жарко там? Сам-то бледный какой-то. Может, с нами? Спинку потрешь, – подмигнула Алена.
Куйгорож лишь выругался себе под нос. Не одна, так другая.
– Покажешь нам, как там и что? – попросила Варя.
– Я все знаю, у меня богатый опыт! – уверила Алена и первой шагнула внутрь. Варя подтолкнула Танечку, которая успела изловчиться и дернуть Куйгорожа за хвост.
– Мыльный корень – на лавке. Веники березовые – для вас. Рябиновый – для этой чумазой озорницы. – Куйгорож «отомстил» Танечке, потянув ее за косичку.
Танечка захихикала и поспешила забежать в баню. Прежде чем закрыть за собой дверь, Варя со смехом сказала:
– Жди тут, я тебе скоро Танечку отдам, как отмоем.
Из бани доносились такие хохот и визг, что Куйгорож невольно улыбался. Баняве наверняка были по нраву шумные веселые гости. Банява… Слова богини застряли в нем, как заноза. Если бы Варя смогла остаться здесь и жить, как другие, может быть, он как-то справился бы со своим проклятием? Иногда он совсем забывал о нем, потому что дела так и сыпались. Но стоило закончить работу, как внутри нарастал нестерпимый зуд. Чем дольше он его терпел, тем тяжелее было сдерживаться: нутро жгло кипятком, распирало от беспричинной ярости, хвост переставал подчиняться и норовил ухватиться за Варино горло, стянуть его тугим кольцом.
Вот и сейчас внутри ворочалось знакомое чувство. «Ждать» было скверным делом, слабым. Но ему не хотелось лишний раз беспокоить Варю. Теперь оставалось только сцепить зубы и терпеть.
Когда дверь приоткрылась и Варина рука вытолкала наружу закутанную в полотенце Танечку, Куйгорож облегченно выдохнул.
– Принимай! Веди ее в дом, чаем напои! – Варя высунула голову.
Куйгорож подхватил Танюшку, теперь больше похожую на толстый довольный кокон.
– Идите, мы уже почти все! – заверила его Варя. – Волосы только ополоснем крапивой и в речку разок прыгнем.
Не успел он подняться по пригорку, под которым стояла баня, как раздался визг, и из бани в чем мать родила выскочила Алена.
– Там слизень! Осьминог! Летает! И тетка маленькая! – сипло закричала она.
Куйгорож посадил Танечку в траву и бросился обратно.
Идиот! А Банява – растяпа.
Он влетел в баню. Варя забилась в угол и тихонечко причитала. Банява едва сдерживала двумя руками среднего по размерам, но сильного алганжея. Он извивался, тянулся щупальцами сразу во все стороны и тонко пищал. Видимо, банным веником его из Алены выбили. Куйгорож ударился о пол и взмыл к потолку огненной птицей, стараясь не касаться деревянных досок. Банява с трудом вытянула руки, из последних сил сжимая тварюгу, отвернула лицо. Куйгорож прицелился и клюнул алганжея. Тот обмяк, запузырился и черной слизью стек на пол, закапал сквозь щели.
Куйгорож осторожно вылетел из бани, принял прежний облик и упал на траву, чтобы затушить мелкие язычки пламени. Снаружи было слышно, как Банява шумно заплескала водой. Видимо, он все-таки успел что-то подпалить.
– Что это за дрянь? – заорала ему прямо в ухо Алена.
– Это тебя надо спросить.
– Почему это меня?
– Потому что он твой. В тебе сидел.
– Этот осьминог – во мне? Да ты охренел? И не пялься! – Она дала ему пощечину.
– А ты прикройся!
– Сам задницу свою голую прикрой!
Куйгорож только сейчас заметил, что его штаны почти полностью сгорели и теперь медленно дотлевали прямо на нем. Хорошо, что не успел переодеться в новые, которые ему принес Сабай.
– Ты мне спасибо должна сказать, вообще-то. Ладно. – Он махнул рукой, повернулся и направился назад в баню.
Алена опередила его и, показав кулак, хлопнула перед носом дверью. Через пару минут она снова вышла – уже одетая. Куйгорож несмело шагнул через порог.
Банява сидела на скамейке и гладила Варю по голове. От каждого ее прикосновения та вздрагивала.
