будешь ограждён от посягательств всякого сброда», — сказал Адам, и это было немаловажно. Спектакль с нападением на Михаила, преследовал ровно одну цель, заявить о себе. В городе узнали, что Антони жив, и что он может огрызаться.
«И получилось даже лучше, чем я предполагал. Я рассчитывал найти друзей среди его врагов, а подцепил рыбу покрупнее. Опять же, этот налёт мистицизма… Если уж кто-то и знает, как разыскать некроманта, то именно такие люди. Когда со мной свяжутся, я сделаю, всё чего они пожелают, — решил я. — Дорога в этот орден первая ступень большого пути, в конце которого… Впрочем, не стоит так далеко загадывать».
Долгая дорога и длительные размышления вскоре сморили меня, и я заснул.
Туман струился над самой землёй, белёсыми змеями обвивая мои ноги. Мрачные облепленные лишайником стволы елей топорщились шипастыми юбками острых и сухих сучков. Деревья стояли так плотно, что, петляя между ними, я то и дело норовил напороться на ветку. Туман мутным ковром обволакивал землю, от чего не было слышно звука шагов. Кроме того, ноги мягко утопали ни то в рыхлой почве, ни то во мху.
«Не провалиться бы в болото», — подумал я, но так и не замедлил шага.
Я совершенно не думал о том, куда иду. Меня то ли что-то влекло, то ли дорога была столь знакома, что не требовалось ориентироваться, чтобы не заблудиться. Над головой раздалось склочное воронье карканье. Я поднял взгляд, но услышал лишь удаляющиеся хлопки крыльев. Передо мной медленно скользило вниз чёрное, как смоль вороное перо. Я попытался схватить его, но никак не мог поймать. Все попытки оказались тщетны, и перо миновало мои кисти, так и растворившись в тумане. Вдалеке послышался плач кукушки. Монотонным эхом он разносился по лесу, то стихая, то вновь возобновляясь.
«Сыграть что ли? — подумал я. — Когда, как не сейчас. Идеальная забава. Рулетка, в которой можно выиграть, только проиграв».
Вдруг впереди забрезжил свет. Я вышел к добротной бревенчатой избушке. Лес вокруг был вырублен, участок вокруг дома обнесён плетнём, за которым расположился небольшой сад с десятком яблоней. Толкнув ветхую калитку, я прошел к дому и постучал.
— Алёша? — раздался голос Агаты.
Я очень обрадовался, будто заранее знал, что она меня там ждёт. Потянув дверь, я вошёл в сени, где сбросил сапоги. Уже босиком я толкнул следующую дверь и оказался в горнице. От печи тянуло приятным теплом и выпечкой, но я не чувствовал голода. Я глядел на стройный силуэт женщины, застывшей у окна. На ней была тонкая полупрозрачная сорочка, через которую просвечивали контуры тела. Я ощутил невероятное по своей силе влечение. Мгновенно оказавшись рядом, я обнял её за талию, зарываясь лицом в волосы.
— Смотри, снег выпал, — проговорила Агата, неотрывно глядя в окно.
— Это не снег, — сказал я, улыбаясь. — Яблони зацвели.
Агата обернулась, глядя мне в глаза, а затем взяла за руку, сжимая ладонь.
— Чувствуешь? — тихо спросила она.
— Чувствую, — ответил я.
— Ты не можешь чувствовать, у меня тела нет, — вдруг резко и зло прокричала Агата.
Вместо её таинственных карих глаз, с любимого лица смотрели два чёрных провала. У меня закружилась голова и отнялись ноги. Едва я попытался сделать шаг назад, то упал, больно ударившись затылком. Столь милое и родное лицо Агаты, превратилось в омерзительную и чудовищную бледную маску. Оно надвигалось на меня, гипнотически пожирая пространство чёрными провалами глаз, в которых вращались воронки.
Я вдруг очнулся, ощущая жуткий холод, сковавший руки от кончиков пальцев до плечей.
— Приехали, говорю, — проговорил Милош, удивлённо заглядывая мне в глаза. — Дома, значится.
— Спасибо, — ответил я севшим голосом.
«Этого не было, нет и не будет, — твердил я про себя. — Не было, нет, не будет».
Глава 19
Предательство — есть следствие глупости или малодушия. Шпионы и соглядатаи не являются предателями, это такая же профессия, как плотник, лишь с той разницей, что плотников реже убивают.
Сонливые осенние дни тянулись один за другим, а общество пера и восходящей луны не присылало вестей. Я старался без нужды не высовывать носа из особняка, ожидая реванша со стороны Хшанского. Мои опасения были вполне обоснованы. Михаил получил урок, как и оскорбление, которое требовало ответа. Тем не менее, после случившегося в переулке, он не подсылал убийц ко мне в дом. Наши отношения перешли на уровень позиционной войны.
Как-то раз, возвращаясь из сукновальной мануфактуры Антони, которую я теперь регулярно посещал с частными проверками, мне посчастливилось чудом разминуться со смертью. Дилижанс покачивался, стуча колёсами по мостовой, как вдруг окно лопнуло, осыпая меня сонмом осколков. Повинуясь чутью, я выпрыгнул через противоположную дверь. Раздались ещё два выстрела, пули прошили кабину экипажа, так и не найдя цели. Перепуганный Роберт сделал то, что и подобало, не получив дополнительных указаний. Взвизгнув, словно чёрт, он хлестнул лошадей, уводя дилижанс прочь от опасного участка. Удача благоволила мне, я вывалился из экипажа как раз в том месте, где владелец бакалейной лавки свалил пустые ящики из-под товара. С другой стороны улицы тянулся ряд двухэтажных жилых домов, стоящих впритык друг к другу. Я замер, не рискуя высовываться.
«С пологой крыши удобно стрелять, а стрелков минимум трое, — думал я. — Теперь они перезарядились и ждут. Могли меня видеть? Скорее всего нет. Сделав залп, они уходили на перезарядку, прячась в укрытии. Тогда ждать?».
Вдалеке слышался женский плач и встревоженные возгласы, звук удаляющихся шагов. Груда ящиков не позволяла осмотреться. Бакалейщик запер дверь лавки изнутри, едва поднялся шум. Я слышал шепот его и поневоле запертых внутри покупателей. Наконец над улицей повисла тишина. Выждав ещё немного, я выглянул из укрытия. Над крышей дома напротив виднелись только безмятежные небеса. Стащив с лица маску и спрятав её за пазуху, я негромко произнёс:
— Кажется, всё закончилось! Кто-нибудь ранен?
Дверь бакалеи приоткрылась.
— У нас все целы, — крикнули оттуда.
— У нас тоже, — последовал ответ из другого здания ниже по улице.
— Вроде пронесло, — сообщили из цирюльни.
— Какого дьявола стреляли? — недовольно осведомилась пожилая дама в кружевном чепце, выглядывая с окна второго этажа здания, на крыше которого скрывались стрелки.
— Это у тебя надо спросить, старая хрычовка! — раздался дребезжащий женский
