Он покачал головой и рассмеялся.
– Ничего страшного!
– Потом я пошла в сауну и вымыла голову с шампунем. Попробовала все девичьи причуды «Гермес» и «Шанель» в вашей гостевой ванной и с удовольствием отметила, что ваши предыдущие гости не открыли ни один флакон.
– Вы первая.
– Я достаточно наивна, чтобы поверить. Возможно, потому что хочу верить.
– Да чтоб меня! Вы поели?
– Я не голодна. Была слишком занята исследованиями.
– Бог мой! Вы умрете с голоду, и я никогда себе этого не прощу. У вас две возможности. Синтия, мой повар, – лучший повар в Лондоне, а может, во всей Вселенной. Или ресторан «Айви клаб» в нескольких секундах отсюда.
– Мы провели целый день в вашем доме. Он, конечно, прекрасен, но, может, лучше выйти пообедать, – сказала она, одновременно скромно опустив глаза. Гектор уже достаточно хорошо ее знал, чтобы понять, на что она намекает: еще слишком рано проводить вечер в интимном уединении дома.
– Значит, «Айви». Там очень свободный дресс-код, но, если хотите переодеться, могу отвезти вас в ваш отель.
– Спасибо, Гектор. Я бы предпочла второе.
– Наброшу что-нибудь подходящее, пока вы снова драпируетесь в тогу, а потом подожду вас в машине у отеля, там вы наденете что-нибудь свежее.
На него произвело впечатление то, что она заставила его ждать всего двадцать минут и что, вернувшись, была одета недорого, но элегантно.
– Прекрасно! – сказал он, открывая перед ней дверцу «Бентли». – Выглядите сногсшибательно.
– Для человека с другой стороны Атлантики звучит непривычно, но приму это за комплимент.
Он за руку провел ее через вход, изображавший вход в цветочный магазин, и они поднялись на роскошном стеклянном лифте. Девушки в холле суетились вокруг Гектора, принимая пальто и провожая их к другому лифту в обеденный зал.
– Вы хозяин этого места? – шепотом спросила Джо.
– Куда ни пойдешь в этом отвратительном мире, приличные чаевые творят чудеса, – заверил он ее.
– Думаю, ваш вид тоже не мешает.
– Надеюсь, у вас нет аллергии на шампанское, – сказал он, когда они сели за столик.
– Проверьте! – предложила Джо.
Когда попробовали и одобрили вино и первое блюдо, она задала вопрос, который вертелся у нее на языке с той минуты, как они вышли из «Кросс-Роудс»:
– Скажите, вы много прочли из моего рассказа?
– Я дошел до места, где Генри и Брайони ждут вердикта присяжных относительно гнусной сволочи Карла Питера Бэннока. Прошу простить мою несдержанность, но вы заставили меня его ненавидеть.
– Совершенно справедливо. Я думаю, Карл Бэннок – один из тех, у кого зло в самом существе, нет ничего положительного.
– А где сейчас это чудовище?
– Читайте, что я написала, Гектор. Не старайтесь забежать вперед. Если поступите, как я советую, гораздо лучше поймете участников, а их много. Однако заверяю вас, что до самого интересного вы еще не дошли. Может быть, следовало сказать – до худшего.
– Ладно, только ответьте на вопрос, который мне не дает покоя. Хейзел знала об этом? Если знала, мне она никогда не говорила.
– Хейзел еще не появилась на сцене. Она пока учится играть в теннис в Южной Африке.
– Но она должна была это знать, когда выходила замуж за Генри?
– Сомневаюсь, что Генри рассказывал ей подробности. Ронни Бантер говорит, что Генри очень стыдился этого страшного скандала. Он считал себя виновным в том, что не сумел защитить дочерей. С другой стороны, Хейзел могла знать, а вам не говорить. Это такой трагический и грязный узел, что, возможно, Хейзел, как и Генри, делала вид, будто ничего этого не было.
– А что стало с Брайони Ли? Эта малышка – героиня. Я хотел бы с ней познакомиться, если возможно.
– Не спешите. Я не собираюсь вам ничего рассказывать. Придется прочесть рассказ до конца.
– Предупреждаю, мадам. Терпение не значится среди моих многочисленных добродетелей. Когда я чего-то хочу, то хочу немедленно.
– Бывают обстоятельства, в которых ожидание многократно усиливает конечное удовольствие, – сказала она. – И повествование – как раз такие обстоятельства.
У нее было загадочное выражение с легчайшим оттенком сладострастия.
– Уверен, что это очень уместный совет. – Гектору очень хотелось улыбнуться, но он сдержался. – Как вы познакомились с Ронни Бантером? – сменил он тему.
– Он учился на юридическом факультете с моим отцом. Я потомственный юрист.
