Она протянула Сэму маркеры, книжку-раскраску и радостно подмигнула ему.
— Я знаю, что тебе очень нравятся твои новенькие трусики, совсем как у большого мальчика, так что не забудь позвать меня, когда тебе захочется. Я буду сидеть где-нибудь там… сзади…
— Иисусе, — пробормотал парень в серой фланели и сбежал в вагон-ресторан.
Джейни улыбнулась мне, и уже через минуту у нас были два ряда свободных мест.
— Не могу поверить, — произнесла она, качая головой. — Что случилось с этими людьми? — Она поднялась. — Люди! Женщины и дети! Женщины и дети занимаю места первыми!
— Джейни!
— Вы что, «Титаник» не смотрели?
Она села, глубоко вздохнула, отпила свой двойной эспрессо и снова вскочила.
— Как вам не стыдно! — крикнула Джейни.
Пассажиры заерзали и еще глубже погрузили свои носы в утренние газеты. Я потянула Джейни за полу и усадила рядом.
— Да ладно! Спасибо, конечно, но сейчас нам нужно сосредоточиться.
Я дала Софи свою пудру, румяна, айпод и вытащила из сумки файл Фитча.
— Итак, — проговорила Джейни, отхлебывая кофе. — Мы можем опустить весь тот список имен потому, что мы думаем — это сделал Тед Фитч.
— Очевидный вариант. У него был мотив. По крайней мере известно, что Китти и Тед были знакомы, а это означает, что она могла открыть дверь и впустить его. У Фитча была возможность, — продолжила я. — Я проверила его расписание. В день смерти Китти у него был только ужин. Сто долларов за место, сбор средств для Киванис[37] в Уэстчестере.
— Прыг-скок, и он в двух шагах от Апчерча, — сказала Джейни.
— В его биографии уже было насилие. Та самая Сандра Уиллис, которую он…
Я посмотрела на своих детей. Мальчики склонили кудрявые головы над раскраской. Софи сидела в наушниках и мазала щеки пудрой с блестками.
— Покушался.
— Да, — кивнула Джейни и сжала губы. — Голосовать за него не стану.
Поезд грохотал по рельсам.
— Мотив, — проговорила она. — Например, его огорчило нечто, что опубликовала Лора Линн Бэйд, а написала Китти. Неважно, насколько сильно он был расстроен… — Джейни полюбовалась на свое отражение в поцарапанном пластиковом окне. — Я хочу сказать, он бы покусился на нее или просто написал статью?
— Наверное, кто-то из его сотрудников написал бы такую статью. Может, это было не связано с ее сочинениями.
— Убийство в состоянии аффекта? — Глаза у Джейни загорелись. — Вот это классно!
Она достала из сумки блокнот — официальный блокнот репортера, заметила я с болью — и начала писать.
— У них был роман!
Я понизила голос, надеясь, что Джейни последует моему примеру.
— Давай не будем забегать вперед.
— Мы знаем, что ей нравились мужчины постарше. Значит, у них был роман! И он обещал ей, что уйдет от жены, а потом передумал. Китти расстроилась, плакала в ресторане, а Тед заявил: «Давай подождем до конца выборов». Китти ответила: «Нет, не хочу ждать, не могу больше лгать, у меня твой ребенок, Тед…»
— Джейни, тут дети, — прошептала я.
— Маленький Фитч! Фитчелюшечка!
— Спорим, аутопсия показала бы это?
Бесполезно. Джейни понесло.
— «Я не позволю себя игнорировать, Тед, — сказала она ему. — У нашего ребенка должно быть имя». И когда он понял, что Китти не шутит, что отдаст историю в таблоиды…
— Или в «Контент», — добавила я, подхватывая ее фантастическую историю. — Ей не нужно было идти в таблоиды. Она могла написать свой собственный материал для «Контента».
— Или, — произнесла Джейни после паузы, — Китти хотела рассказать все тебе. Вот почему она тогда тебе позвонила! Хотела встретиться с тобой. Знала, что ты пишешь и дружишь со мной.
— Откуда она могла это знать?
Джейни наморщила носик.
— А разве ты обо мне не говоришь постоянно?
— Я говорю, — пропищала Софи.
Я уставилась на дочь, внезапно осознав, что она, вероятно, слышала каждое слово. Я посмотрела на Джейни и прижала палец к губам. Она кивнула и продолжила строчить в блокноте.
— Он убил ее, — прошептала Джейни, когда Софи снова занялась своим макияжем. — И их нерожденный сын…
— Или дочь.
— И он решил, что тайна умерла вместе с ней…
— И тут появляется Кейт Кляйн, первоклассный детектив, раскрывает дело и посылает Фитча на электрический стул!
