пальцы умело пережимали артерию.
– Не трогать, воробушек? – процедил О’Конноли и наклонился к ней, одним резким движением содрав бельё. Ткань больно обожгла кожу. – Напомню, до развода только я имею на тебя право!
Послышался скрежет молнии, и Джиллиан заметалась под мужем, чувствуя, как горят от нехватки воздуха лёгкие.
Она сражалась с неистовством смертника и пыталась достать нависшего над ней Джеймса, цеплялась ему в руки, пиналась. Но что она, распластанная на полу, могла ему сделать? С мужчиной, который был больше, сильнее, злее. Джиллиан стиснула зубы и изо всех сил впилась ногтями в гладкие твёрдые мышцы предплечий. Но, коленями раздвинув ноги, Джеймс придавил собой извивающееся тело, сдёрнул вниз пояс армейских штанов и прижался ещё вялым членом к лобку, заглядывая в уже закатывающиеся глаза.
– Только я могу тебя трахать, Джиллиан, – прошипел он. – Слышишь?
Она почти не разбирала слов и чувствовала лишь трущуюся о промежность горячую плоть, когда где-то на самом краю ещё живого сознания услышала звонок домашнего телефона. Однако всё оказалось неважным, стоило ещё мягкому члену Джеймса скользнуть вверх-вниз и с силой вжаться в сухой вход. Джил безрезультатно дёрнулась, чувствуя, как тот стал твёрже, почувствовала капнувшую на промежность слюну, и заскулила.
Муж тёрся об неё рвано, спотыкался на каждой неровности и натирал нежную кожу. Убого, но настойчиво он готовил себя, пока Джил в каждый момент ждала боли. И та наконец-то пришла.
– Наслаждайся, милая, – протянул Джеймс, а в следующий момент отпустил шею, чтобы мгновенно заткнуть кулаком рот жены, погасив её дикий, звериный вопль.
Перед глазами поплыли круги, а тело попробовало было сжаться, когда между ног всё загорелось от рези, но стало лишь хуже. Джиллиан задрожала и покрылась испариной. Больно! Больно-больно-больно! Она не знала, была ли то боль физическая или ответ заходившегося в ужасе мозга, но заскулила, стоило мужу чуть отстраниться. А Джеймс наклонил голову и тяжело задышал, прежде чем одним толчком войти снова. И ещё раз, и ещё… Он двигался всё резче и жёстче, толкаясь в Джил с такой яростью, что низ живота свело судорогой.
Это было безумие. Грязное и отвратительное. То, что хочется смыть кислотой или кровью.
«Бен…»– пронеслась в голове глупая мысль. Джиллиан знала, он не услышит. Но его имя вдруг стало тем самым крючком, что позволил сознанию зацепиться за эту реальность. –«Бен, пожалуйста…»
Она не понимала, о чём просит, складывая раздиравшую низ живота боль в его имя, но из рваного хрипа над ухом, собственного скулежа и шлепков насиловавшего её тела упрямо составляла молитву личному божеству без небес. Бен. Наверное, Джил двигало немое отчаяние, когда, попытавшись закрыть глаза, она представила другое лицо, другие руки, другое тепло. И тут же снова захныкала, когда затылок вновь приложило о каменный пол. Сил кричать уже не было.
– Не смей закрывать глаза! Не смей представлять его, – прорычал Джеймс, едва не раздирая её пополам и сжимая челюсть длинными холодными пальцами. – Ты запомнишь только меня! Смотри!
И Джил смотрела. Сухими от ненависти глазами впивалась в неестественно раскрасневшееся лицо мужа, скребла руками по коже и расцарапывала почти синюшные веснушчатые плечи. Она задыхалась от боли, от дикого жжения в натёртых ремнём бёдрах, что превратились в сплошное рваное мясо, и невозможного, жестокого унижения. Её уничтожили. Сломали и надругались над трупом. Однако, когда Джил почувствовала, какими тягучими стали толчки, то вложила в удар последнюю гордость. Она не позволит. Не допустит!
Оба колена рванулись вверх, каким-то чудом попали в солнечное сплетение Джеймса и в самый последний момент заставили выскользнуть член. Белая липкая сперма испачкала бёдра, и Джиллиан едва не вырвало. Но в следующую секунду О’Конноли тяжело на неё навалился и предплечьем придавил шею, готовый сломать ту пополам. В живот прилетел очередной удар, уже не такой сильный, но достаточный, чтобы глаза закатились. А потом вес, что вжимал её в пол, исчез, и стало удивительно холодно. По дому метался сквозняк, и Джил затрясло. Она попробовала сжаться в комок, но живот немедленно прострелила такая дикая судорога, что из груди вырвался сиплый вскрик. И когда около головы показались ботинки мужа, стало уже на всё наплевать.
Джил скорее почувствовала, нежели осознала, как рядом с ней опустился на корточки Джеймс. Он равнодушно посмотрел на лежавшую перед ним женщину, а затем брезгливо поднял её левую руку и резко сорвал оба кольца, оставив на пальце след из ободранной кожи. Слипшихся волос коснулась его ладонь, и Джиллиан содрогнулась.
– Я пришлю документы чуть позже. Милая.
Джим поднялся, подхватил с пола ключи и молча покинул дом. Зазвонил телефон.
12
Наши дни
Вашингтон, округ Колумбия
Октябрь – Ноябрь
4 дня до президентских выборов
К зданию школы она прошла удивительно легко, обойдя пожарные наряды и полицейские машины. Здесь пахло дымом и копотью, а с догоравшей детской площадки тянуло разъедающей лёгкие вонью жжёной резины. Где-то вдали затихали сирены уехавших скорых. Сунув руки в карманы пальто, Джиллиан пригнулась, нырнула под очередную заградительную ленту и услышала, как противно трещит под каблуками бетонная крошка.
Оглядевшись, Джил заметила покосившийся синий стенд, где чернели стандартные объявления о собрании и школьной экскурсии. Его, видимо, покорёжило взрывной волной. А та, похоже, была очень сильной, потому что всю стену напротив разнесло на мелкие кусочки, и сейчас оттуда валил густой дым. Темнели пустые провалы окон, за которыми сновали фигуры пожарных, шумела пена, бухтела кучка прибывших на место трагедии репортёров.
На самом деле, реальность выходила слишком уж похожей на голливудский боевик, а потому страха не было. Джил понимала, что здесь опасно. Она чувствовала жар пламени, вдыхала едкий дым, но упорно шла вперёд, проигнорировав недоумённые взгляды. Разумеется, её узнали. Однако восхитительная система вертикального подчинения оказалась не готова к тому, что вторая леди страны толкнёт висевшую на петлях входную дверь и войдёт в полуразрушенный коридор, где потолок скрывался за клубами смога. Это оказалось умопомрачительно легко. Настолько, что им с Беном, похоже, пришла пора подумать о том, что это недопустимо. Однако сейчас Джиллиан Рид беспроблемно вошла в полуразрушенную школу.
Повсюду валялись обломки и обугленная одежда, которую ударной волной вырвало из личных шкафчиков. По лестницам топали тяжёлые ботинки пожарных, раздавалось шипение и натужный
