врага, а ты его оплакиваешь как друга! «Да, — ответил Ханох, — я плачу о судьбе тех бедняков, которые кормились за столом этого богача. Что теперь станется с ними? Ведь ни ты, ни я не можем их содержать». Летописец прибавляет, что «Ханох по благочестию своему не хотел извлекать выгоды из своей учености и поэтому жил постоянно в нужде». Ханох долго занимал должность раввина в Кордове и умер в глубокой старости от несчастного случая. Когда он в праздник Симхат-Тора взошел в синагоге на кафедру, последняя от ветхости рухнула, и старец, упав, сломал себе позвонок (1014). Это совпало с общим политическим кризисом Кордовского халифата.
§ 25. Еврейская Гранада, Самуил Ганагид и его сын Иосиф
Тяжелые дни наступили для Кордовского халифата после смерти регента Альманзора (1002). Воинственный правитель, втянувший страну в непрерывные войны с христианскими княжествами Северной Испании, опирался главным образом на наемные войска берберийских племен, привлеченные из Северной Африки, но эти берберы вскоре завоевали самый халифат. Широкой волной хлынули африканские орды в Андалузию, вытесняя арабских правителей и ставя на их место своих вождей. Началось дробление недавно еще цветущего Кордовского халифата. Предводитель африканцев Сулейман вступил со своими дружинами в город Кордову (апрель 1013 г.) и произвел в нем страшное опустошение. При этом пострадали и евреи, верные законной династии. Их жилища и товарные склады были разрушены, и многие семьи должны были покинуть город. После ста лет культурного расцвета еврейскому центру в Кордове был нанесен сокрушительный удар.
В следующие десятилетия Кордовский халифат совершенно распался. Арабская Испания разделилась на несколько мелких государств с отдельными эмирами в каждом из главных городов: Севилья, Гранада, Малага, Альмерия, Сарагоса и другие. Следствием этого было раздробление еврейских общин между отдельными царствами; вместо одного крупного центра еврейской автономии появилось несколько. Главным из них стал центр в Гранаде, к которой временно перешла гегемония Кордовы в Южной Испании. Многие евреи, бежавшие из Кордовы в смутное время, поселились в Гранаде, ставшей столицей самостоятельного царства африканской династии Зиридов. В округе Гранады жило много евреев; в городе Лусена (Aljasana по-арабски и еврейски) они составляли большую часть населения. Сама Гранада прослыла у мусульман «еврейским городом». Здесь во второй четверти XI века появился еврейский сановник, который сделался для своих соплеменников тем, чем был для них Хасдай ибн-Шапрут в предыдущем столетии. Новый сановник и меценат был Самуил Галеви ибн-Нагдела, известный также под именем Самуил Ганагид (993-1055).
Уроженец Мериды, Самуил Галеви получил свое образование в Кордове в последние годы ее расцвета. Изучив основательно талмудическую письменность в школе кордовского раввина Ханоха, он в то же время усвоил весь курс светских наук того времени. Он знал еврейскую и арабскую письменность и хорошо писал на обоих языках, изучил «грамматику», или филологию, логику и философию и обнаружил поэтическое дарование. После разгрома Кордовы Самуил бежал оттуда вместе со многими членами общины. Он поселился в Малаге и жил там скромно: лавка для продажи пряностей доставляла ему средства пропитания. Здесь совершенно случайно обратил на него внимание визирь тогдашнего гранадского эмира Хаббуса, ибн-Алариф. Лавка Самуила находилась в соседстве с домом визиря, семья которого проживала в Малаге. Служившая в этом доме женщина упросила Самуила писать для нее письма к ее господину в Гранаду. Эти письма, отличавшиеся изящным арабским слогом и красивым почерком, заинтересовали Аларифа. Приехав однажды в Малагу, он лично познакомился с Самуилом и был удивлен, нашедши в скромном лавочнике человека с обширным образованием. «Твое место, — сказал он Самуилу, — не в лавке, а при дворе эмира; отныне ты будешь работать со мной». Визирь взял Самуила с собой в Гранаду в качестве секретаря. В этой должности еврейский ученый обнаружил тонкое понимание политических дел и способности дипломата. Поэтому, когда вскоре Алариф заболел и ждал смерти, он рекомендовал эмиру Самуила как советника в делах государственного управления. Хаббус, которого чрезвычайно затруднял выбор визиря между взаимно враждующими арабами и берберами, решил назначить на этот пост человека нейтральной нации, еврея. Он поручил Самуилу заведование важнейшими государственными делами на правах «катиба», государственного секретаря, или визиря (1020).
В течение 35 лет (до 1055 г.) занимал Самуил высокий и ответственный пост визиря Гранадского царства. Он служил при двух эмирах, Хаббусе и его сыне Бадисе. В то время борьбы между мелкими берберскими и арабскими правителями на юге Испании нужно было много ума и такта, чтобы кое-как поддерживать политическое равновесие. «Если государственный строй Гранады после смерти Хаббуса, — говорит историк ислама, — не пришел в расстройство, то это, несомненно, заслуга Самуила. Бадис (1038-1073) был зловредный тиран. Как старший сын, он при вступлении на престол воспользовался поддержкой Самуила, когда влиятельная партия хотела оказать предпочтение другому принцу. Счастьем для страны было то, что таким образом умный еврей мог иметь благодетельное влияние на нового эмира». Спор о престолонаследии действительно разрешился в пользу Бадиса благодаря усилиям Самуила. Когда влиятельная партия из берберов и евреев Гранады решила посадить на престол младшего брата Бадиса, Бологина, и государству грозила междоусобная война, Самуил употребил все усилия, чтобы заставить младшего брата отказаться от своих притязаний. Он действовал здесь, как патриот, также против сторонников претендента из еврейской знати, которым после неудачи их дела пришлось бежать из Гранады. Среди бежавших в Севилью были члены прославленных еврейских фамилий (Ибн-Мигаш и другие). Бадис не мог никогда забыть этой услуги Самуила, и последнему потом часто удавалось укрощать буйный нрав своего властелина.
В эпоху набегов и междоусобиц еврейский визирь всячески старался поддерживать политику мира и соглашений. Своим мудрым управлением он поднял благосостояние страны, водворил в ней порядок и сделал ее первенствующей в ряду соседних маленьких государств.
У еврея, управлявшего мусульманской страной, было, конечно, немало врагов и на верхах, и в низах народа. Берберская аристократия старалась возбудить против него фанатизм правоверных, но Самуил умел обезоруживать и таких противников своим мягким обхождением и вниманием к чужим религиозным убеждениям. Свои приказы и циркуляры он писал в стиле Корана, уснащая их священными для мусульман изречениями. Арабский современник Самуила, фанатик-мусульманин, писал о нем: «Этот проклятый, хотя Бог не открыл ему истинной веры, был замечателен по своим познаниям и по своей терпимости. С обширностью ума и любезностью обхождения он соединял твердость характера. Он владел искусством обезоруживать своих врагов и превращать их в друзей. Как он знал в совершенстве языки и литературу обоих народов, как превосходно писал он по-арабски! Сверх того, он отличался в математических
