деревянным сараем. Прикрывая глаза от густого дыма, все смотрели на особняк по Олкотт, 16, ожидая его обрушения. А потом темноту разрезал звук сирен и красные мигалки пожарных.
Посреди всего этого хаоса миссис Донахью вдруг спросила:
– А где Бен?
Вместо ответа мистер Донахью вскочил на ноги и бросился к люку. Все закричали, но ему почти тут же пришлось повернуть обратно – из туннеля валил густой дым, и войти в него было невозможно.
Когда нас обнаружили пожарные, то отвели подальше от дома, к самой границе участка, осмотрели руку Джейни и лоб миссис Донахью. Еще они пытались посветить Люси в глаза карманным фонариком, но она его отпихивала, уставившись в землю, словно ждала, что оттуда сейчас кто-то выползет. Один из пожарных проговорил в рацию:
– Различные уровни шока. Одной из пострадавших нужно наложить швы.
Мои родители тоже были вместе с нами. Со мной. Они задавали мне вопросы, но я могла только смотреть на дом.
Наконец я увидела, как он идет нам навстречу, с пожарными по обеим сторонам.
Бен был весь покрыт черной копотью, только на лице проглядывали светлые пятна – вероятно, он стирал пот или слезы. Его волосы странно торчали, а одежда местами тлела.
– Привет, – сказал он совершенно обычным тоном, как будто в очередной раз опоздал на семейный ужин. – Весело у нас тут, однако.
В этот раз я точно не выкрикнула его имя, оставив это Джейни и Люси, которые сбили брата с ног, бросившись с объятиями. Родители тут же к ним присоединились. Пожарные, улыбаясь, глядели на происходящее. Один из них выступил вперед:
– Мистер и миссис Донахью, я не знаю, кто научил этого молодого человека перекрывать внутренний газовый вентиль в чрезвычайной ситуации, но это было крайне своевременное действие. Ваш сын спас дом от разрушения, и, возможно, несколько жизней ваших соседей.
Мистер Донахью стиснул Бена за плечо, а его мать смахнула слезы.
Пожарный кивнул, подождал пару секунд из уважения, а потом продолжил:
– Мы потушили небольшие возгорания у парадной и задней двери, они практически не нанесли ущерба зданию. Но существуют проблемы инженерно-технического характера, решение которых потребует нескольких недель, а то и месяцев. Я бы рекомендовал провести сегодняшнюю ночь у соседей или в гостинице. – Он откашлялся. – В связи с историей этого строения и вашими недавними беседами с правоохранительными органами, у нас возникли вопросы. Мы бы хотели опросить вас сегодня же.
– Как скажете, – кивнул мистер Донахью. – Но после того, как мою жену и детей осмотрят врачи. Надеюсь, вы понимаете.
– Конечно. – Пожарные переглянулись. – Ваш сын сообщил, что поджог был совершен намеренно. У нас маленький город, новости расходятся быстро. Мы слышали про письма, которые вы получали.
– Нед Макговерн был болен. – Мистер Донахью отвел глаза. – Но особенно удивляет то, что он был другом семьи Лэнсомов.
– К сожалению, мы пока не обнаружили внутри присутствия других людей. Подземный погреб раскален слишком сильно, мы спустимся туда, как только ситуация позволит. Чертовски жаль.
В этот момент заговорил мой отец.
– Нед Макговерн. Кто-то должен сообщить его жене.
Глава 22
Если пожарные и были шокированы развязкой истории про Часового и установлением его личности, то ничем этого не показали. Как и все остальные в последующие недели и месяцы. В маленьких городках наподобие Гленнон-Хайтс так всегда: мы горой стоим за своих. Миссис Макговерн достаточно часто уезжала к матери в Делавер, так что никто и глазом не моргнул, когда она собралась и уехала навсегда, после того, как нашли тело Неда. Никто не моргнул глазом и даже не подумал ее винить.
Когда уехали Донахью, разговоров было больше. Возможно, из-за того, что всем было стыдно. Никто не хотел их слушать. Все сделали слишком поспешные выводы. За те недели, что прошли после взрыва, мистер Донахью не дал ни одного интервью. Он даже попросил офицера Уайкоффа сопроводить одного из особенно назойливых журналистов подальше от нашей улицы. И повесил на входной двери объявление: «Просим вас уважать нашу частную жизнь».
А я поначалу даже устроила что-то вроде игры, скармливая прессе кусочки информации. Я часто сидела на крыльце в старых хэллоуиновских костюме и по большей части скучала. Но происходящие развлекало мисс Эббот. Она даже попыталась уговорить New York News взять интервью у кота Горацио.
Кажется, журналисты несколько месяцев не понимали, что Донахью больше не живут на Олкотт, 16. Те жили в гостинице долгосрочного проживания и уехали перед началом зимних каникул. Сначала они говорили, что не хотят жить в своем доме из-за внутренних повреждений. Но Джейни призналась, что в гостиничном номере проще заснуть. «В гостинице, по крайней мере, предполагается присутствие других людей», – сказала она.
Я подолгу думала о Неде Макговерне и о том, какие внутренние повреждения получают люди. А некоторые, наоборот, обладают удивительной силой, словно их сердце поддерживают прочные деревянные балки. Иногда мы с тетей Джиллиан вместе сидели на скамейке на бейсбольном поле и молчали. Но я знала, что мы обе думаем о том, что же такое случилось с маленьким Тедди, что так сильно разрушило его душу.
А иногда я хожу на бейсбольное поле одна. Иногда тренируюсь. Или выскальзываю ночью из дома и беру с собой бейсбольную перчатку. Я хотела вернуть ее Бену, но он велел оставить ее себе. Я понимала, что наша дружба закончится вместе с переездом. Мы с Джейни лгали, обещая друг другу писать. Я же помнила, что она говорила о своих старых друзьях и о том, что нет смысла цепляться за прошлое. Понимала, что там, где они окажутся теперь, тоже найдется какая-нибудь девочка-соседка, на которую Джейни обрушится, словно тайфун. А я продолжу тихо плыть по течению в Гленнон-Хайтс, где каждый, казалось, знает меня с рождения.
* * *
Бен, ссутулившись, появился у нашего крыльца вечером накануне отъезда. Мой отец, должно быть, видел его, возвращаясь с работы, но не остановил меня, позволив выйти из дома и бегом направиться к скамейке, где он сидел, положив рядом бейсбольную перчатку.
– Дело в том, – сказал он, – что я верю в прощания.
– Ты почти ни во что не веришь, но веришь в это? – спросила я.
– Я верю во множество вещей.
– Назови хотя бы что-то, что не будет фильмом из восьмидесятых или явлением поп-культуры. – Я уже добежала до него, но Бен не стал ускоряться, так что мне пришлось довольно нелепо бегать вокруг него, пока мы двигались по улице. Впрочем, это помогало отвлечься.
– Я верю в силу хорошей игры в мяч.
– Ага, – ответила я. – Ну ладно.
– Но участники должны быть одного уровня.
– Я понимаю, о чем ты.
Я перешла на шаг и почувствовала, как хлопковый рукав моей футболки касается его рукава. Я часто не понимаю людей, но я слышала, что Бен произносит мое имя совершенно особенным голосом. Знала, что каждый раз, когда он удачно шутит или чем-то гордится, то бросает на меня незаметный
