Лео присвистывает, как будто сам не может поверить в то, что собирается сказать.
— В том-то и дело. Ей позволили сохранить семейные владения и титул. Принц ругался со своим отцом, чтобы у неё всё это осталось. Компромиссным решением стал брак с одним из судей Руки Правосудия.
— Но…
— Могу я спросить, чем вызван ваш интерес к этой старой дворцовой сплетне? — не даёт он мне договорить, и я воспринимаю это как знак того, что я дошла до его границы допустимого. Мы сворачиваем в тёмный коридор, и я впервые чувствую облегчение, что вижу стражника у своих покоев.
Я пожимаю плечами и отвечаю легко, беззаботно, как говорят девушки при дворе:
— Ты не можешь винить меня в том, что сплетни — сейчас моё единственное развлечение. Меня не было здесь слишком долго.
Улыбка Лео была полна лукавства, но даже если он подозревает, что у меня есть иные намерения, то он ничем это не выдаёт. Дружески помахав рукой, он выкрикивает:
— Гектор! Где же ты был всю ночь? Нам пришлось сделать круг по небесному мосту, пока мы ждали тебя.
То, как Лео врёт, впечатляет меня. Имя звучит как-то знакомо, но после всего произошедшего этой ночью, я не могу вспомнить, где могла его слышать.
Стражник прислоняется к стене прямо напротив моей двери. Его лицо остаётся в тени, но я отмечаю коротко стриженную тёмную бороду и смуглую кожу.
— Да-да, конечно, — бормочет Гектор. — И как же прошла пьянка в честь второй четверти луны?
— Ничего не знаю об этом, — говорит Лео, шагая спиной вперёд к моей двери. Он достаёт тонкий ключ и открывает дверь. — Спокойной ночи, Гектор.
И тут меня как молнией пронзает. Гектор. Я вспоминаю Давиду, как она сидела на кухне и чистила картошку.
— Вечеринки для детей, — ворчит тот.
Лео корчит гримасу для меня, а потом заходит в комнату. Я следую за ним, но останавливаюсь и поворачиваюсь к Гектору. Если есть шанс, надо им воспользоваться.
— Давида сейчас на кухне.
И хотя его тело скрыто в тени, я замечаю, как он напрягся.
— Тебе-то какое дело?
Пожимаю плечами и напеваю песенку, которая играла, пока она работала. Она застряла в моей голове, отчего-то очень знакомая.
— Да так. Просто подумалось, что она ждёт кого-то, вот и всё.
Я закрываю дверь за собой. После того, как Лео уходит, я падаю на кровать. Тяжесть прошедшего дня давит на меня. Константино истёк кровью на глазах у всего двора, а мир продолжает вращаться без него, как будто он не играл никакой роли. Но это не так. Даже если его похитили и превратили в нечто неузнаваемое, у него когда-то была семья.
Я выбираюсь из постели и обыскиваю свои вещи, находя монетку Деза. Хранить её кажется неправильным. Следует попытаться как-нибудь вернуть её Иллану. Но сейчас это единственное, что напоминает мне о том, что Дез был настоящим. Я закрываю глаза и думаю о нём. Вспоминаю, как луна за его головой напоминала нимб. Красивый до боли. Я прижимаю монетку к губам.
— Всё было бы проще, будь ты рядом со мной, — шепчу ему, зная, что ответа не последует.
Я прячу монетку под матрац. Сейчас я могу только надеяться, что моя интуиция по поводу Гектора и Давида не ошиблась. Это единственная возможность проникнуть в покои принца.
Тяжёлые ботинки Гектора ходят по кругу, потихоньку меня убаюкивая. Я смотрю на балдахин над кроватью. Её кроватью. Это странное ощущение: жить в комнате, которая принадлежала другой девушке, девушке, чей брак с принцем был обговорён ещё до её рождения, до того, как её родители запланировали ребёнка. Девушке, чьи вещи я ношу, в чьей кровати я сплю. Девушке, которую чуть было не обвинили в государственной измене и которая могла иметь собственные желания и стремления. Неверность в обычном браке уже плохо, но она была заподозрена в измене принцу, что равносильно измене короне. Но как тогда она смогла сохранить за собой земли и титул? Что такого ценного в этом союзе с Тресоросом, что Кастиан, каким бы безжалостным он ни был, просто стоял и смотрел, как она выходит за другого? Если только… Тресорос известен своими богатыми территориями — минералами и самоцветами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я вспоминаю, как увидела принца в Рысьем лесу. Дез не дал мне использовать магию. Кастиан тогда сказал, что на нём бы это всё равно не сработало. Я не придала этому значения: так много леонессцев носят свои деревянные обереги, но они мало что понимают в нашей магии. Может, что-то найденное в недрах Тресороса способно противостоять магии мориа, так же как металлы усиливают её? Могло ли оружие быть из Тресороса, и потому Пуэрто-Леонес держится за этот союз?
