Через некоторое время рядом появилась Иль. Теперь она не отходила от Арниса, ухаживала за ним, спала рядом в медотсеке, на запасной койке. Скультер уже летел на Квирин.
Восстановление шло медленно. У Арниса был сломан позвоночник, а это всегда серьезно. Остальное – тяжелые ожоги, раны – заживало постепенно. Врач, Сириэла Кан, работала с раненым всерьез, и к моменту возвращения на Квирин позвонки были уже восстановлены. Но Арнису предстояло какое-то время полежать в больнице.
Каждый день в медотсеке собиралась компания – двое, трое, а то и весь 505й отряд.
Кроме Арниса, двух погибших собак и Атланты, никто серьезно не пострадал. Поэтому настроение у всех было скорее приподнятым. Да и на Анзоре ситуация стабилизировалась. Теперь уже справятся одни восстановители, и новая лервенская армия проходила переобучение. Дэггеров на планете не осталось. ДС выполнила свою задачу. На самом деле Анзора давно уже беспокоила всех, все знали, что рано или поздно придется воевать там, и теперь словно заноза из сердца выскочила...
Казалось даже, что наступил мир. Что война навсегда окончена. Все знали, что это иллюзия, но уж очень она была приятной.
Из космопорта Арниса сразу перевезли в больницу. Он чувствовал себя уже неплохо, но вставать пока не мог. С этого момента Ильгет каждый свой час распределяла между больницей (где проводила все ночи) и домом. Четверо детей, иногда казалось, буквально разрывали ее на части. Ильгет ощущала свою вину перед малышами (особенно Дарой – даже на Квирине не принято оставлять таких маленьких детей без матери), и всячески старалась теперь восполнить свое отсутствие. Да и соскучилась по детям. Вечером читать книжку вслух, усевшись с малышами на диван, слушая их теплое сопение. Днем гулять с ними и с собакой по Набережной, разговаривая обо всем на свете, смеясь, покупая мороженое в автоматах. Купаться, используя последние теплые деньки, в остывающем синевато-сизом море.
Она почти не оставляла детей с кем-то, не отдавала их в Группу, лишь когда приходила Белла (иногда Ниро, и пару раз пришла Мари, жена Гэсса) – Ильгет мчалась в больницу к Арнису. Лишь через две недели, целыми днями занимаясь восстановительной гимнастикой, он начал вставать. Повязки сняли раньше. Кожу пересадили на место сожженной (собственную, клонированную), но пока еще оставались хорошо заметные шрамы. Лицо – как печеное яблоко. Но это ведь должно пройти... может быть, не сразу, может, понадобится полгода, год. Лицо Арниса станет прежним. Да если бы и не стало, думала Ильгет и смотрела в его лицо. Какая разница, как он выглядит... Он – мой, любимый, единственный. Даже не так. Он – это и есть я. Мы – одно целое. А лицо это – такая мелочь...
Арнис спал. Еще и семи часов нет. Ильгет встала пораньше, душ приняла, привела себя в порядок. Сегодня суббота, Белла собиралась прийти с детьми. В школу они не идут сегодня. Можно будет весь день провести с ними. У Анри занятия в театре, ну а мы можем сходить, например, в галерею Рендо, там сейчас выставка Солло, а он реалист, детям понравится. Ильгет сосредоточенно планировала свой день с детьми. И вдруг увидела, что Арнис открыл глаза и едва заметно улыбается изуродованными губами.
Ильгет улыбнулась в ответ.
– Доброе утро, моя радость, – сказала она, подняла ладонь Арниса к губам, поцеловала.
– Доброе утро, Иль, – Арнис говорил тихо. Голос еще не восстановился полностью.
– Давай умываться, да? – Ильгет поменяла туалетную прокладку, прикатила столик, сосредоточенно занялась мытьем. Потом убрала все, подтянула Арниса на кровати повыше.
– Ну что... будешь сейчас упражнения делать?
– Придется, – вздохнул Арнис.
– Включить экран? Или так помнишь?
– Помню.
Ильгет села рядом и смотрела молча, как Арнис занимается гимнастикой. Движения причиняли ему боль, он кривил лицо, скрипел зубами, жмурил глаза. Ильгет впилась пальцами в раму кровати, переживая вместе с Арнисом каждое движение.
Наконец все кончилось. Арнис лежал несколько минут, отдыхая. Ильгет поцеловала его в губы, в лицо – печеное, сморщенное яблоко.
– Поесть хочешь? – тихо спросила она.
– Ага.
Ильгет принесла сиккаргу с ягодами, ветчину, салат. Кормила Арниса с ложечки, руки тоже были сожжены, и функции еще не восстановились. Сразу после завтрака пришла Сириэла – она вообще-то работала только в космосе, но чтобы не разрывать процесс восстановления Арниса на разные этапы, взяла раненого и здесь на себя.
Тем более, что ухаживать за ним не нужно – все сделают родственники. Сириэла выполняла лишь узкоспециальные функции.
– Ну как жизнь, победитель дэггеров?
