с Октавией не хочется бродить в одиночестве дольше необходимого.
– Согласна, – добавила ОК.
И улыбнулась, услышав неуверенный ответ Пятого:
– Я должен подумать.
А когда он вышел в коридор, негромко сказала подруге:
– Ты действительно умеешь врать.
– Спасибо, – ровно ответила Сандра. – Я говорила, что для меня это – способ выживания.
– Понимаю. – Октавия помолчала и тихо сказала: – Даррел меня убьёт.
…
– Даррел! – вздрогнула Анна.
– Даррел, – подтвердила Диккенс и попросила: – Только пожалуйста, давай не будем кричать?
– Давай, – опомнилась Баррингтон. – Ты уверена насчёт Даррела?
– Мне Нуцци сказал, – ответила художница. – Пока по секрету, но скоро наверняка все об этом узнают.
– Что Август отправился бродить по кораблю?
– Ага. И не просто отправился. – Диккенс подвинулась ближе и ещё больше понизила голос: – Они ведь как поняли, что он ушёл? Когда Робинсона переносили, не смогли найти его автомат. Линкольн напрягся, даже обыск хотел устроить, а Нуцци предложил посмотреть по видеокамерам «Чайковского» – из них ворота просматриваются плохо, но тем не менее они увидели, что перед заражением Робинсон о чём-то трепался с Бесполезным. Потом возникла суета. Линкольн приказал отыскать Даррела и спросить, что стало с автоматом, тут-то и выяснилось, что его нигде нет.
– То есть Август сбежал и прихватил с собой автомат?
– Ну, в целом – разумно. Мало ли кого он встретит по пути?
– По пути куда?
– Я думаю, Бесполезный рванул за Октавией, – сказала Диккенс. – Он вчера, конечно, много всякого говорил о том, что не беспокоится, но я видела, что он переживает. Не вёл себя как раньше, а старался вести себя как раньше. И с военными специально подружился, чтобы к охраннику подобраться и сбежать.
– Он понимал, что их вот-вот свалит вирус, – догадалась Анна. – Но никому ничего не сказал.
– Ага.
– Не ожидала, – протянула Баррингтон.
– Никто не ожидал, – поддержала её Диккенс. – На что только не пойдёшь ради любви.
– Думаешь, дело в любви?
– А в чём?
Анна помолчала, раздумывая, может ли она делиться чужим секретом, потом решила, что Диккенс не из тех, кто понесёт его по ангару, и рассказала:
– Я сегодня говорила с Баджи, чувствовала, что должна была извиниться за вчерашнее.
– Вчера она сцепилась с Августом, – быстро произнесла художница. – Мы ни при чём.
– Мы могли их остановить.
– Ей не следовало указывать Даррелу, как себя вести.
– Ладно, не важно. – Баррингтон повела рукой, словно оставляя возражения Диккенс за скобками, и продолжила: – Баджи сходит с ума не только потому, что Конфетка ушла с Райли. А потому что Конфетка не предупредила Баджи – просто ушла.
Художница покачала головой, показывая, что новость её удивила, и негромко предположила:
– Не хотела беспокоить? Или побоялась, что Баджи совершит какую-нибудь глупость? Будем откровенны: рыжая весьма импульсивна.
– Я не спорю, – согласилась Анна. – Но мне поступок Сандры показался странным.
– А теперь тебе показался странным поступок Августа, – прищурилась самбо.
– Да.
Несколько мгновений девушки молчали, после чего Диккенс тряхнула головой:
– Но в целом, если откровенно, я не удивлена. Конфетка явно не хотела истерики с рыданиями на всю ночь – ей нужно было выспаться перед дорогой. Что же касается Бесполезного, то, проводив Леди, он, видимо, вспомнил о вирусе, понял, что все взрослые члены отряда окажутся в отключке, перепугался за Октавию – и воспользовался моментом, чтобы сбежать к ней.
– Но почему он ничего не сказал Линкольну?
– Потому что тогда бы у него не получилось сбежать.
Несколько мгновений Анна обдумывала слова подруги, после чего протянула:
– Звучит очень похоже на правду, однако есть два момента, которые меня смущают.
– Какие?
– Во-первых, Даррел взял автомат, а значит, он умеет им пользоваться.
– Мы все видели, как Бесполезный умеет пользоваться кулаками, – рассмеялась Диккенс. – Почему бы не предположить, что он учился не только драться, но и стрелять? Многие парни умеют обращаться с настоящим оружием.
