь. — Я не хотела.
— Нет, это не из-за…
Мои руки тянутся к свободной повязке на ране. Она промокла насквозь. Меня охватывает тихая паника.
— Кровь не свернулась, — сообщаю я.
— Хм-м. Тревожно.
— Тревожно?
— Видимо, противоядия все же было недостаточно.
Я вскидываюсь.
— Попробую раздобыть больше.
— Персеф… — он дергает меня за рукав.
— Отпусти меня!
— Лист не растет в саду.
Я возвращаюсь к нему.
— Как мне послать за кем-нибудь?
— Ты не можешь.
— Должно быть что-то, что я могу сделать!
— Есть кое-что, — мягко говорит он. — Останься со мной.
— Это… звучит как прощание. Нет, нет, я не…
— Я еще не умер, — говорит он. — Может, мне просто нужно больше времени…
