Добродетели и прелести Возлюбленного, когда Он ласково наполняет ими душу, подобны шелесту нежного ветерка, пробегающего по щекам: «необыкновенно величественное и сладкое постижение Бога и Его совершенств, которое входит в сознание через прикосновение этих совершенств к самым глубинам души… И как мы ощущаем прикосновение ветра благодаря осязанию, а его шелест – благодаря слуху, так мы ощущаем и наслаждаемся прикосновениями совершенств Возлюбленного с помощью осязания души, то есть в самой ее глубине (при помощи воли). А постижение этих совершенств происходит благодаря слуху души, через разум». Это прикосновение благодатно и нежно. «…Как шелест ветра сообщает о себе отдельно от органа слуха, так и бесконечно нежное и тонкое постижение проникает в глубину души вместе с радостью и блаженством. И блаженство это превосходит всякое иное блаженство… поскольку в душу входит самое главное понимание, свободное от ненужных образов и форм… Этот Божественный «шелест», проникающий в слух души, есть не просто понимание, но откровение Божественных истин в разуме или откровение Божественных тайн… Когда в Священном Писании говорится о том, как Бог сообщает Себя… через слух, под этим можно понимать откровение чистых истин в разуме. Это исключительно духовные откровения или видения, которые сообщаются только душе без посредства или помощи чувств. По этой причине все сообщения Бога о Себе с помощью слуха… совершенно величественны и точны». Так, можно предположить, что св. Илия «в веянии тихого ветра» слышал Бога (3 Цар 19, 12), как и апостол Павел, который «слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» (2 Кор 12, 4), так как «слышание души есть видение разумом». Конечно, под этим подразумевается не совершенное и ясное созерцание Бога, как в жизни вечной, здесь все еще присутствует «луч тьмы».
Поскольку душа принимает подобное темное и необъяснимое познание и наслаждается на груди Возлюбленного освежающим покоем, святой сравнивает это состояние с тихой Ночью. Но с Ночью, которую уже освещают лучи восходящего солнца, поскольку «это покой и тишина в Божественном свете и в новом познании Бога, в котором Дух… наслаждается сладчайшим покоем… Успокоенный и удовлетворенный в Боге, (Дух возносится) от тьмы естественного к свету сверхъестественного познания Бога… При этих вспышках света нет ни полной ночи, ни полноценного дня, это скорее… сумерки…».
В покое и молчании освещенной светом Ночи «душе позволено увидеть великолепную гармонию и порядок Божественной премудрости в разнообразии всех ее творений и дел. Все вместе и каждое из них по отдельности находятся в определенном отношении с Богом, и каждое творение возносит свой голос особенным образом, чтобы провозглашать, как много в нем Бога. Это подобно гармонии величественной музыки, которая превосходит все серенады и мелодии мира». Однако эта музыка беззвучна, потому что тихое познание приходит без словесного шума, «в ней наслаждаются красотой музыки и покоем глубокого молчания». Подобную музыку можно услышать только в одиночестве и оторванности от всех прочих внешних вещей. Потому и само одиночество называется звучащим.
Как созерцание Бога есть пища ангелов и святых, так и душа, будто трапезой, насыщается дарящим покой постижением мирной Ночи. Она наслаждается с радостным чувством, что все страдания и тяготы дня уже позади. Сам Возлюбленный «вечеряет с ней» (ср. Откр 3, 20). Он делится с ней наслаждением от всех Своих благ и воспламеняет ее Своей щедростью к новой любви.
Украшенная добродетелями, которыми наделяет ее изливающееся милосердие Божье, невеста видит свою душу подобной саду с ароматными цветами или цветущему винограднику. В сердце она чувствует присутствие Возлюбленного, как если бы Он лежал рядом, в ее постели. Она желает отдаться Ему во всем своем цветущем великолепии, чтобы доставить Ему высочайшее наслаждение и радость и отвратить всякое беспокойство. Но чувственные наслаждения, которые долгое время отдыхали, будто лисы, и притворяются спящими, вдруг вырываются, подхлестываемые злыми духами, чтобы разрушить мирное цветение души. Дьяволу «намного важнее отобрать именно у этой души хотя бы унцию ее богатства и ее блаженного упоения, чем соблазнить иные души на многие и тяжкие грехи. Другим нечего или почти нечего терять, у нее же огромное богатство, потому что она уже достигла многого и ценного». Поэтому злые духи в крайней степени возбуждают страсти, чтобы смутить душу. Если же это ничего не дает, тогда они подступают к ней с телесными мучениями и криками. Но самое невыносимое, если они начинают запугивать ее духовными видениями ужасов и страхами. «И это для них вполне возможно, если получат на то разрешение. Если душа в полном духовном обнажении отдается духовным упражнениям, то злой дух, поскольку он тоже дух, может предстать пред ней. Иногда он нападает на нее с ужасами… и именно тогда, когда Бог только-только выведет ее из жилища чувств, чтобы… привести в сад Жениха. Злой дух знает, что душа, когда окажется там, будет так защищена, что, несмотря на все свое напряжение, он уже не сможет причинить ей никакого вреда. Часто, когда злой дух старается толкнуть ее к падению, душа в великой спешке пытается вернуться назад, в свое убежище, где найдет надежную защиту и блаженство. Тогда эти ужасы кажутся ей чем-то внешним и далеким, так что вместо страха они доставляют ей наслаждение и радость». Но если она впадает в беспокойство, то молит ангелов «поймать лис», потому что они призваны отпугивать злых духов.