– Хорошо, – прошептал Арнис.
– Давай посмотрим, что у нас сегодня почки скажут, – Сириэла настроила сканер. Занялась обследованием, внимательно глядя на экран. Ильгет больше интересовало лицо врача. Сириэла то хмурилась, покусывая губы, то сосредоточенно замирала, вглядываясь в понятные только ей разводы на экране.
Потом она откинула одеяло, провела обычный осмотр, проверила, как работают суставы.
– Все хорошо, – объявила наконец Сириэла, – гимнастику продолжаем, и вводим комплекс В для рук.
– Уже В, – недовольно сказал Арнис.
– А что, с трудом справляешься? Ничего, терпи, солдат – а что же делать? На волю хочешь – работай. Так у тебя все хорошо... биохимия твоя мне уже нравится. Иммунная система на высоте.
Она поднялась. Посмотрела на Ильгет и глазами показала в сторону коридора. Ильгет утвердительно качнула головой.
Сириэла нагнулась к раненому, слегка погладила его по голове, еще закрытой повязками.
– Ну все, друг... поправляйся. В случае чего – звоните.
Она вышла, Ильгет, бросив взгляд на Арниса, двинулась за ней. В коридоре Сириэла остановилась, повернулась к ней, держа руки по-мальчишечьи в карманах.
– Ильгет, что у него в психологическом плане? Депрессии нет?
– Вы знаете, все как-то очень хорошо стало, – сказала Ильгет, – я даже удивляюсь.
– Хорошо? – Сириэла сощурилась, – я бы не сказала...
– Вы просто не знали, что было раньше. Вот до этой акции – да, была депрессия. Да и на Анзоре... а сейчас – мне кажется, он стал прежним. Ну может быть, вы правы, он не такой уж жизнерадостный. Да ведь он еще очень болен. Но... у меня такое ощущение, что ему лучше.
Сириэла слегка пожала плечами.
– Тебе виднее, Иль. Может быть, все-таки вызвать психотерапевта... ведь это, в общем-то нонсенс, лечить человека после встречи с дэггером, и никакой психокоррекции.
– Ну... почему бы и не вызвать? – согласилась Ильгет, – хуже ведь от этого не будет.
Сириэла кивнула.
– Иль, только наблюдай за ним внимательно. Сейчас многое зависит от его психического состояния. Если будет страдать, выздоровление надолго затянется. И посетители пусть не сидят подолгу, это просто кошмар какой-то, ему же покой нужен время от времени.
– Хорошо, – согласилась Ильгет, – только как их выставишь... И потом, ему так лучше. Он вчера даже смеялся. Я уже полгода не слышала, как он смеется. Нет, больше даже.
Она вернулась в палату. Арнис снова занимался гимнастикой. Минут через десять он закончил комплекс, отдышался, посмотрел на Ильгет.
– Опять мне косточки перемывали?
– Ну а как же? – ответила Ильгет весело, – надо же нам было посплетничать... по-женски так, знаешь...
Она села рядом с Арнисом.
– Иль, ты сама-то ела уже?
– А... да знаешь, я дома поем. Успеется. Родной мой, – улыбнулась Ильгет, – хочешь почитать что-нибудь? Или фильм тебе поставить?
– Нет, Иль. Просто посиди тут, ладно? Я с тобой хочу... А то ведь ты скоро уйдешь, вот тогда и почитаю.
– Ну, к тебе ведь мама придет.
– Ну мама – это хорошо, но я с тобой хочу.
– Ладно, – Ильгет пересела прямо на кровать, взяла в свои руки беспомощные, малоподвижные кисти Арниса, стянутые рубцами пальцы.
– Я посижу вот так с тобой, родной. Сколько ты хочешь... Я ведь люблю тебя. Ты даже не представляешь, как я люблю тебя.
– Представляю, Иль, – прошептал он, – потому что я тоже люблю тебя.
– Кажется, это можно до бесконечности говорить, правда? И сидеть вот так до бесконечности.
– А может, это и есть бесконечность? Может, и времени-то уже никакого нет? – спросил Арнис.
Она нагнулась к нему, покрыла поцелуями лицо.
– У тебя глаза очень красивые.
– Я как раз тебе это же хотел сказать. Но у тебя и все лицо очень красивое. Я вот смотрю на тебя – как на шедевр... можно всю жизнь смотреть и не отрываться.
Они смотрели друг на друга. Серые, чистые, как осеннее небо глаза – в глаза тепло-карие, янтарные, горящие внутренним темным огнем.
Дверь скрипнула, Ильгет обернулась. В дверях стояла Белла, окруженная выводком детей.
Их детей.
Старшие бывали здесь частенько. А вот малышек привели всего второй раз. Первый – Арнис спал тогда после операции, дочки с ним не смогли и поговорить. Ильгет показалось, что Арли сильно испугал вид отца, лицо его, затянутое повязками. И что девочка постаралась скрыть этот испуг, словно сама его стыдясь. А вот Дара отнеслась ко всему с абсолютным спокойствием.
