- Веди аккуратней, водило. А то развалишь свой комбайн!
- Еще и внуков повозит. И как это мы лажанулись?! - Лешка вслух переживал то, о чем отмалчивался Мороз. - Вот она, горячка-то!...О! Знаменское.
- Значит, так, - Виталий отодвинулся от стекла, отряхнулся от мучивших мыслей. - Сейчас находим Галкина. Пускай только попробует мне сказать, что не нашел велосипед. Дальше - в сельсовет. Собираем активистскую шоблу. И - подворный обход по всем дворам, у кого есть машины. Особенное внимание - чьи машины в последние дни на приколе. Велосипед восьмеркой выгнулся и отлетел так, что едва не полкювета скосил. Не могло, чтоб на легковушке от такого удара вмятен не осталось. Не танк все-таки. Давай сначала к дому Галкина. У матери узнаем, куда с утра поехал.
- Чего зазря тащиться? Вон она, у почты.
Муравьев остановил свой драндулет возле группки обсуждавших что-то женщин. Выглянул из машины:
- Петровна! Где Сашка-то?
- Так поехал с утра в автомагазин чего-то для лайбы своей покупать. Она ж у него в ремонте. Купит, мастеру отвезет, а потом вроде как в отдел собирался.
- Мастерская-то где?
- Да чего мастерская? В Витрушкине у моего племянника сарай большой. Там и мастерят. Здесь недалеко. Сгоняйте. Может, еще застанете.
- Посиди! Я сам забегу, - Мороз выбрался из машины, остановившейся возле добротного дома на пригорке, несколько раз нажал на кнопку электрического звонка, но поскольку внутри по-прежнему было тихо, нетерпеливый Виталий, подергав дверь и найдя ее запертой, попросту перемахнул через высоченный забор. Двор был пуст. И только из приоткрытого сарая в глубине разносились металлические удары, на звуки которого он и пошел. В сарае со света он не сразу разглядел замызганного, лет пятидесяти, мужчину, согнувшегося возле передка стоящих в сарае Галкинских "Жигулей".
- Чего надо? - при виде вошедшего мастер с усилием разогнулся.
- Из милиции, - Мороз подошел поближе, оглядел "Жигули". - Галкинская?
- Она, - слесарь с удовольствием провел рукой по полировке. Не удержался. - Каково?
- Нормально, - невнимательно одобрил Мороз, собираясь уйти: Галкина здесь не было. - А что с движком?
- С движком? - механик почему-то удивился. - Вроде в порядке. Во всяком случае на ходу. Вообще-то ты про то хозяина спроси. Я не при делах. Я-то кузовщик! Вот это моя работа, - он хлопнул по полировке, как охлопывают бок начищенного коня. - За нее отвечаю.
Теперь и Виталий обратил внимание, что в левой руке его был зажат обернутый в наждачную бумагу полировочный брусок. Разглядел и разбросанные резиновые кувалды, домкраты, деревянные досочки, - подсобные орудия рихтовщиков.
- А чего было-то? - испытывая холодящее чувство страшной догадки, небрежно полюбопытствовал Мороз.
- В столб какой-то въехал. Вон здесь!.. Что? Не найдешь? То-то!
- И давно въехал?
- Этого не знаю. Спроси у самого. А я тут второй день без роздыха.
- Гляди-ка, и впрямь будто ничего не было, - Мороз без устали водил рукой по полировке, пытаясь нащупать следы вмятин. Но мастер гордился не зря: работа и впрямь была сделана на совесть.
- То-то что! Ювелирное это дело. Сейчас ведь кто ни попадя берется. Вроде, чего хитрого? Хватай кувалду да выбивай. Ан - дудки! Металл, его чувствовать надо, - произнося эту оду самому себе, он снисходительно следил за суетливыми манипуляциями Мороза, который, изогнувшись, залез под фартук.
- Гляди, не перемажься. Грунтовка свежая...Да бесполезное это дело - после меня искать. Ты вон туда глянь. Тогда, может, и оценишь, чего тут было.
В дальнем, темном углу сарая, прислоненный к стене, скособочился вывернутый автомобильный бампер. Рядом блистал никелированной полировкой свеженький, только доставленный.
Мороз провел по лбу, с некоторым удивлением обнаружив выступивший пот.
- Так где, говоришь, Галкин-то?
- В доме. Зашел по бутерброду соорудить. Да вон не он ли?
... - Ты чего, сам с собой заговорил, правило?! - звонкий голос разом заполнил сарай. - Вконец одичал? Ништяк! Скоро выпущу на свободу. Давай-ка вылезай, подхарчись.
Мороз вышел из-за машины - со старым бампером в руке.
Ворвавшийся в сарай с пакетами в обнимку Галкин закаменел еще в движении. Термос, что прижимал он подбородком, выскользнул на валяющуюся на полу болванку, и брызги кофе густо окропили застывшего старлея.
- Виташа! Откуда?
