помню, — пробормотала Гюрза, — ничего не помню о прошедшей ночи. Не помню, что делала, а что нет.
— О как, — присвистнул Хич, — ну лан, ниче страшного, это защитный рефлекс называется. С мозгом такая херовина порой происходит. Ну, типа, реакция организма на стрессовую…
— Хич, — прервала она, и парень заткнулся, — у тебя дел других нет?
— А, ну, так это… я, в общем-то, тут за этим самым… я, типа, твой конвоир теперь.
Она покосилась на пирата. Тот замотал головой. Связанные в хвост дредлоки, смешно заплясали из стороны в сторону.
— Да не смотри ты так, деваха, ниче такого, просто сопровождать буду. Ну, там, помогу разобраться, что к чему.
Она покачала головой и поднялась с земли. Хич тут же вскочил следом.
— Лучше займись каким-нибудь полезным для вашего пиратского братства делом, а не чушью всякой.
— Э, нет. Не велено. Приказ есть приказ, — при этих словах в голосе весельчака появились стальные нотки, — пока ты в лагере, мне нужно за тобой присматривать.
Она смерила его взглядом с головы до ног. В принципе, завалить получится. Но что потом делать? Бежать? В джунгли? Не зная дороги? Да и куда бежать, если Сол у Меченого, как пес на привязи.
Однозначно бежать, но только вместе с Солом.
Вздохнув, Гюрза отвернулась от парня и пошла по дорожке, понятия не имея, куда та ее в итоге приведет.
Он увязался следом. Вот уж счастье привалило.
— Смею узнать, куда мы идем?
— Я иду искать душ или что-то в этом роде, а потом какую-нибудь еду.
— О! — воодушевился парень, — идея отличная, поищем вместе.
* * *
Спустя пару часов, чистая и сытая, она сидела на крыльце бунгало и следила за тем, как ее конвоир режется в покер с другими ребятами. Чертовщина какая-то.
Еще вчера она была обычной заложницей, а сегодня в относительной свободе. С ней по-прежнему никто не разговаривал (кроме Хича, но тот, кажется, не прочь был завести беседу даже с пнем), но и не гнал ее.
— А-а, — Френки подсел к Гюрзе и шутливо пихнул ее плечом, — а ты ничего, знаешь ли, когда не воняешь дерьмом.
— Чего ты хочешь? — с досадой спросила женщина, устало закрыв глаза и подставив лицо навстречу солнечным лучам. Накликала, называется.
День шел суматошно. Они по-прежнему находились в лагере Сола. Парни Меченого обчищали все углы и все потайные лазейки. Навар обещал быть не малым. Уже сейчас по довольным физиономиям пиратов, она поняла, что не прогадала с предложением.
Гюрзу никто не трогал, никто не пытался усадить в клетку, и она, несмотря на то, что ситуация в общем-то для нее не изменилась, а также, несмотря на боль и усталость, чувствовала себя в относительной свободе. К тому же, впервые за все время, не считая незапланированного купания при побеге из Логова Мясника, ей удалось по-настоящему нормально вымыться.
Волосы ворошил легкий ветерок, кожа дышала. Еще бы новой одежкой обзавестись. Ей стоило бы сейчас рвать и метать, но этого, как ни странно, не было. Только досада и сильная усталость.
— Чего пялишься? — пробормотала она, даже сквозь прикрытые веки ощущая на себе взгляд Френки.
— Да ничего, — он пожал плечами, — завидую просто.
— Чему это?
— Ну, выдержке твоей. Во всей этой ситуации ты держишься молодцом.
— Можешь передать ему, что я никуда не собираюсь.
— Кому и зачем? — улыбнулся Френки.
— Ты знаешь кому, пусть не посылает ко мне, ни тебя, ни кого-либо другого.
Френки хмыкнул.
— Все не так просто, да?
— Не пойму тебя.
— Все ты понимаешь. Вроде сидишь спокойная и отстраненная, но внутри-то все кипит, да?
— Не нужно быть гением, чтобы это понять.
— Не выйдет, Маллиган, — вдруг сказал мужчина, — тебе не удастся сбежать и при этом прихватить еще и Сола. Его пасут, как зеницу ока. Да и тебя, кстати, тоже. Так что выкинуть ничего не сможешь.
— Я подумаю.
Френки улыбнулся. Ее уже начал не на шутку нервировать этот его взгляд.
— Придется на ночь расположить тебя в отдельных апартаментах.
— Да без проблем.
— Да без проблем, только…?
— Только отвали и дай мне спокойно насладится этим моментом.
Френки не обиделся и сделал вид, что поверил ей на слово. Но едва он удалился, Гюрза открыла глаза и нахмурилась. Вот так вот. Ее только что предупредили. Сунешься к Солу, и огребешь по полной.
Она выругалась. Ну че за…
— …ёб твою мать! — заорал Хич и, вскочив с раскладного стула, стал
приплясывать. — Я выиграл! Видали, мудоёбы вы чморошные?!
Парни возмутились и с криком «ты кого мудоёбом назвал, патлатый» бросились в драку, за которой она наблюдала с безопасного расстояния.
Мозг вовсю переваривал информацию. Умом она понимала всю сложность ситуации, а сердцем… Да-а-а, давненько оно не давало о себе знать. Ох, как же ее все достало. Пойти и убиться, что ли? Так всем будет проще, всем, но не ей, сука, только не ей.
Что же делать, мать его? Что же делать?
* * *
Она не сбежала. Ни в эту ночь, ни в следующую.
Спустя пару дней, Меченый и его парни должны были выступить обратно на базу. Главарь пиратов, словно бы забыв о существовании Гюрзы, больше не проявлял к ее персоне ни малейшего интереса, чему она была несказанно рада.
Дел у Меченогло и впрямь было выше крыши. Касались они укрепления новой стратегической точки и вывоза награбленного добра. Вот лагерь Сола и гудел, как растревоженный улей. Сам Меченый редко показывался на глаза, находясь в своем импровизированном командном пункте и строя, как давеча выразился Хич, «охуеть какие грандиозные планы по завоеванию мира».
Гюрза слонялась без дела. Хич, приставленный к ней, соответственно, тоже. Правда, пират нет-нет да находил для себя занятие. Приятели в шутку называли его «отлыньщиком» и молча завидовали. Им-то приходилось работать в поте лица.
С ответом ее тоже не торопили. Хотя, тут в принципе и отвечать было нечего.
Они оба, и Меченый, и Гюрза знали, что выбора у нее, в общем-то, нет. Она словно была привязана к Солу невидимой веревкой.
Толи тот факт, что она билась на стороне ребят Меченого, толи приказ «свыше», но сейчас она чувствовала себя в относительной безопасности. Ее по-прежнему никто не трогал. Никто не задирал. Она по-прежнему была пленницей, хотя ее статус несколько изменился, что хуже всего, другие пленники посматривали на нее как на одну из группировки Меченого, и это почему-то выводило Гюрзу из себя.
— На рассвете выдвигаемся, — сообщил ей Хич, сидя у койки Гюрзы в одной из казарм, куда ее поместили на ночь. Он
