— Не спрашивай меня. Я их вообще не понимаю, — ответила она. Она повесила свою сумку на плечо. — Они отвратительны.
— Хуже всего, когда они злые, — сказала я. — В начале года, вообще-то, в мой первый день в школе, я ударилась головой об парту, и они смеялись. Как будто мы во втором классе. Какого черта?
Она пожала плечами:
— В начальной школе, по крайней мере, если они к тебе злы, это обычно означает, что ты им нравишься.
— Точно.
— Теперь же это означает только то, что они мудаки.
Я засмеялась. Она тоже.
— Кстати, я Брук, — представилась я.
— О, я знаю, — ответила она. — Я Амелия.
— Подожди, откуда ты знаешь, как меня зовут?
— Ты — та девушка, которая упала в обморок в холле.
Супер. Люди знают меня как слабачку.
— А еще у тебя репутация не очень дружелюбной девушки, — призналась Амелия.
— Что?
— Ну, я просто слышала, что у тебя здесь нет друзей. А точнее, подруг. Что тебе вообще не нравятся девушки.
Я разозлилась. Я каждый день рвала задницу, чтобы казаться дружелюбной по отношению к этим сучкам, которые прогуливаются по холлу старшеклассников с таким видом, словно являются собственниками этого места. А они обо мне вот так. Какого хрена?
— Мне не следовало это говорить, — сказала Амелия.
Видимо, на моем лице отразилась злость.
— Нет, все нормально. Мне действительно нравится держаться в одиночку, — сказала я.
Я становилась рассеянной. Я хотела вернуть разговор назад к Амелии и к тому, почему она считает парней мудаками.
— Может, они просто завидуют, — предположила Амелия. — Возможно, они думают, что ты хочешь увести у них парней, потому что ты очень хорошенькая, — она застенчиво улыбнулась.
Я засмеялась.
— Вряд ли. Но спасибо за комплимент. Я не собираюсь встречаться с кем-либо из неудачников из этой школы, хотя, должна признать, тот парень Тим из моего класса довольно милый.
Я мысленно себе поаплодировала. Последняя фраза появилась из ниоткуда, и она была идеальна.
Поведение Амелии мгновенно изменилось. Она не выглядела испуганной. Она выглядела взбешенной.
— Я что-то не то сказала? — спросила я.
Она покачала головой:
— Ты говоришь о Тиме Шелтоне?
— Ага.
— Просто совет. Держись от него подальше.
Она двинулась к двери из туалета.
— Подожди! Почему? — спросила я.
— Он один из мудаков, — сказала она и открыла дверь.
Я догнала ее и прижала дверь рукой, снова закрывая ее.
— Скажи мне почему, — попросила я.
— А? — Амелия нервно перекидывала сумку с плеча на плечо, пытаясь удобно ее пристроить. — Мне нужно идти, — сказала она.
— Амелия, я... Мне на самом деле надо, чтобы ты мне сказала, почему Тим — мудак, — сказала я мягко.
— Мне нужно идти, — повторила она.
— Пожалуйста, — умоляла я. — Я не скажу ни одной живой душе.
— Убирайся с дороги.
— Он заставил тебя сделать что-то, чего ты не хотела?
Амелия попятилась к двери, как испуганный кролик.
— Что ты слышала? — прошептала она. — Они снова пустили этот слух?
— Какой слух?
— Не прикидывайся дурой! — закричала она. — Тот слух обо мне. Это неправда! Я не хотела делать это! Я сказала ему «нет».
Она уронила сумку и обхватила себя руками.
— Я не знаю ни о каких слухах, Амелия, — сказала я.
— Да, конечно! В конце лета, перед самым началом учебного года об этом все говорили.
— Я здесь новенькая. Я не слышала никакого слуха, — сказала я.
Я подошла к ней, и она отступила.
— Все нормально. Я хороший человек.
Я видела, как в ее глазах заблестели слезы, потом они полились, падая на ее белую кружевную блузку. Это был инстинкт. Не успев подумать, я обхватила ее руками. Обнимать кого-то, кого я едва знаю, вообще не казалось странным, потому что в каком-то смысле я ее знала. Она была Бэт. Как я и говорила Терри. Они все были Бэт.
— Думаю, он накачал меня наркотиками, — рыдала она мне в плечо. — Говорят, что я появилась на вечеринке топлес. Перед всеми, а он подстрекал меня. Я вообще-то не помню. То есть помню, но я не уверена. Я помню кровать. Я помню, что назавтра у меня текла кровь, хотя месячные еще не должны были начаться. По ощущениям, это были не месячные, и длилось это только один день.
Мне стало плохо. Я тяжело сглотнула, стараясь, чтобы меня не стошнило.
— Ты... ты рассказала родителям? — спросила я.
Амелия отстранилась. Она утерла лицо и покачала головой.
— Я не была уверена, что случилось. Я должна была сказать им, но я не была уверена, — сказала она, а затем добавила тише: — Мне было стыдно.
— Ты не сделала ничего плохого, — сказала я.
Она кивнула, словно хотела мне верить, но не могла.
— Амелия, ты действительно не сделала ничего плохого. Он тобой воспользовался. Как ты и сказала, он мудак.
Внезапно она посмотрела на меня очень обеспокоенно.
— Ты не должна никому говорить, — сказала она. — Пообещай мне.
Я вздохнула:
— Это не мое дело.
— Хорошо.
— Но я бы хотела, чтобы ты рассказала своим родителям, Амелия.
— Что теперь с этим сделаешь, Брук? Прошли месяцы. Я не обращалась в больницу после этого. Все равно невозможно доказать, что он что-то сделал, — сказала она.
— Есть твои слова, — сказала я.
— Ага, — усмехнулась она. — Они ничего не стоят.
ГЛАВА 15
— Бэт? Я подумала, мы могли бы сходить сегодня в торговый центр, — сказала я, задерживаясь в дверях ее спальни. Она лежала на кровати лицом к окну.
— Зачем? — равнодушно спросила она.
— Ну, в «The Limited» распродажа, — ответила я. Я подошла к ее кровати и осторожно села.
— Нет, спасибо, — сказала Бэт.
— Сегодня пятница, — произнесла я. — Чем ты хочешь заняться?
— Лежать здесь.
— О.
Мы молчали в течение нескольких минут.
— Ты не должна оставаться, Брук. Иди, погуляй с Грэтхен или кем-то еще.
Я сняла обувь и легла рядом с ней.
— Я не хочу тусоваться с Грэтхен. Я хочу остаться здесь с тобой.
Бэт повернулась и посмотрела на меня.
— Я думаю, Финн разочарован во мне, — произнесла она. — Я не хочу, чтобы он физически был со мной, а он все беспокоится об этом.
Я напряглась, не зная, что сказать. Странно слышать, как Бэт говорит о Финне и их физической близости. Я знала, у них был секс. Знала, что они, вероятно, все еще занимались сексом даже при том, что он был со мной. У меня совсем нет самоуважения?