Она подхватила разговор, и за превосходным ужином они беседовали на разные темы, лучше узнавая друг друга. Потом он отвез ее в частный ночной клуб «Аннабель». Джо здесь была впервые, но Гектора там встретили приветливо. Когда они пошли танцевать, то обнаружили, что вместе очень хорошо движутся. Потом музыка изменилась, стала негромкой и сентиментальной. И казалось вполне естественным, что он крепче прижал Джо к себе, а она положила голову ему на грудь. Он отвез ее в отель и проводил до входа. Она сказала:
– Спокойной ночи, Гектор. Прекрасный вечер, спасибо. Позвоните мне утром, пожалуйста. Нам о многом нужно поговорить.
Потом подставила ему щеку для поцелуя и исчезла в вихре юбок.
Проснулся он на рассвете, чувствуя себя отдохнувшим и бодрым, с ожиданием чего-то хорошего, что непременно с ним случится. Несколько секунд он лежал, отыскивая источник этого волнения. Потом вспомнил все сразу. Усмехнулся и спустил ноги с кровати.
Умываясь, он позвонил на кухню и попросил Стивена принести завтрак к нему в кабинет: он не будет есть в столовой. Приняв душ и одевшись, он спустился вниз и встретил Стивена, который выходил из кабинета.
– Доброе утро, Стивен, – поздоровался он. – Можете оказать мне еще одну любезность?
Стивен вслед за ним вернулся в кабинет и недоверчиво выслушал указания.
– Вы уверены, что хотите этого, мистер Кросс? – спросил он, когда Гектор умолк.
– Скажите, Стивен, когда я в последний раз просил вас сделать то, что не хочу, чтобы вы делали?
– Не думаю, чтобы такое когда-нибудь случалось, сэр.
– И сейчас тоже нет, – заверил Гектор.
– Займусь немедленно, мистер Кросс.
– Я всегда мог на вас положиться, Стивен.
Садясь за стол, Гектор улыбнулся и включил компьютер. Когда экран засветился, он взял телефон и набрал номер мобильного Джо, который она дала ему накануне вечером.
Джо ответила после четвертого гудка.
– Доброе утро, Гектор. Как спали?
– Я упал в глубокую темную нору и проснулся полчаса назад, готовый съесть дракона.
– Здесь их хватает, – согласилась она. – Убейте одного для меня. Я все еще в постели с чашкой кофе.
– Ленивая девчонка! – засмеялся он. – Жизнь для тех, кто живет.
– А все вы виноваты, держали меня допоздна. Но было забавно, верно? Надо как-нибудь повторить.
– Скоро, – согласился он. – Например, сегодня вечером, если не раньше.
– Мне нужно кое с кем увидеться утром в городе. Я обещала Ронни Бантеру. Это не имеет отношения к «Ядовитому семени». Совсем другое дело. Однако после обеда я высвобожусь.
– Приходите. Я буду ждать.
– А вы читайте, читайте. Предупреждаю: у вас возникнут вопросы.
– У меня уже есть целый ряд.
Он повесил трубку и все внимание обратил на экран.
Генри Бэннок едва успел усесться в зале суда (Ронни Бантер с одной стороны, Брайони с другой), как из своего кабинета вышел судья Чемберлен и судебный пристав призвал зал к порядку.
Двенадцать присяжных во главе со старшиной вышли из своей комнаты и заняли места для жюри. Никто из них не смотрел туда, где среди адвокатов сидел Карл Бэннок.
– Хороший знак! – прошептал Ронни Генри. – На осужденного смотрят редко.
– Обдумало ли жюри свой вердикт? – спросил судья Чемберлен.
– Да, ваша честь, – ответил старшина жюри.
– Каков ваш вердикт?
– По обвинению в обычном насилии – виновен.
– По обвинению в сексуальном насилии – виновен.
– По обвинению в причинении умышленного насилия и тяжких телесных повреждений – виновен.
– По обвинению в инцесте – виновен.
– По обвинению в развращении несовершеннолетних – виновен.
– Шесть из шести, – выдохнул Ронни Бантер. – Отлично, Мелоди Стросс.
Судья Чемберлен распустил жюри и посовещался с защитниками и обвинителями. Наконец он обратился к суду.
– Объявляю перерыв до десяти часов завтрашнего утра. Тогда я объявлю обвиняемому приговор.
Вечером Генри устроил на Форест-драйв праздничный ужин для двадцати своих близких друзей и родственников. Куки приготовила толстый филей, настоящую техасскую говядину – два больших куска вырезки, нетронутые и соединенные костью; филей был исключительно вкусным и сочным.
К мясу Генри открыл дюжину бутылок «Шато лафит Ротшильд» 1955 года.
Ронни предложил Мелоди Стросс заключить пари, что Карл проведет в тюрьме не больше десяти лет. Ронни утверждал, что судья Чемберлен известный либерал. Мелоди поставила десять долларов на то, что дадут пятнадцать лет. Но оба согласились, что «Шато лафит» лучшее вино, какое им приходилось пить.
