очень жаль, мой цезарь, что я не смог вас сберечь!
Иоанн посмотрел назад и, видя отчаянность положения, остановился.
— Это не твоя вина, мой друг! — Он отстегнул ножны и вытащил меч. На солнце сверкнула великолепная халидадская сталь. — Ты был моим наставником, моим лучшим другом, и ты учил меня, что цезарь должен умирать достойно.
Размазывая по лицу текущие слезы, Прокопий все же сохранил присущую ему иронию:
— Дурак, лучше бы я учил вас бегать!
Иоанн заслонил собой безоружного патрикия и выставил вперед меч. Это все, что он мог сделать: его навыки владения мечом ограничивались еще детскими уроками. Сардийская конница развернулась в лаву, и основная масса уходила левее, настигая легионеров, но пять всадников отделились и, прельстившись дорогой добычей, полетели прямо на них. Сердце Иоанна бешено заколотилось, пот полился рекой, застилая глаза, ноги задрожали так, что, казалось, сейчас вылетят коленные чашечки, но он не шелохнулся:
— Ну, вот и все!
Оскаленная конская морда стремительно вырастала. Костяшки пальцев на рукояти меча побелели. Цезарь почувствовал, как сзади присел на землю и закрыл голову руками Прокопий. Нервы старого царедворца сдали, и он сжался в комок, ожидая смерти.
Жаркое дыхание лошади обожгло лицо. Следующее — удар! Иоанн непроизвольно закрыл глаза. Послышался лязг стали, земля заходила от столкновения грудь в грудь. Вокруг затопали копыта, раздалось яростное ржание. Цезарь медленно приоткрыл глаза и непонимающе уставился на рубящегося с сардийцами всадника. Смириться с неизбежной смертью было невыносимо трудно — вернуться обратно оказалось тоже нелегко. Иоанн ничего не контролировал, руки и ноги не слушались. Вокруг него сражались какие-то люди, а он забыл, кто и зачем. Вдруг один из всадников выронил саблю, опрокинулся назад и вывалился из седла прямо к ногам Иоанна. Он интуитивно отметил: сард! И вон еще один лежит!
Реальность понемногу начала возвращаться. Донесся голос Прокопия:
— Лу́ка! Храни его небеса, успел! Неисповедимы пути твои, господи!
Иоанн окончательно пришел в себя, и прошептал, еле шевеля губами:
— Точно, Лу́ка!
Сардов осталось трое: вылетевший из ниоткуда демон оказался неприятным сюрпризом. Два трупа на земле и разрубленная на плече кольчуга у третьего энтузиазма не добавляли, но эффект неожиданности прошел, и опытные воины стали растягиваться, пытаясь зайти врагу в тыл.
Хотя в это время сардийская конница азартно секла спины легионеров, инцидент не остался незамеченным, и на помощь поредевшей пятерке развернулся еще десяток всадников. Увидев это, окружающие Велия сарды предпочли не торопиться и подождать помощи. Осадив коней, они перестали наседать на комита, а Лу́ка, прикрыв своих, желания лезть на рожон тоже не проявлял. Всадники топтались друг напротив друга, удерживая лошадей на расстоянии и осыпая противника отборной бранью. Сарды, предвкушая скорую расправу, были особенно изобретательны и многословны. Лу́ка, хищно оскалившись, лишь рычал в ответ. В этой круговерти они все пропустили момент, когда ситуация на поле боя кардинально изменилась. Сардийская конница неожиданно развернулась и, вырываясь из рядов легионеров в панике уходила обратно, а ей наперерез мчалась имперская панцирная кавалерия. Десятку, шедшему на подмогу, не хватило совсем немного, но он все же решил не рисковать, и осадив лошадей, рванул в сторону городских ворот. Пришел черед улыбаться Велию. Сардийцы же помрачнели, непонимающе завращали головами, а сообразив, не мешкая крутанули коней, и помчались догонять своих.
Лу́ка не стал их преследовать, а, спрыгнув с коня, подошел к цезарю:
— Рад видеть вас обоих живыми и здоровыми!
Прокопий, пытаясь благодарно обнять комита, просто повис на нем, а Иоанн только счастливо улыбнулся:
— Когда я окончательно приду в себя, я придумаю, как тебя наградить, а сейчас могу сказать только одно — мы у тебя в неоплатном долгу, Лу́ка Велий!
Глава 35
Год 121 от первого явления Огнерожденного Митры первосвятителю Иллирию
Город Ур
С того момента, как туринцы перешли ров, Ван Сид бился над неразрешимой задачей — как отразить штурм и не потерять все ополчение в первый же день? Лучники вспомогательных варварских когорт методично снимали любого зазевавшегося. Стоило лишь высунуться из-за укрытия, и стрела тут же находила свою жертву. Ван Сид орал, бил, все равно не помогало! Каждый горожанин, кинувший вниз камень или метнувший копье, хотел посмотреть, попал он или нет, и с этим невозможно ничего было поделать. И хотя любопытство почти всегда плохо заканчивалось, они с тупой одержимостью подставлялись под стрелы снова и снова, доводя Ван Сида до бешенства. Как вбить в голову какого-нибудь кожемяки или булочника, что внизу стоят торки — отборнейшие стрелки, непревзойденные лучники варварского мира со своими большими тисовыми луками? Со времен Константина Великого торки всегда составляли основу стрелковых когорт, и империя еще не имела случая пожалеть об этом.
Несмотря на то, что все попытки туринцев взойти на стены были отбиты, Ван Сид пребывал в унынии. Потери были огромны. Немного успокаивала мысль, что в основном ранеными, которых еще можно вернуть в строй. Человек, поднявшийся на башню и вставший за его спиной, как будто прочитал его мысли:
— У туринцев тоже большие потери.
Ван Сид недолюбливал командира сардийской конницы и не собирался этого скрывать:
— У императора неисчерпаемые резервы, в отличие от нас. Я полагал, что такие очевидные вещи вам объяснять не надо.
Личный друг царя Хозроя мирза Сад Девлет широко улыбнулся:
— Конечно не надо, мой друг.
В этот момент Ван Сид смотрел в темные, маслянистые глаза сарда, и думал: «Наверное, с такой же радушной улыбкой он воткнет и свой кинжал мне в спину».
Сардийская конница оказалась в городе совершенно случайно. После разгрома в долине Варда, где гордость кавалерии Хозроя была растоптана коваными копытами имперских катафрактов, несколько сотен во главе с Девлетом спасаясь от преследования, бросились в горы. Они мчались по лесным тропам, пока у лошадей хватало сил, а оторвавшись и придя в себя, выяснили, что заблудились. Оказалось, золотая молодежь — дети лучших сардийских фамилий — ничего не может без своих конюхов, оруженосцев и слуг. Они не сумели найти дорогу, добыть себе еду и накормить лошадей. В результате их недельного блуждания по горам божье провидение вывело их не в Сардию, а в долину Ура. Когда они входили в городские ворота, это было жалкое зрелище: оборванные, голодные, с еле бредущими высохшими клячами, — но горожане обрадовались и такой помощи. Их встречали, как героев, цветами и хлебом, наполняя улицы радостными криками:
— Сарды помнят о нас! Хозрою сейчас нелегко, а гляди-ка, помощь все-таки послал! Да, несладко ребятам пришлось!
Если бы только горожане знали, каким ветром занесло к