Мы с Джейни хлопнули в ладоши, но потом она наморщила носик.
— Разумеется, если он отправится в тюрьму, Бен потеряет своего самого крупного клиента. Но зато я получу потрясающий материал.
Публичное зализывание ран после выборов, известное как «Митинг в поддержку Америки», состоялось на площади напротив мэрии. Оно было проспонсировано двумя крупнейшими профсоюзами Нью-Йорка и демократическим комитетом штата Нью-Йорк.
Такси-минивэн доставило нас пятерых в гущу истинных сплоченных сторонников, многие из них держали красные, белые и голубые плакаты с лозунгом «Голосуем за перемены» и были, видимо, готовы с энтузиазмом провести следующие одиннадцать месяцев, делая все, чтобы демократов снова не схватили за задницу.
День был холодным, но ясным. Небо было бледно-голубого цвета, улицы заполнены рабочим людом, вышедшим перекусить, и просто свободным народом, отправившимся за покупками на предрождественские распродажи. Воздух пах жареным арахисом в меду и хот-догами. Джейни вдохнула с наслаждением, и дети последовали ее примеру.
Я взглянула на платформу и сразу заметила там Теда Фитча. Он смотрелся очень даже неплохо в цветовой гамме значков и патриотических знамен: нос — красный, шевелюра — белая, а пальто — хорошего, солидного синего цвета, наверняка отобранное и одобренное моим мужем с помощью фокус-группы избирательниц в возрасте от тридцати четырех до пятидесяти четырех лет.
Тед был третьим в списке выступающих, после вице-мэра Микаэля Суареса и финансового инспектора штата.
Вице-мэр, по моему мнению, был слишком красив для того, чтобы тратить себя на проблемы других людей. Ему следовало пойти в актеры. Финансистке было шестьдесят с хвостиком, профессиональный политик, сорок лет жизни провела в Олбани и в результате выглядела и говорила как полуживая.
Мы с Джейни поставили детей на бетонную плиту, а дружелюбный руководитель одного из избирательных участков вручил им по воздушному шарику. Джейни привязала шарики к детским запястьям, я вытащила свой блокнот и ручку, а Тед Фитч начал стандартную агитационную речь.
— Меня зовут Тед Фитч, и я буду следующим сенатором от великого штата Нью-Йорк! — прогремел он под непродолжительные аплодисменты.
Пока Тед легко расправлялся с основными тезисами своей речи: разнообразие нашей нации, гнетущий характер нынешнего режима, заря занимается над Америкой, ему нужна поддержка истинных сторонников — истинных американцев, по всей стране — чтобы воплотить мечту в реальность, — я изучала его длинное, костлявое лицо, орлиный нос и тонкие губы.
В заключение он произнес: «Спасибо вам всем за поддержку, и, Боже, храни Америку!» Снова прозвучали аплодисменты, на сей раз более оживленные, он собрал дань рукопожатий и поцелуев в щеку от других официальных лиц, по-отцовски потрепал десятилетнего юнца, которого привели, чтобы спел национальный гимн, и спустился с трибуны.
— Оставайся здесь, — скомандовала я Джейни.
Я сунула блокнот в карман своей черной шерстяной куртки и продралась через толпу к ряду лимузинов позади трибуны. Шоферы курили и разговаривали, прислонившись к дверям. Первые трое опрошенных лишь покачали головами. Но нужную информацию я нарыла у четвертого. Когда Фитч, пожимая руки, спустился со ступенек, и команда повела его к машине, я уже поджидала его там.
— Надо же, какой приятный сюрприз! — воскликнул он, обнимая меня за плечи и целуя в щеку бесстрастным холодным поцелуем.
Вблизи Тед выглядел не так хорошо, как на предвыборных плакатах, и не таким отдохнувшим, как на нашей вечеринке. Под глазами набрякли мешки, а в уголках губ скопился белый налет.
— Могу я похитить вас на минутку? — спросила я.
— Разумеется! — откликнулся он грубовато-добродушным, сердечным тоном человека, готовящегося провести следующий год, пожимая руки, целуя младенцев и делая вид, будто чрезвычайно заинтересован в каждом, кого встречает.
— Что я могу для вас сделать?
Я приблизилась к нему и тихо произнесла, чтобы его сотрудники со свежими лицами не слышали:
— Можем мы поговорить где-нибудь наедине?
Тед Фитч кивнул, на лице его отразилось удивление.
— В машине?
У меня не было времени пожалеть о том, что я согласилась, до того момента, когда я неловко уселась на длинное заднее сиденье, и дверца, тяжело лязгнув, закрылась за мной. Я хотела конфиденциальности, но затемненные стекла и черный кожаный салон создали впечатление, что я оказалась в запертом склепе.
