Я откинулась на стуле и скрестила руки на груди.
— Это потакание желаниям, пап, — произнесла я через мгновение. — У меня до сих пор случаются приступы панической атаки. Чем мне поможет эта болтовня?
— Ну, пока ты туда ходила, тебе было лучше, — сказал папа. — Помнишь? Атаки пошли на спад.
Я вздохнула.
— Ты подумаешь об этом? — спросил он.
Я кивнула.
— И это не потакание своим желаниям — совершать поступки, которые делают тебя счастливой и здоровой, — добавил он.
Я улыбнулась, просто чтобы успокоить его. Он меня не убедил.
***
К среде я почувствовала себя самой собой. Все еще винила себя, но уже не тряслась. Больше не боялась спать в своей спальне. Больше не считала Бэт злым призраком, ненавидящим меня всей душой. Что-то происходило в моей голове, и на следующей неделе я планировала разобраться, что именно, с помощью старого психоаналитика, доктора Мерривезер. Боже, я ненавидела ее имя. Из-за него мне казалось, что я не могу говорить с ней о своих проблемах, словно в ее офисе я должна быть солнечной и улыбчивой, потому что она была счастлива. Или, по крайней мере, ее фамилия это предполагала.
— Я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня, — сказал папа за ужином.
— Правда? Что именно? — ответила я.
— В четверг в спортклубе семейный вечер, — сказал папа. — Я хочу, чтобы мы пошли.
Я засмеялась.
— Ты издеваешься надо мной?
— Нет. Я думаю, побегав и потягав гантели, ты сможешь разобраться с тем, что происходит с тобой, — ответил папа.
— Пап, ты же не серьезно? Семейный вечер? Это же отстой.
— Полный отстой. И мы идем, — заявил папа.
Я прищурилась. Только тогда я поняла, что за последнюю неделю папа был в тренажерном зале целых три раза. Он купил членство в клубе для нас в начале учебного года, но не ходил. Я как-то зашла, но я не из тех, кто ходит в спортзал. Я предпочитала уединенные прогулки или занятия под видео в комфорте и уединении своей гостиной. С задернутыми занавесками, конечно.
— Кто она? — спросила я.
— А? — папа собрал тарелки и отнес их в раковину.
— Кто эта женщина, ради которой ты тренируешься? Она будет там, в четверг вечером? Поэтому ты так настаиваешь на нашем походе туда?
— Брук, не представляю, о чем ты говоришь, — ответил папа, но он не обернулся и не посмотрел мне в лицо, когда говорил это.
Я вскочила из-за стола.
— Боже мой, папа! Я хочу знать! — завизжала я, и Бэт, мои ночные кошмары, мое чувство вины — все тут же исчезло.
Папа, наконец, обернулся, глупая улыбка озарила его лицо.
— Ты совсем забыла об осеннем собрании, Брук? — спросил папа.
— Что?
— С твоими учителями, — пояснил он.
— Нет, не забыла. Ты встречался с миссис Хэйс, — сказала я. — Она старее, чем мир. И замужем.
Папа хохотнул:
— Да, я встречался с миссис Хэйс. А потом я заскочил в класс английского.
Мой рот широко открылся.
— Это вышло как-то спонтанно, — он, казалось, гордился этим.
— Где я была? Почему мисс Мэннинг ничего не сказала мне?
— Потому что это не твое дело, — осторожно ответил папа. — По крайней мере, пока.
— Боже мой! Ты пригласил ее на свидание?
— Нет. Я представился, и она, казалось, знала обо мне больше, чем я. Полагаю, ты имеешь к этому какое-то отношение к этому, — ухмыльнулся папа.
Я усмехнулась.
— Я не знал, что она живет здесь. Она тоже ходит в «Игрек», — сказал он.
— Так сейчас ты ходишь в «Игрек», — произнесла я.
— У меня было членство в течение нескольких месяцев, Брук.
— Ха! Только ты никогда им не пользовался! — я подняла руки, кончиками пальцев делая жест, напоминающий шпиль. Я чувствовал себя мистером Бернсом, разрабатывая план (Прим. Мистер Бернс — Чарльз Монтгомери Плантагенет Шикльгрубер Бёрнс, иногда Монти Бёрнс — один из главных персонажей мультсериала «Симпсоны»).
— Сейчас же прекрати, — сказал папа.
Я опустила руки.
— Ох, папа. Это самая милая и самая отвратительная вещь на свете!
Папа рассмеялся.
— Так ты пойдешь в четверг? Она должна быть там. Мы будем заниматься вместе.
— О, я ни за что такое не пропущу, — ответила я.
***
Должна признать, семейный вечер в «Игрек» был очень веселым. Я пробежала милю с папой по закрытому треку, прежде чем мы перешли к тренажерам. Мисс Мэннинг появилась в том момент, когда папа качал бицепс на тренажере, и он попросил увеличить вес.
— Нет, пап, я не сделаю это, — ответила я.
— Брук, давай, — умолял он, но я покачала головой. Я не буду ответственной за его травму.
— Привет, Брук, — произнесла мисс Мэннинг, подходя к нам.
— Здравствуйте, — ответила я и хихикнула.
Она проигнорировала это, а папа стрельнул в меня взглядом. Я пожала плечами.
— У тебя еще один подход.
Папа завершил подъемы, разговаривая с Джоанной. Теперь она была Джоанной, и мне стало интересно, что она скажет или сделает, если я назову ее по имени. Было очевидно, что папа пытается впечатлить ее, качаясь и напрягая бицепсы изо всех сил. Я захихикала.
Несомненно, их влекло друг к другу, и хотя внешнее проявление их симпатии меня смущало, я не могла не гордиться. Я постоянно нахваливала папу мисс Мэннинг, но не думала, что она слышала хоть слово. Однако, в этом не только моя заслуга. Каким-то образом, будь то любопытство или сумасшествие, папа набрался мужества и зашел в ее класс поговорить с ней.
Я заметила Кейлен, которая бродила рядом с тренажерным залом, и, извинившись, направилась к ней. Я не знала, что у семьи Райана тоже здесь членство.
— Привет, — сказала я, и она ухмыльнулась.
— Не могу поверить, что ты встречаешься с моим братом! — завизжала она. Никаких «привет», она просто сразу выдала эту фразу.
— Почему это? — спросила я.
— Потому что он мой брат! Абсолютно стремный, — Кейлен сморщила нос при мысли об этом.
Я закатила глаза:
— Вы, ребята, члены этого клуба?
— Да.
— Вы приехали на семейный вечер?
— Ага.
Я выдохнула.
— Так твой брат здесь?
— Грубо. Но да, он здесь. Он в бассейне.
— Бассейн? — я должна была отдышаться.
— Да, Брук. Бассейн.
— Спасибо, Кейлен, — мило ответила я и пошла в противоположный конец здания.
Райан был на дальней дорожке, и, мой Бог, на нем не было рубашки. Очевидно. Ни на одной из наших встреч я не видела его без рубашки. Да, я трогала его руки и грудь время от времени, но существует большая разница между тем, чтобы видеть и чувствовать.