Я лежу в тишине некоторое время и вдруг понимаю… Всё тихо. За дверью ни звука.
Резко сажусь, кровь гудит. Это может быть мой единственный шанс.
Я переодеваюсь в чёрные брюки для верховой езды и чёрную рубашку. Обыскав выдвижные ящики, я нахожу спрятанную цветочную заколку, которую надевала в день представления королю Фернандо. Срываю тканевые лепестки, оставляя только острое металлическое крепление и убираю за пояс. Заколоть принца её стальным кончиком было моей несбыточной мечтой, но я всё ещё могу её использовать, чтобы вскрыть замок.
***
Пересекая небесный мост на пути в покои Кастиана, я чувствую себя самой Госпожой теней в её платье из глубокой ночи и утренних звёзд. Пьяные завывания под песни и стук колёс повозки по булыжникам заглушают звук моих шагов.
Благодаря воспоминанию Хасинты я без труда нахожу двери в комнаты Кровавого Принца. Внутри никого нет. Мои пальцы хорошо помнят небольшие секреты взлома замков.
Когда металл поддаётся и слышится характерный щелчок, я задерживаю дыхание, бросая взгляд за плечо, и молюсь, чтобы Госпожа сегодня была на моей стороне.
Я с усилием открываю тяжёлые двери и прокрадываюсь в пустые покои. Я на секунду застываю, осознавая, что сейчас нахожусь в той самой комнате, где живёт Кастиан, когда бывает во дворце. Неприятное ощущение проходит по всему телу. Теперь всегда, до конца моих дней, вспоминая Деза, я буду думать и о Кастиане.
Мои глаза привыкают к темноте и осматривают комнату от ковра на полу к окнам. Я раздвигаю гардины, за которыми видно предрассветное небо, с бледно-голубой полосой на горизонте. Лео скоро придёт за мной. Он всегда будит меня, когда красноватое утреннее небо показывается в просвете под занавесками.
На кофейном столике масляная лампа и спички. Мои пальцы, которые были тверды при взломе замка, теперь подрагивают, и я ломаю три спички прежде, чем зажечь эту чёртову лампу.
Я прохожу через голубую гостиную с большими гобеленами и мягкими кушетками, скорее в спальню. Стены покрыты тёмно-синим бархатом, и от переливания света и тени на нём они похожи на волны. Я раздвигаю занавески здесь тоже и застываю, поражённая тем, как свет наполняет стены и пол. Комната словно задумана так, чтобы внушить её жильцу, будто он находится под водой, где-то в морских глубинах, держась на плаву.
Это как сон наяву… И меня бесит, что я чувствую такое умиротворение здесь.
Я подхожу к полкам, забитым книгами в кожаных и тканевых переплётах. Я слышала о тайных проходах, которые можно открыть, если вытащить правильную книгу. Этот книжный шкаф определённо достаточно большой, чтобы скрыть что-нибудь за ним, и я вытягиваю каждую книгу по очереди. Ничего нет.
Я оставляю лампу на большом комоде в прилегающей гардеробной, откуда принц швырял свои свадебные вещи Хасинте. Я обыскиваю все ящики, но в них только одежда, ремни, пояса, орденские ленты, головные уборы и украшения.
— Ну где же? — шёпотом спрашиваю комнату, надеясь, что она откроет свои секреты.
Я продолжаю осматривать большой деревянный стол, на котором разбросаны письма, нераскрытые свитки, баночки с сепией и большая морская раковина, какие распространены в цитадели Салинас. Я тянусь к ней и чувствую запах кожаной одежды и соли, и легко представляю, как Кастиан сидит здесь и прислушивается к шуму волн. Злость закипает во мне. Он не заслуживает всей этой гармонии, которой он себя окружил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
