А произошло следующее.
Олег позвонил ему рано, в начале седьмого, он еще сладко спал, утопая в перине, заботливо взбитой Олей с вечера. Вепрь нащупал на тумбочке «моторолу» и, не открывая глаз, включил телефон. Однако слова Олега разогнали сон в одно мгновение.
— К тебе направляется Басмач, — без приветствий и предисловий, как у них было принято, сообщил он. — Почему-то он очень зол на тебя и, похоже, хочет тебя пристрелить. Что ты ему сделал, Вепрь?
— Ничего особенного. Просто мне в тот момент хотелось кого-нибудь раздавить, и под каблук попался Басмач. А где ты его видел?
— Я у дома Святого, здесь полно народу, несмотря на рань.
Вепрь понимающе почмокал:
— Ага. Значит, это уже случилось…
— Так ты уже в курсе? — удивился Олег.
— В курсе чего?
— Дом Святого кто-то подорвал. Взрывное устройство, вероятно, было подложено прямо в спальне, потому что от самого Святого не осталось ровным счетом ничего. Одни кишки на стенах…
— И цепь…
— Что ты сказал?
— Нет, ничего, продолжай.
— Так вот, я встретил там Басмача. Он был накокаиненный и орал всем встречным-поперечным, что убьёт тебя. Одно непонятно, при чём тут ты?.. Или все-таки при чём?
— Брось, Олежа, это не в моём стиле. Просто Басмач очень глуп.
— Он вооружён. Минуту назад он сел в тачку и куда-то срулил. Мне почему-то кажется, что он поехал убивать тебя.
— Да, мне тоже так кажется. Спасибо, Олежа. Я перезвоню тебе.
Он отложил телефон и, отбросив одеяло, сел на кровати.
Быстро одевшись, он взял из тумбочки басмачевский «глок», тщательно его проверил. Засунул его за пояс брюк и вышел на кухню.
Оля, собираясь на работу, готовила завтрак. Она до сих пор работала всё в той же школе. За эти годы успела закончить педагогический институт и преподавала теперь свою любимую историю. Замуж она так и не вышла. Несколько раз у нее было нечто похожее на любовь, но ничего серьёзного так и не получилось. А потом у неё родилась Аня, и все мысли о замужестве пришлось оставить, потому что с тех пор у неё стало два ребёнка. Аня и Сергей. О существовании человека по кличке Вепрь Оля ничего не знала, и Сергею очень не хотелось, чтобы это когда-нибудь произошло.
Оля считала, что Сергей занимается бизнесом, и то, что он никогда не рассказывал о работе, она воспринимала как должное — коммерческая тайна. Она и представить себе не могла, что с давних пор ее Сереженька прочно обосновался наверху иерархического дерева городского преступного мира. Причём произошло это ещё в те далекие времена, когда никто и не подозревал о существовании такого мира.
— Доброе утро, — опустился он на табурет. — Оля, у меня есть к тебе одна просьба…
Внизу гулко захлопнулась подтягиваемая пружиной дверь подъезда. Вепрь напрягся. Оля сняла омлет с плиты и вытряхнула его на тарелку. Сверху был посыпан зеленый лучок, и от этого вида и духа Вепрь сразу же. почувствовал себя страшно голодным. Впрочем, сейчас ему было не до завтрака.
— Так что у тебя за просьба, Сережа?
— Ничего особенного. Сейчас ко мне должен прийти один человек. Ты спокойно завтракай и не выходи из кухни, даже если мы с ним начнём громко разговаривать. Возможно, он даже будет кричать. А потом я отвезу тебя в школу. На своей машине.
Оля изменилась в лице. Сев на табурет, она положила руки на стол и сцепила пальцы. Взглядом, требующим объяснений, уставилась на него.
— Сейчас никаких вопросов, — улыбнулся он. — Все вопросы потом, договорились?
Оля хотела возразить, но ей помешал негромкий стук в дверь. Представилось, как Басмач сейчас с той стороны двери, притихнув, держит палец на спусковом крючке и не отрываясь смотрит на светящуюся точку дверного «глазка», чтобы, когда ее накроет тень, приставить пистолет к «глазку» и произвести выстрел. Не важно, кто там может оказаться: если Вепрь — прекрасно, одним выстрелом решатся все проблемы. Ну а если пуля достанется кому-то из его близких, тоже неплохо.
— Интересно, — заметил Вепрь. — Откуда он мог узнать, что я здесь остановился?
С озадаченным видом подойдя к входной двери и встав сбоку от косяка, повернул в замке ключ.
Дальше всё произошло, как он и предполагал. Так что Басмач не успел выстрелить. Распахнув дверь и увидев пустой коридор, он понял, что его визита ждут, но было уже поздно. На какую-то секунду он запаниковал, и Вепрю этой секунды оказалось вполне достаточно.
