Ничего, ничего!
Про Романову все известно, правда, куда-то пропала ее подруга с детьми. Ну найдем, если понадобится, никуда не денется. Надо бы глубже покопать – друзья-приятели, где может отсидеться.
Куда они могут отправиться? В свои квартиры вряд ли. К родителям? К друзьям? В гостиницу – ну это был бы подарок! Если в гостиницу, он через час будет знать в какую. А там все проще. А если к друзьям побегут, тут сложнее. Но все равно Юрик их к утру вычислит и найдет.
Ждать. Ждать и не паниковать!
Он это умеет – годы все планировал, осуществлял.
На последнем этапе всегда нервы сдают!
Квартира, куда Сашку привез Иван, была симпатичной, точнее, обязательно стала бы таковой после того, как в ней закончат ремонт, находящийся сейчас в начальной стадии.
В старинном доме, в центре Москвы, на первом этаже, располагалось сие пристанище, очень похожее на бывшую коммуналку, до этой ипостаси и революции бывшую, как водится, чьим-то барским домом с длинным коридором, заканчивающимся местами общего пользования. Слева по коридору располагались три комнаты, справа две и кухня. Кухня, одна из комнат и санузел были уже отремонтированы, остальное помещение находилось в ободранном и подготовленном к штукатурке состоянии. Пространство квартиры радовало кубическими метражами – широкий коридор, высокие потолки, большие комнаты и огромная квадратная кухня.
– Твое добро? – поинтересовалась Саша, осмотрев предоставленное жилье.
– Не совсем, – туманно ответил Гуров.
– Конспиративная квартирка, друга какого-нибудь не менее конспиративного, – усмехнулась она.
– Да ладно, Романова, – предложил перемирие Иван, – давай лучше чай попьем с пирожками Лукиничны.
– Ну, давай, друг-нелегал, попьем, – приняла оливковую ветвь мира Сашка.
Они в четыре руки стали распаковывать пакеты со снедью, любовно собранные щедрой Лукиничной, заваривать чай, накрывать на стол. И Санька не удержалась, спросила:
– У тебя дети есть, Гуров?
– О как! Нападение? – отреагировал он, усмехнувшись.
– Надо же о чем-то говорить! – оборонялась Сашка.
– Обходя то, о чем говорить не хотим? – напомнил Гуров.
Взаимные язвительные уколы становились даже привычными: в тонусе, в тонусе, чтобы не расслабляться!
Ему нравилось.
– Да. Так что насчет детей? – повторила вопрос Саша.
– Может, и есть, но меня по данному факту не информировали, претензий и требований не предъявляли.
– Эх, сладка мирская холостяцкая жизнь, да, Ванечка? – усмехнулась Сашка.
– Сладка-а! – изобразив данную сладость, согласился Иван. – Так же, как и у тебя, Санечка!
Выпад в ответ. И еще один, на ее приподнятые брови с недоуменно-вопрошающим выражением лица.
– А что, у тебя есть муж, дети, любовник, любимый? Или это только мужиков принято порицать за холостяцкую вольницу?
– Да. Ты прав, – признала она, – это я как-то…
– Романова! – с преувеличенным потрясением на лице воскликнул он. – Ты только что призналась, что не права!
– Ну, не надо так уж явно радоваться!
– Да ты что! Это великое событие! – не унимался Иван. – Эх, жаль выпить нечего, такие события требуют отмечания! Александра Владимировна Романова признала, что была не права! Нонсенс! Парадокс! Всеобщее ликование! У тебя все готово? Давай, давай, сядем скорее, чокнемся хоть чаем и пирожками!
– Самолюбование и самодовольство сгубило многих мужчин, Гуров! – защищалась Сашка.
– Да что ты, свет Владимировна! Ты все это уколошматила и уконтропупила в начале нашего знакомства! – балагурил от души Иван.
Они накрыли стол, сели друг напротив друга, Иван поднял чашку с чаем.
– Выпьем за редко встречающееся в природе у женщин умение признать свои ошибки, – провозгласил он тост.
Ну конечно, она добавила уточнений! А что, могло быть иначе?
– И отсутствующее у большинства мужчин!
Ну девка – никакого удержу!
Чокнулись чашками, отхлебнули горячего чаю, откусили от пирожков. Сашка поспешила реабилитироваться, конечно, нападая!
– Зря ты, Иван Федорович, свое инкогнито открыл. Ой, зря! – с аппетитом уплетая откушенный кусок и театрально разглядывая пирожок в руке, сказала она.
– Это какое? – подал ожидаемую реплику Иван.
– Ну что ты прынц! Прынцы, они, Гуров, завсегда на спасенных барышнях женятся. Как правило, прынцессах, но бывают и исключения. Но женятся завсегда! Придется тебе, Ванечка, на мне жениться, хоть я и не прынцесса!
Порассматривав пирожок, откусила от него еще кусок и, вздохнув, в духе русских народных сказок процитировала:
– «Не прынцесса – королевна!»
Иван подхватил игру, получая непередаваемый кайф от дурашливости разыгрываемого представления, ее едких реплик, мгновенных выпадов.
Хо-ро-шо! Вот честное слово!
– А я не из тех прынцев. Другой.
– Это какой такой другой? Прынц-Шатун, что ли? – полюбопытствовала Санька, не выпадая из образа.
– А вот такой! Который всех спасает, ничего в благодарность не ждет и идет дальше спасать! Гордый, благородный и независимый, – склонив головушку набок, дурачился Иван.
Сашка кивнула – поняла.
– Многостаночник, значица. Альтруист. Герой! Быва-а-ает! Прынцессы от большой поруганной любви с башен сигают, папаши ихние, короли, вдогонку посылают, чтобы возвернуть в лоно семьи слинявшего по-тихому героя и королевства всучить половину. А ты, такой гордый, красивый, прынцесску успокоил, приголубив, папаше ейному спокойствие на границах пообещал, а сам утречком шасть в оконце и был таков! Других спасать отправился!
– Где-то так. Принцесс, знаешь, много, а я один. Других-то что обижать! А ты у нас, значица, – подражая ей, вернул он выпад, – та принцесска, что претендентам по три забубенных загадки задавала, а не ответил – в пропасть?
– А как ты думал, Ванечка? С умными девочками всегда непросто, это тебе не Фросек, гороховских дочек, спасать!
– Это же цветник! – поделился радостью Иван. – С ними веселее, проще и спокойнее!
– Терпи, Ванечка, терпи! – посочувствовала Сашка. – Недолго осталось. А пока для разнообразия жизненных наблюдений пообщаешься со мной, а барышень с интеллектом на уровне яйца всмятку на потом прибереги, для отдохновения души и всего прочего!
Он расхохотался во все горло, даже голову откинул и слезу смахнул.
– Сашка! Ты злыдня!
– Есть немного, – покаялась она.
– Слушай, а почему у тебя мужа нет или бойфренда?
Так развеселился, что спросил с ходу, не прощелкав ситуацию.
И все! Закончилось на этом балагурство – она захлопнулась потревоженной раковиной на морском дне. Хлоп!
«Болван! – обругал он себя. – Ты, Гуров, когда она рядом, себя не контролируешь! Это опасно и непрофессионально!»
