Кастиан снимает свой золотой венец. Принц весь покрыт кровью и грязью: ими перемазаны лицо и шея, насквозь пропитана одежда. Его руки дрожат, пока он развязывает шнуровку своей рубашки.
В покои входит служанка. С её большими карими глазами она похожа на сову. Но когда он её замечает, он медленно выдыхает. Она выглядит так, будто хочет подойти ближе, но не решается. Её огрубевшие руки жестикулируют в воздухе.
Кастиан важно кивает.
— Да, ванна — это то, что мне сейчас нужно. Спасибо, Давида.
Женщина кланяется, собирает вещи, которые он сбросил на пол, и выходит из комнаты. Слушая звук воды из-под крана, Кастиан смотрит на портрет своей матери. Долго, неотрывно смотрит, а потом резко стряхивает головой и открывает тайник за картиной. Он тянется в сейф и достаёт длинную деревянную шкатулку с выгравированными золотыми символами. Его лицо каменное, решительное. Он покидает покои.
Возвращается уже с пустыми руками. Давида появляется с чистой одеждой в руках.
Я сижу в темноте довольно долго, осмысливая увиденное.
Оружие было в покоях Кастиана, но я пришла слишком поздно. Всегда было поздно, потому что он забрал его в тот самый день, когда убил Деза. Я помню этот наряд, который был на нём, и как именно была размазана кровь по его улицу. Я помню, как бросилась к нему, но меня остановили.
А он вернулся в свои покои и велел приготовить ванну. Как Давида могла прислуживать ему? Поэтому она сейчас на кухне? Там она работает, пока принца нет?
Когда я всё-таки засыпаю, мне снится море, которое меня поглощает.
***
На утро Лео и я болтаем обо всём и ни о чём — в конечном счёте, мы вернулись к лёгкости в отношениях. Он не упоминает наше столкновение в покоях принца Кастиана, ни чтобы спросить, что я там забыла, ни чтобы объяснить свои действия, и я прихожу к выводу, что пока угрозы моей безопасности не ожидается. Он явно не хочет, чтобы кто-то знал, что он передаёт сообщения от своей бывшей госпожи, а я не хочу, чтобы кто-то знал, что я обыскивала комнаты Кастиана.
Осталось четыре дня до Фестиваля Солнца. Осматривать дворец днём становится сложнее, потому что навыки слежки Алессандро постепенно улучшаются. Иногда я готова поклясться, что рядом никого нет, а потом замечаю его за углом. Его всегда выдаёт душный запах святых масел, словно он в них купается каждый день.
Я держусь рядом с Лео, и говорю себе, что так надёжнее. Но на самом деле он просто мой единственный друг на всём белом свете.
Лео рассказывает мне все дворцовые сплетни. Леди Севилья застала своего мужа в неподобающей позе со своей сестрой и может пропустить приём в саду, который устраивает королева. Корабль герцога Ариаса пропал в море, возвращаясь с Ислас-дель-Рей — личных островов короля.
Нас прерывает щелчок замка. Лео сужает зелёные глаза в недоумении. Только у него есть ключ.
И у Мендеса.
Судья заходит в мои покои, а моя душа уходит в пятки. На нём штаны для верховой езды и длинный китель с декоративным мечом, привязанным к поясу. Выглядит так, будто он готовится к долгому путешествию. Куда он мог собраться за четыре дня до праздника?
Меня бесит, что он заявляется сюда, как будто у него есть такое право. Меня бесит, что когда он смотрит на меня, его глаза сияют. Меня бесит, что я чувствую облегчение, увидев его, пусть и всего на мгновение.
— Рената, — приветствует он, стягивая перчатки. — Леонардо. Я надеялся застать вас до того, как вы отправитесь по своим делам.
Мы с Лео поднимаемся на ноги, услышав свои имена.
— Какая неожиданность! — отвечаю я, копируя голоса придворных девушек, порхающих по дворцу и постоянно что-то щебечущих друг другу. — Вы были слишком заняты последние дни, чтобы уделить время мне, ваша честь.
— Могу я принести вам… — спешит предложить Лео.
Мендес поднимает руку, и Лео замолкает. Кровь приливает к моему лицу, пока я жду, что он заговорит.
— Я пришёл проверить состояние твоей руки и оставить указания.
— Ваша честь?