Кистевой сустав непрошеного гостя хрустнул о косяк и неестественно выгнулся, пистолет выпал из руки. Басмач сдавленно простонал и упал. В одно мгновение он стал белым как снег, с синевой на губах, и Вепрю даже показалось, что тот умер от болевого шока, но, услышав прорвавшиеся сквозь плотно сжатые зубы проклятия, он, подобрав пистолет, приветливо пнул Басмача в пах.
— Я тоже рад тебя видеть, — Вепрь наступил ему на грудь. — Тебе ужасно хочется меня убить, не правда ли? А помнишь, как я предупреждал тебя, что на вепрей не ходят с пистолетами? Помнишь или нет?
Он надавил ногой на грудь, и жертва захрипела.
— Басмач, дружочек, в этой пьесе я отрицательный герой. Гвардеец кардинала. И я не знаю, почему ты подумал, что я не смогу убить тебя, если вдруг мне захочется этого.
Приподняв его, как чемодан, Вепрь выбросил Басмача из квартиры. Опираясь на локти, тот отполз к стене и харкнул кровью.
— Да, я забыл сделать ещё кое-что…
Вепрь наступил Басмачу на предплечье левой руки и взял за кисть.
— Правой ты уже никому не сможешь причинить неприятностей, а вот о левой я позабыл.
Сустав, выворачиваясь, захрустел, Басмач затрепыхался, захрипел, но не закричал. Он умел терпеть боль, так же, как и причинять ее другим.
— Есть, — сказал Вепрь. — Пару месяцев ты будешь абсолютно безвредным. Но в следующий раз, дружок, я сломаю тебе шею, запомни это хорошенько.
Он помог гостю скатиться по лестницам, а потом выбросил его из подъезда. Басмач рычал от боли, но не сопротивлялся.
Вепрь затолкал его в машину и отвез за Город, где оставил на обочине Северо-Западного тракта. Потом он отвез перепуганную, ничего не понимающую Олю на работу и только затем направился к Курженкам…
* * *
— Володя, вам кофе с молоком или вы пьёте чёрный? — хозяйка привидением возникла из мёртвого пространства за спиной Вепря. В настоящем кофе она, видимо, ничего не смыслила, впрочем, как и он сам. Баночка растворимого кофе в её руке говорила сама за себя.
— Я пью горячий, Антонина Васильевна, — ответил он. — Большими кружками. Остальное не важно.
Она снова исчезла, а спустя несколько минут возникла с двумя дымящимися кружками — одна кофейная, как положено, вторая же огромная, почти на пол-литра.
Время между тем шло. Вепрь наказал Олегу особо не торопиться со звонком, но и не затягивать: «Часа полтора-два вполне хватит, а то у моих подопечных оптимизм может поутихнуть, и они снова начнут волноваться».
Вепрь посмотрел на часы. Прошло сорок минут. Надо было ждать.
Сев в кресло, он подул на кофе и, задумчиво глядя на вытертый палас, стал осторожно потягивать горячий напиток.
* * *
— Я всё проверила, — говорила Женька. — Разговаривала с другими горничными и администратором — никто нас с тобой не искал и даже не интересовался нашими скромными личностями. Так что ничего страшного не случится, если мы быстро провернем здесь дело и снова исчезнем.
Они сидели в отеле, в номере Славянки, куда решились наведаться этим утром. Это отнюдь не означало, что они перестали бояться Краба и длинных рук Круглова или надеялись, что их перестали искать. Все было гораздо прозаичнее.
Сегодня они потратили последние деньги на сигареты. Идти на панель Женька категорически отказалась, Славянка же не решалась лишний раз напоминать о себе Антону, и посему они решили привести в исполнение свой план о тайных визитах в номера состоятельных клиентов отеля «Хэль-Хаус».
— Мой финн вчера съехал, так что знакомых клиентов осталось только трое, — продолжила Женька. — Первый — кореец. Имени не помню. Следующим идет, некто Квентин Мейер, Соединённые Штаты. То ли журналист, то ли писатель — у него такой же компьютер, как у тебя. Он за ним целыми днями сидит и в кнопки тычет. При этом шепчет что-то под нос и не смотрит на меня, даже когда я делаю вот так… — Женька привстала с кресла и показала, что именно она делает.
— Голубой? — заинтересовано спросила Славянка, потому что не смотреть на Женьку в такой момент мог только законченный гомосексуалист.
Женька пожала плечиками:
— Чёрт его знает… С виду мужик как мужик, а кто там разберет — голубой он или оранжевый. Лет сорок на вид, довольно высокий, симпотный, взгляд как сверло — упрется и сверлит, сверлит. Очки у него, кстати, в золотой оправе. К деньгам относится небрежно, наверное, их у него куры не клюют. На тумбочке у него, как-то видела, несколько сотен баксов валялось, один раз на полу двадцатку нашла… Сотни не трогала, а вот двадцатку в тот же вечер пропила. В бумажнике бы у него покопаться!