Когда все вредители удалены, душа, соединенная с Возлюбленным, может радоваться всем цветущим добродетелям, раскрывающимся под Его взглядом и источающим аромат. Она сплетает их в букет «и с нежнейшей и глубочайшей любовью отдает их все вместе и каждую отдельно Возлюбленному». Но ей для этого необходима Его помощь. Без Него она не смогла бы собрать ни одного букета. Они туго перевязывают букет, похожий на еловую шишку, в которой все зернышки плотно и крепко скреплены друг с другом. Так и совершенство души – замкнутое единство: оно крепко и в прекрасном порядке держит множество ярчайших добродетелей. В то время как душа собирает свой букет, упражняясь в добродетелях, никакой нарушитель спокойствия не должен показаться на «холме», то есть в душе не должны проявиться никакие единичные познания или воспоминания, чтобы ничто не могло отвлечь ее от любовного пребывания с Богом.
Но есть еще одна вещь, которая омрачает ее счастье. Во время помолвки Возлюбленный еще не навечно соединен с ней. А поскольку она испытывает великую и глубокую любовь, для нее большое горе, когда Возлюбленный удаляется к себе. Поэтому она боится сухости, бесчувственности, как холодного северного ветра, который убивает все цветенье. Она прибегает к помощи молитвы и духовных упражнений, чтобы победить сухость. Но на высшей ступени духовной жизни, которой она достигла, все события так глубоки, что уже не могут быть достигнуты только собственными силами. Поэтому она призывает на помощь влажный и теплый южный ветер, при котором раскрываются цветы и источают свой аромат: Святой Дух, «Который пробуждает в ней любовь». Когда Он охватывает ее, «то совершенно воспламеняет, освежает и оживляет и побуждает волю и желания к любви к Богу…». Она просит Его дуть сквозь ее сад, но не в самом саду. «Между веянием Бога в душе и веянием сквозь душу есть большая разница. Веять в душе означает наполнять благодатью, дарами и добродетелями. Веяние сквозь душу означает прикосновение и действие Бога, через которое обновляются и приводятся в движение уже данные добродетели и совершенства, так что они начинают распространять удивительный сладостный аромат. Это похоже на встряхивание прекрасно пахнущих вещей». Они наполняют все «доселе не слыханным благоуханием…». Поэтому душа тоже не всегда по-настоящему чувствует добродетели и наслаждается ими. В этой жизни они скорее напоминают цветы, пока еще существующие в виде бутонов, или прикрытые пряности. Но иногда, когда Дух Божий овевает сад души, раскрываются все бутоны добродетелей и все пряности даров, совершенств и богатств души. «Так через откровение ее внутренних сокровищ и богатств Он раскрывает всю красоту души». Благоухания цветов добродетели между тем оказываются в душе в таком изобилии, что она целиком погружается в них, одетая в блаженство и безграничное величие. Иногда кое-что «вырывается наружу, так что люди, обладающие достаточной чуткостью, ощущают это. Такая душа представляется им веселым садом, полным блаженств и богатств Божьих. И даже если цветы не раскрыты… подобные души обладают определенным таинственным величием и достоинством, так что внушают окружающим глубокое уважение и почтение…». В дуновении Святого Духа в душу возвышенным образом проникает Сын Божий. И это прежде всего Он радуется ее расцветшему и благоухающему украшению из цветов. Она же более всего хочет доставить Ему наслаждение. Он насытил ее и преобразил в Себя, так что она теперь стала «зрелой и готовой, украшенная цветами добродетелей, даров и совершенств…». Ее вкусу и сладости радуются все любящие. «Теперь Жених может соединиться с душой в благоухании этих цветов».