Лео убирает подносы с едой и протирает стол.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Прости, милая. Мне нужно отбыть по делам короля, — говорит Мендес, но его немногословие и холодный тон останавливают меня от расспросов.
— Я как раз собирался поменять повязку, — говорит Лео, возвращаясь из соседней комнаты с швейным набором: новая ткань и настойки в стеклянных коричневых склянках, а также игла и нить на случай, если порез вновь открылся.
— Это не понадобится, — говорит Мендес. — Леди Нурия во дворце. Пожалуйста, убедись что она и судья Алессандро имеют в своём распоряжении всё, что им нужно.
При упоминании её имени мы с Лео переглядываемся. Его тёмные ресницы подрагивают, и он поправляет свой камзол, потянув за нижние края, — единственный признак того, что он может нервничать. Моё сердце вот-вот сломает мне рёбра, но я разрываю взгляд и начинаю разматывать ткань на руке.
— Сию минуту, ваша честь, — говорит Лео и низко кланяется перед тем, как уйти.
— Спасибо, что решили нанести мне визит, — говорю судье Мендесу. — Я знаю, как вы цените своё время.
На его лице появляется слабая, усталая улыбка, и он берёт мою повреждённую руку. Он расстроенно вздыхает. Порез заживает быстро, но, видимо, не так быстро, как ему нужно.
— Что-то не так? — осторожно спрашиваю.
Его большой палец мягко проводит по шрамам на моих костяшках. Я пытаюсь сдержать отвращение, из-за которого мне хочется вырвать руку. Это похоже на ловушку, на змею, скользящую по моему телу.
— Напротив. Я нашёл нового вентари для Руки Мориа.
— Где? — чувствую приступ резкой боли в висках. Вспоминаю об Эстебане. О шепчущих. Задерживаю дыхание, чтобы не закричать.
— Прямо здесь, в столице. Мне понадобится твой альман, чтобы он его прочитал.
Мне становится дурно. В столице почти не осталось мориа. Они использовали оружие. Как иначе они бы его нашли?
Я отдёргиваю руку, не удержавшись. Моё сердцебиение ускоряется от того, как встревоженно он смотрит на меня.
— Рената? — он сжимает мои плечи. Я едва могу стоять. Он прижимает меня к своей груди. От него пахнет ладаном и сахаром. Запахи, которые я долгое время воспринимала как дом. Я чувствую себя такой уставшей, что едва ли могла бы его оттолкнуть. То, как он проводит рукой по моим волосам, как будто я опять маленькая девочка, скручивает мои внутренности. Напоминаю себе, что он не мой отец и никогда им не был. Он был монстром, который держал меня в золотой клетке. Но когда он повторяет моё имя, и в его голосе звучит больше беспокойства, чем кто-либо проявлял ко мне, кроме Деза, я не могу вымолвить ни слова.
— Всё в порядке, — выдавливаю. — Пустяки.
Он садится обратно. Я снимаю подвеску и передаю ему в руки, гадая, знает ли он, что только я могу прочитать камень. Новый вентари может разве что подтвердить, что я увижу. Он даёт мне взамен другой альман, поменьше, который свисает до моих ключиц. Я чувствую магию, которая исходит от него и как будто взывает к моей собственной.
— Я хочу, чтобы ты была бдительнее.
— Да, дядюшка. Могу я спросить, что-то случилось?
Он готовится вновь перевязать мою рану.
— Было своего рода ограбление. Часть моих альманов пропала.
— Из хранилища?
Мендес один раз качает головой, его серые глаза изучают моё лицо. По крайней мере, моё удивление искреннее.
— В других местах по дворцу. Двух из них не хватает.
Судья Мендес шпионит за принцем Кастианом! От осознания этого у меня кружится голова. Я вспоминаю, как Кастиан в Эсмеральдас сказал: «Никто не должен знать, что я был здесь». Имел ли он в виду конкретно Мендеса? Кастиан поддерживает контакт с леди Нурией. У Кастиана есть оружие. Могут ли они соперничать за внимание короля?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Рената? — громко спрашивает Мендес.
Я слишком отвлеклась на свои мысли. Делаю вдох.
— Извините, ваша честь.
— Я надеялся, что ты будешь честна со мной, Рената, — Мендес откручивает крышку настойки и капает коричневую жидкость на мой порез. Она жжёт, но мне надо держать лицо. — Если что-то не так, я должен знать.
