меня раздел, но и трахнул! Причем, ты бы видел, в каких ужасных позах!..
— Жаль, что я не видел!
— Слава!
— Шучу, шучу, мамочка!.. Нельзя же быть такой мнительной!..
— Я чувствую… И потом, ты же видел, что он хотел меня увести!
— Я ему не разрешил!
— Спасибо тебе, милый. Можно, я тебя поцелую?
— Нужно…
Они поцеловались. Вероника на секунду забыла о своих страхах…
— Вот и я! — В дверях подсобки стоял Блудов. — Ради Бога, извините меня!..
Вероника и Слащинин отпрянули друг от друга.
— Я вижу, что у вас уже все в порядке, — заключил Блудов. — А вот и время! — Он показал Слащинину огромную серебряную луковицу, щелкнул кнопкой.
— Сколько? — сдавленно спросил Слащинин.
— Ровно семь ноль-ноль!
— Семь?
— Да.
— Ровно?
— Да… Нет, уже восемь секунд восьмого, девять, десять… Что с вами?
— Нет, ничего, — быстро ответил Слащинин, прислушиваясь к ощущениям своего организма. Сердце продолжало биться в прежнем, чуть учащенном ритме, но это, скорее всего, от волнения. — Ты как? — обратился он к своей спутнице.
— Вроде бы ничего…
— Все в порядке?
— Кажется…
Они осторожно спрашивали друг друга, совершенно позабыв о Блудове. Врач удивленно переводил взгляд с мужчины на женщину, затем негромко кашлянул, привлекая к себе внимание.
— Я вам больше не нужен?..
— Нет. То есть, да!..
— Да! — подтвердила и Вероника.
— Хорошо! — как ни в чем не бывало, бодро произнес Блудов. — Ну-с, господа?..
Он удобно расположился в кресле, посмотрел на Слащинина и Веронику. Но ответа не дождался. И решил взять инициативу в свои руки.
— Я вижу, вам трудно начать. Тогда позвольте мне…
— Нам действительно трудно, — подтвердила Вероника.
— Охотно верю! Давайте сделаем так — я буду задавать вам вопросы, а вы на них отвечайте. Или — не отвечайте… Договорились?
Вероника посмотрела на Слащинина. Тот пожал плечами. Хотя время, указанное маньяком в открытке, и миновало, но угроза все же оставалась. Если, конечно, все это не было дурным розыгрышем…
— Мы согласны, — ответила за двоих Вероника.
— Да… Мы еще немножко у вас побудем, — немного невпопад сказал Слащинин. — Можно?
— Конечно!.. Вы готовы, сударыня?
— Да.
— А вы, сударь?
Слащинин кивнул, вновь посмотрев (уже в который раз!) на часы.
— Отлично!.. — Блудов энергично потер руки, всем своим видом излучая энергию, бодрость и оптимизм. — Значит, у вас возникли проблемы в личной жизни. В интимной, так сказать, ее сфере. Так?
— Допустим…
— Вы давно вместе?
— Пять лет. Скоро будет пять лет…
— Вам всегда было хорошо?
— Да.
— А сейчас — нет?..
— Как вам сказать?..
— Вы ощущаете дискомфорт?
— Это слишком сильно сказано.
— Значит, неуверенность? Я угадал? Да?..
— Допустим…
— А вы не пробовали сменить позицию?
— Что? — не поняла Вероника. — Что нам надо сменить?
— Я имею в виду секс.
— Доктор, у нас с этим все в порядке! — поспешил заверить Блудова Слащинин. — Вы можете не волноваться!..
— Я хочу, чтобы не волновались вы, — вкрадчиво сказал Блудов, пропуская мимо ушей колкость Слащинина. — Я сейчас думаю только о вас…
— Спасибо!
— Вы даже не представляете, как много значит в личной жизни смена позиций! — вдохновенно произнес Блудов.