– Пусть так, – не стала спорить Анна. – Но куда он пошёл?
– В смысле? – не поняла художница.
– В прямом. – Баррингтон посмотрела подруге в глаза. – Мы говорим о корабле диаметром три мили. Он огромен, Диккенс, в нём полно коридоров и уровней. Куда пошёл Август? Откуда он знает, куда нужно идти?
Ответить самбо не успела.
– Я не помешаю?
Деликатный Нуцци произнёс фразу издалека, чтобы позволить девушкам закончить разговор – явно приватный – и подготовить к своему появлению.
– Конечно, нет!
– Добрый день, док, – поприветствовала врача Анна.
– Добрый день, мисс Баррингтон. Позволите осмотреть Артура?
– Как я могу вам запретить? Я могу вас только благодарить.
– Не за что. – Нуцци присел около мальчика на корточки, пощупал лоб, приподнял веко, затем проверил состояние капельницы, кивнул и поднялся на ноги. – Вечером я принесу ещё один флакон, мисс Бар-рингтон.
– Спасибо, док.
– Это моя обязанность.
– Как ваши пациенты?
– На этот раз мне проще, мисс Баррингтон – я сам на ногах.
Анна улыбнулась шутке, а Диккенс не удержалась:
– Пока все живы?
Несколько мгновений Нуцци молчал, посмотрев сначала на самбо, потом на Баррингтон, после чего негромко ответил:
– Я правильно понимаю, что полученную от меня информацию вы обсуждаете только между собой?
– Можете не сомневаться, док. – Диккенс покраснела. – Извините.
– Я предполагал, что так будет, – вежливо отозвался Нуцци. После чего рассказал: – Умер один солдат.
– Ох!
– Увы. – Доктор поморщился. – И я не уверен, что потери ограничатся одним случаем.
– Потому что нам делали прививку, а они – заболели?
– Совершенно верно, мисс Баррингтон, именно поэтому. – Нуцци грустно улыбнулся и направился к «Чайковскому».
– Хреново, – прокомментировала Диккенс. – И теперь я понимаю, почему Бесполезный помчался за Октавией – раз он помнил о вирусе, то наверняка сообразил, что новенькие воспримут его тяжелее, чем мы.
– Возможно, дело действительно в этом, – ответила Анна, после чего раскрыла рюкзак Артура и принялась в нём копаться нервными, резкими движениями.
– Ты опять не согласна?
– Ещё не знаю.
– А от чего это зависит?
– Сейчас… – Баррингтон внимательно изучила содержимое рюкзака, отложила его и посмотрела на художницу: – Кто-то украл смартплекс Артура.
…
– Тебя действительно зовут Сандра?
– Ага, – ответила Конфетка, нащупывая правой ногой следующую опору.
– Но не Кассандра? – продолжила расспросы ОК.
– Да, не Кассандра.
– А как?
«А как?»
Настоящее имя девушки знали только самые близкие люди, те, кому Конфетка не просто доверяла – за кого готова была отдать жизнь. Все остальные считали Сандру мёртвой… ну, те, кто ещё о ней не забыл и хоть изредка вспоминал. И так было лучше. Она сама так захотела. Во-первых, чтобы не доставлять неприятностей тем, кто вспоминал о ней с грустью. Во-вторых, из соображений безопасности. Чем меньше о тебе знают – тем меньше рычагов давления есть у врагов.
А врагов много…
Но она пообещала Октавии быть честной и должна держать слово.
– Александра.
– Красивое.
– Спасибо.
Конфетка надеялась, что на этом разговор закончится, однако Октавия оказалась умнее, чем надеялась Сандра. Или внимательнее.
– Но… – Леди выдержала короткую паузу, во время которой то ли размышляла, то ли искала следующую опору, а затем уточнила: – Это вроде русское имя?
– Да, – односложно ответила Конфетка.
– Обалдеть.
– Почему?
– Не ожидала, что ты тоже русская.
– То есть версия, что меня назвали в честь русской бабушки или какой-нибудь княгини, не рассматривается? – улыбнулась Сандра.
– Не верится, если честно.
– И правильно.
– Ты – русская… Это так неожиданно… и так чудесно.
– Я хорошо маскируюсь, сестрёнка, – рассмеялась Конфетка.
– Я вижу. – Октавия вновь помолчала. – Твоя маскировка – вопрос выживания?
– Да, – подтвердила Сандра. – Всё дело в нём. –
