хотела сказать. Однако одетый в стёганый домашний халат государственный секретарь ничего и не спрашивал. Видимо, мгновенно впечатлившись трупной бледностью ранней гостьи, он одним резким движением подхватил её, а после коротко крикнул:
– Эми! Сюда! – И неожиданно ласково пробормотал: – Всё хорошо, ты в безопасности.
Однако взгляд его был полон неясной для Джил тревоги. Она не знала, что её губы почти посинели, а корка крови до сих пор покрывала волосы на затылке – мысли в душе были столь далеки от таких мелочей. Не видела она и трясущихся рук, и своих испуганных глаз, что расширенными зрачками упрямо смотрели на мир, пока разум пытался выкарабкаться из ямы полного уничтожения.
Окончательно осознание произошедшего навалилось только в тот миг, когда Джиллиан увидела перед собой чашку чая.
– Мне больше некуда было идти, – неожиданно прошептала она и прикрыла глаза. То самое кресло с непошлыми розочками, куда осторожно посадил её мистер Ван Берг, оказалось слишком мягким, а накинутый плед чересчур тёплым. Сонливости не было, но уют мешал собраться с мыслями. – Я прошу прощения за беспокойство…
– Глупости, – немного резко откликнулась Эмилия, а потом, немного поколебавшись, дотронулась до видневшихся на шее следов. Тонкие бледные губы поджались. – Вы поступили совершенно верно.
Миссис Ван Берг едва заметно улыбнулась и, поднявшись, с абсолютно прямой спиной удалилась за домашней аптечкой. Джил сжала тонкую ажурную чашечку и отпила горячий чай, чуть склонив голову влево. Так получалось глотать без ощущения сломанного пополам горла. Взгляд невольно упал на дрожавшие пальцы, и Джиллиан нашла в себе силы удивиться, насколько же быстро вернулись симптомы. Со всей циничностью они напомнили, что бывшей наркоманкой ей уже не стать. Да, наверное, ей стоило взять себя в руки, бороться, драться, сопротивляться. Но Джил не могла. Всё, чего она хотела – тишины и забвения…
Джиллиан прикрыла глаза, чувствуя долгожданный покой. Ей давали столь нужное время, чтобы прийти в себя и решить: говорить или молчать, остаться или уйти, прямо сейчас нестись в полицейский участок или навсегда забыть чудом пережитую ночь. Так и сидевшая в кресле Джил плавала в окружавшей её заботе, чувствовала мягкие, пахнувшие терпким кремом руки, что распутывали сбившиеся в колтуны волосы, слышала негромкие разговоры и бормотание телевизора. По дому гуляли запахи еды, которые заставляла желудок сжиматься. Но жевать, как и глотать, будет наверняка очень больно, поэтому Джил отказалась от этой затеи и только невидяще пялились в закрытый ажурной решёткой камин. Был ли другой выход? Стоило ли поступить иначе? Она не знала. Джил до одури боялась вновь почувствовать ту же беспомощность, а наркотики приносили так нужную сейчас уверенность. Это подкупало. Настолько, что, ложась тем же вечером на чистые белые простыни в отведённой ей спальне, Джил решилась.
Она не вернётся в Чикаго. Не вернётся к человеку, что навсегда будет с ним связан. Стыд оказался сильнее, а потому ей уже никогда не набраться смелости, чтобы встать рядом с Беном. Он заслужил нечто большее… нечто лучшее, чем она когда-либо могла ему дать. Так что… нет, Джиллиан не вернётся.
Следующие пара дней прошли, как в тумане. Джил мало понимала, что происходит. Она что-то ела, о чём-то беседовала, куда-то смотрела, но ничего не запоминала. В душе было серо, в точности, как за окном.
Все эти дни там лило, как при Великом потопе. Вода уносила в сточную канаву пыльцу, листья и украшения ко Дню независимости. Страна готовилась к празднику, Джил не готовилась ни к чему. Равнодушие сковало ум и сердце, замуровав внутри отчаяние, которое медленно разъедало душу. И рухни завтра Капитолий, или окажись столица где-нибудь в Арканзасе, Джил О’Конноли этого бы не заметила. Ледышка. Холодная внутри, холодная снаружи.
Однако в шесть часов вечера, вырвавшие её из объятий потусторонней дремоты громкие споры вынудили подняться и осторожно подойти к ведущей со второго этажа лестнице. Из приоткрытого окна потянуло зябким сквозняком, когда внизу хлопнула входная дверь. И Джиллиан поплотнее закуталась в слишком большой для неё халат, а потом ухватилась за перила.
Она осторожно спускалась по лестнице, но споры становились всё громче, и Джил в тревоге ускорила шаг. Однако на последних ступенях поражённо вздохнула и на секунду зажмурилась, когда за тихим голосом Ван Берг узнала тот самый настойчивый тон. И боясь поверить самой себе, но одновременно отчаянно этого желая, Джиллиан прошла последние несколько футов и впилась взглядом в большую чёрную тень, что возникла посреди светлого коридора. Итак, он пришёл.
Бен занимал собой всю прихожую. Одетый в самый обычный джемпер, он стоял у двери, засунув руки в карманы и упрямо наклонив голову вперёд, отчего мокрые пряди прилипли к щекам. Даже со своего места Джил сразу заметила и запавшие глаза, и залёгшие под ними тени, разглядела искусанные губы и слишком заметные скулы. Бен… Бен! «Ты меня искал?»
– Бен, сейчас не лучшее время, – мягко увещевала миссис Ван Берг, пока нежно рассматривала строптиво поджавшего губы Рида. Под ногами вились папильоны и радостно виляли хвостами. Они явно узнали гостя. – Знаю, вы переживаете, но она пока не готова…
– Мне нужно её увидеть. – Голос его звучал утомлённо и тихо, но по-прежнему невыносимо твёрдо. Однако Эмилия лишь вежливо улыбнулась.
– Позже, когда Джил сама этого захочет. Сейчас не та ситуация, вам не следует давить. Она скажет сама…
– Не скажет, – со сводящей скулы горечью перебил Бен, устало прикрыл глаза, а затем неожиданно зло добавил: – Она никогда ничего не говорит. Даже если будет подыхать, то молча и со всей доступной ей гордостью!
– И всё же, я настаиваю, чтобы вы сейчас ушли, – с небольшим нажимом, но пока ещё вежливо произнесла Ван Берг и услышала в ответ чёткое:
– Нет.
Бен не сомневался в своём решении идти до конца. Джиллиан видела это в его позе, в стиснутых в карманах брюк кулаках, в слишком глубоком и спокойном дыхании. Буш-младший озадаченно заворчал, недобро кося тёмным глазом.
– Бен, это глупо! – тем временем всплеснула руками Ван Берг. – Вы не знаете, что…
Но договорить не вышло, потому что движимый неведомой силой Рид вдруг вскинул голову и резко повернулся туда, где стояла Джил. Оторвавшись от двери, он шагнул было вперёд, но замер посреди коридора и, кажется, перестал даже дышать, пока разглядывал стоявшую перед ним женщину. И Джил отвела взгляд. Повисла недобрая пауза, пока между ними раскалённым шаром скапливались злость и отчаяние. Лучи от этого сгустка эмоций расползались по полу, окутывали босые ноги и взбирались по коже, вынудив все скрытые под одеждой ссадины и гематомы разом заныть от напряжения.
– Уходи, – наконец тихо произнесла Джил. – Я свяжусь с тобой позже.
– Позже? – немедленно откликнулся Бен. – Джил! Я звонил тебе два дня. Два проклятых дня, за которые едва не сошёл с ума. Прилетел в грёбаный