— Мы догадываемся…
— Нет! — перебил Блудов и «оседлал» любимого конька. — Мы здесь все взрослые люди и давайте говорить начистоту… — он сделал паузу, продолжив: — Давайте сейчас отбросим всевозможные приятные излишества — я имею в виду оральные и анальные развлечения, а также и другие отклонения, вы меня, надеюсь, понимаете — и остановимся только на классической стороне дела!.. Смотрите: «он сверху — она снизу» и наоборот. Сколько еще здесь неиспользованных возможностей!..
Ошеломленные Слащинин и Вероника не успели и глазом моргнуть, как вдохновленный и распалившийся врач показал десятки изобретательных поз на бумаге, затем — на пальцах, и наконец — вот он, настоящий художник! — увлек влюбленных на кушетку, где разошелся вовсю!..
— Эта позиция называется «Влюбленный конь хочет на водопой»! — показывал Блудов. — Слава, поднимите ногу!.. Выше, выше!.. Не бойтесь! Вы ведь по-настоящему влюблены. А вы, Вероника, наоборот, ниже, ниже… О, Господи, еще ниже!.. Замечательно! Застыли! А теперь, потихоньку, полегоньку, по травке, по степи… Чувствуете, какая перед вами перспектива?! Галактика! Космос!.. Но самое главное — жажда жизни!.. Почувствовали?.. Все, все! Теперь забыли про «Коня…» Сейчас мы мысленно переместимся в мир растений… Вы знаете как стекает капля росы в бутон? Последняя капля дождя, после чего с новой силой вспыхнет солнечный жар?!.. Ах, вы не знаете?.. Но вы хотите узнать! Хотите! И вы сейчас узнаете!..
Господи, чего здесь только не было!
Перед влюбленными, действительно, открылся настоящий Космос. Блудов был волшебником. Мастером. Настоящим художником! Щедрой рукой он разбрасывал перед изумленными Вероникой и Слащининым все свои познания. И опыт его казался неисчерпаем…
«Влюбленного коня…» сменила «Последняя капля дождя». Затем последовали «Бутон розы», «Радость икры», «Карусель саранчи», «Смелость одинокого путника» и даже «Оружие христианского воина»…
Блудов сыпал названиями, заставлял влюбленных менять позы, давал ритм, создавал соответствующую атмосферу, а иногда показывал сам, как он представляет ту или иную позицию. Разумеется, все оставалось в рамках приличий и светской нормы. Вероника и Слащинин были в одеждах, да и все действия врача соответствовали этике и эстетике подобных мероприятий, если они вообще существуют…
Увлеченность Блудова очень скоро передалась Веронике, а затем и Слащинину. Им в самом деле, без тени кокетства, захотелось узнать, чем, например, отличается позиция «Сапфир в бокале шампанского» от позиции с весьма экзотичным названием «Пьяный ананас». Или — как можно использовать позицию «Король целится в лебедя» для перехода в совершенно иную ипостась, например, «Серебряный витязь на распутье» или «Детские качели»…
Мастер Блудов знал все.
Умел все.
Предвидел все…
Все, что касается классического секса. Но, к сожалению, не нашей бренной жизни. И когда он тихим, вкрадчивым голосом давал разъяснения, как правильно задерживать дыхание в «Детских качелях», его бесцеремонно прервали…
Дверь в медсанчасть распахнулась, и на пороге возник возбужденный Яйцин.
— Вот они где! — гаркнул начальник охраны и безопасности. — Люди, понимаешь, по лезвию бритвы ходят, а они здесь групповухой занимаются!..
— Позвольте! — вскричал смущенный Слащинин, пытаясь освободить ногу, на которой, согласно пояснениям и указанию Блудова, в весьма фривольной позе расположилась Вероника.
— Не позволю! Илья, мать вашу… ты что здесь творишь?!
— Работаю, — невозмутимо отозвался Блудов, встал с колен и отряхнул брюки. — Лева, у меня, между прочим, пациенты…
— Я вижу, как ты работаешь!
— Может быть, вы сбавите свой солдафонский тон, — с достоинством произнесла Вероника. — И, кстати, извинитесь за свое вторжение…
Яйцин с ненавистью посмотрел на Юрьеву.
— Извините, — буркнул он.
— А теперь — выйдите вон! — как ни в чем не бывало продолжила Вероника.
О, она умела разговаривать со вторыми