- Ну, откуда и почему, это теперь не имеет никакого полового значения... Ты вот что, мужик, иди-ка пока погуляй, - обратился Мороз к рихтовщику, не отводя напряженных глаз от помертвевшего старшего лейтенанта. - Переодевался-то где?
- Да в доме.
- Вот и собирайся. С нами поедешь.
- Так вроде не закончил, - мастер сообразил, что происходит нечто необычное и даже опасное. А потому, больше не возражая, боком протиснулся мимо Галкина, бесполезно ловя его взгляд.
- И дверь за собой прикрой!.. - напомнил Мороз. - Спасибо... Стыдно, знаешь, своего и - при посторонних. Разборки эти наши внутренние, верно?.. Ну, что к земле прирос, убивец? Ласты склеились? Бутерброды-то отложи. Пригодятся еще на передачу. Галкин, заметив легкое подергивание у глаза заместителя начальника розыска - предвестник жуткого, неконтролируемого гнева, отпрянул к стене.
- Виташа!.. Ты не думай.
- А я ничего лишнего и не думаю. И даже слегка не очень сержусь, - тихо, отчего Галкину сделалось еще страшней, успокоил его Мороз. - Я тебе просто буду ласковые вопросы задавать, а ты - аккуратненько отвечать. И все у нас тогда будет чинно-благородно. Куда велосипед выкинул, паскуда?!
- Я?!.. Да ты что?.. Покажу! Тут недалеко, в речке.
- Так! Хорошо. Вижу, меж нас уже и любовь утверждается. Тогда тест номер два. Почему с места аварии сбежал?..Громче. Не слышу.
- Испугался.
17.
... - Как там этот лихой наездник? Не срет еще под себя со страха? - Муслин возник в кабинете, как всегда, без предупреждения. Мимоходом всунул ладонь Тальвинскому, напористо прошелся по кабинету. -- Растереть бы паскуду, чтоб следа на земле не осталось.
- С чего бы это заместитель начальника УВД по кадрам начал выражаться, как перепивший опер? - не отказал себе в удовольствии подколоть Тальвинский. - Вроде не княжеское это дело. Тем более - чего уж теперь-то?
- Извини - сорвался. Как говорится, ничто человеческое не чуждо. Да и трудно, знаешь, удержаться. Ребенка трехлетнего в лаваш превратил и - изгаляется! Выродок!
- Мертвого ребенка.
- Мертвого ли, живого. Но - он про то не знал. Наехал и сбежал, как последняя мразь! Прощать, что ли?! Чего отмалчиваешься?
- А что тут говорить, когда "темнота" зависает? Эмоции твои, конечно, разделяю. Но - нравится он нам или не нравится, а привлекать его теперь не за что. То, что случайно проехал по трупу, уголовно не наказуемо.
- То есть что значит?.. Ты, Андрей, тоже не заговаривайся. Когда он задавил, знал он, что это труп?
- Нет, конечно.
- Во! И когда деру с места аварии дал, тоже не знал. Значит, субъективная сторона преступления в форме умысла на оставление в опасности, считай, налицо. Как полагаешь?
Расстроенный происходящим, Андрей едва удержался от резкого ответа , - за прошедшие годы Муслин так и не удосужился овладеть уголовным кодексом.
- Нет здесь преступления, дорогой мой Валерий Никанорович. О чем бы он там ни думал, но убил не он. Так что об идее твоей придется забыть. Другое худо! Мы с этим Меденниковым два дня потеряли. Теперь попробуй найди настоящего преступника.
- А может, не потеряли? - Муслин прошелся по кабинету, подергал, поплотнее прикрывая, дверь. - Ты ему насчет результатов вскрытия, надеюсь, не проговорился?
- Пока нет.
- Вот это умно. Сажать его надо, Андрей Иванович.
- Да я не против. Покажи, за что.
- Так за это самое дорожное, - Муслин значительно подмигнул. - То, что он сволочь, - это как дважды два?
- Приятного мало.
- Вон как в морду нам с тобой смеется. А приди такой к власти, как думаешь, забудет? То-то что. И нет тут пути назад. Или мы его теперь раздавим, или - через год-другой - он нас. А преступник он очевидный. На него оперативного компромата - гора! Просто - плохо работаем. Не умеем хозяйственные преступления грамотно доказывать. Вот и ходят холеные, уверовавшие в свою безнаказанность. Над нами глумятся, людей наших давят.
- К чему клонишь?
- Сажай его, и вся недолга! Я ведь с тобой сегодня, считай, как со своим говорю. Маргарита Ильинична за тебя горой встала. Так что не сегодня-завтра взлетишь! - Муслин значительно сделал жест пальцем, который почему-то показывал не вверх, а на окно, за которым вдалеке можно было различить здание УВД, - Олимп областного масштаба. - В соседних кабинетах будем общие вопросы порешать. Правым плечом станешь. И я этому рад. Потому и обозначаю прямо: сидеть этому толстосуму не пересидеть.
- Не крути. Что ты, наконец, предлагаешь?
- Да посадить за наезд и - все дела! Сам говоришь: искать нового преступника - себе дороже. Не найдешь. Только волну поднимешь.