– Уйди, матушка, ей же страшно! Неужели не видишь?! – возмутился Куйгорож.
– Я ее спасла. Чего ей меня бояться?
– Непривычная она еще, – уклончиво ответил Куйгорож.
Про то, что вообще-то они вместе ее спасли, он не стал говорить.
– Той, другой женщины алганжей был. Не твоей хозяйки.
– Знаю. Варю и Танечку я давно проверил. Чистые были.
– Сильный попался. Не смогла сразу прибить. Видать, давненько ее сосет. Болела товарка-то твоя, а? – Она наклонилась.
– Опухоль у нее была, – едва слышно прошептала Варя. – Алена только что мне рассказала… Она поэтому здесь и осталась. Чтоб время выиграть, пока люди не придумают лекарство. Пожить подольше…
– Ну, теперь долго проживет! – засмеялась Банява.
– А мне три дня осталось. Даже меньше… – в Варином голосе задрожали слезы.
– Не говори глупостей! Сходим в Тоначи. Всё узнаем, – перебил Куйгорож.
Варя повернулась к нему и тут же отвела взгляд.
– Ты почему голый?
– Кто бы говорил.
Варя спохватилась и поспешно прикрылась полотенцем. Банява рассмеялась, хлопнула в ладоши.
– Оставлю я вас. Пошепчитесь-помилуйтесь, – хихикнула она. – Как содыця явится, пусть позовет. Приду.
Банява выскочила наружу, взвизгнула. Послышался всплеск. Видно, прыгнула в реку. Варя поправила полотенце. Куйгорож взял с лавки какую-то мокрую тряпку, обернул вокруг бедер и повернулся к Варе спиной, чтобы не смущать. Остаться или выйти?
Варя прочистила горло. Куйгорож попереминался с ноги на ногу и выскользнул за дверь.
Варя
В ожидании знахарки Куйгорож несколько раз подтапливал баню. Пустил попариться Сергея. Помылся сам, потеряв половину змеиной чешуи, еще остававшейся на плечах и внизу спины. Теперь там розовели пятна молодой гладкой кожи. Танечка повыдергивала из его волос несколько перьев, воткнула их себе в «колосок», заплетенный Варей, и прыгала во дворе, видимо, копируя подвиги своего кумира. Куйгорож хохотал и подыгрывал ей, изображая то ли спасаемую Варю, то ли саму Танечку. Варя невольно любовалась его гибким торсом, слегка заостренными, возмужавшими чертами лица. Не будь у него хвоста, теперь Куйгорожа можно было бы принять за статного двадцатилетнего парня. Сидел ли он или ходил – его тело словно перетекало из позы в позу. Двигался совозмей так бесшумно, что она вздрагивала каждый раз, когда он вдруг оказывался подле нее. И чувствовала, как краснеет.
Ближе к вечеру Варя начала то и дело поглядывать на небо. Измеряла пальцами расстояние от солнца до горизонта, как учили ее на экостанции, чтобы прикинуть, сколько остается до захода и когда закончится четвертый из семи отведенных ей дней. Волнение перед предстоящей остановкой сердца за счет сомнительных средств народной медицины только нарастало. Да и остальные вели себя странно. Балагур Сергей вдруг замкнулся, перестал шутить и отсиживался на заросшем сорняками огороде под старой яблоней. Алена то громко смеялась, то затихала и украдкой щупала грудь. Пару раз она выходила во двор и о чем-то спрашивала Куйгорожа. Варя догадывалась о чем, но молчала. Возвращалась Алена задумчивая, с блуждающей по лицу растерянной улыбкой. Леська загрустила, положила морду на передние лапы и следила глазами за играми Куйгорожа и Танечки, которая к вечеру раскапризничалась.
После позднего ужина, когда Варя решила, что ждать содыцю уже не имеет смысла, в дверь наконец-то постучали. Люкшава – совсем юная, на вид не старше двадцати лет, полненькая, гладкая, будто испеченная из сдобного теста, с темными глазами и широкими скулами – была полной противоположностью шимкинской Метьказ.
Варя сразу стушевалась. Весь день она только и молила, чтобы знахарка побыстрее пришла и переправила ее в Тоначи. Теперь же Варю взяла оторопь. Такая молодая… Справится ли? Обе так и застыли на пороге, разглядывая друг друга. Выручил Куйгорож, который
