– Приятного аппетита! – улыбнулся Сиур, усаживаясь поближе к самовару.
У Горского вытянулось лицо. Он думал об этой встрече и побаивался ее. В прошлый раз, на похоронах Марфы, он, кажется, сболтнул что-то лишнее… Так тогда набрался, что почти ничего не помнит.
– Не ожидал приятеля увидеть? – кивнула на приезжего баба Надя.
– Н-нет…
– А он не один нагрянул, маму нашей Леси привез… Хороший человек. Близко к сердцу принял чужое горе. С Иваном вот в лес ходил. Кстати, где ты его оставил, мил человек? В баньке?
Сиур кивнул. Иван наотрез отказался от материного угощения. Сказал, что лучше поспит маленько в предбаннике, чем давиться борщом да пирогами.
– Ох, и привередливый Ванька у меня, сил нет! – пожаловалась гостям хозяйка. – Весь в деда Илью.
Сергей лихорадочно соображал, как себя вести, и решил поддерживать сложившееся мнение. Пусть Сиур будет его приятелем.
Москвич, не таясь, изучал Горского. Нынче тот не был похож на «зомби», который разговаривал с ним на поминках. Глаза прояснились, в лице появилось неуловимое и загадочное выражение, присущее влюбленным. У них с Лидой, похоже, роман…
После чая Сиур отозвал Горского в сторонку.
– У меня к тебе разговор, – сказал он.
Сергей вздрогнул. Из своих грез он внезапно вернулся в окружающую действительность… и машинально потянулся рукой к медальону. Тут же накатила тошнотворная дурнота, вспомнилось злое лицо Алены – царствие ей небесное! И слова Сиура: предупреждение по поводу золотой подвески. Он что-то знает… Не случайно он снова здесь. Москва далеко, от нечего делать кататься туда-сюда не станешь.
– Так что, пойдем ко мне?
– Пошли, коль не шутишь! – усмехнулся Сергей.
– Я с вами, – вмешалась Лида.
Сиур вопросительно уставился на него.
– У меня от нее секретов нет… – заявил Горский.
Баба Надя выделила Сиуру большую светлую комнату с большим окном. Из мебели – диван, шкаф, добротный комод из темного дерева с широкими выдвижными ящиками. На комоде стояла толстая свеча в серебряном подсвечнике, окруженная сухими цветами бессмертника.
Горский и Лида сели на диван. Сиур плотно прикрыл дверь и остался стоять.
– Вы наряды старинные любите? – обратился он к Лиде. – Что-то наподобие театральных костюмов? Бархат, парча… кружева…
Та подняла полные недоумения глаза. Что за странный вопрос? В комнате повеяло страхом.
«Страх пахнет лилиями!» – подумала Лида. Впрочем, ее, кажется, спросили о старинных нарядах? Долго молчать невежливо.
– Было у меня одно платье… – задумчиво вымолвила она. – Мне оно снилось недавно: золотая парча с зеленым бархатом, – ее глаза странно блеснули. – А потом сестра почти такое же себе на свадьбу пошила!
Мужчины молча переглянулись. Сиур подошел к комоду и выдвинул нижний ящик, из которого извлек на свет тяжелое, мерцающее золотым шитьем платье…
Лида продолжала сидеть неподвижно, из ее глаз медленно потекли слезы. Горский ощутил леденящий холод. Вспомнилась свадьба: пьяная Алена в парче и бархате, дрянной искусственный жемчуг на корсаже. Вид ее свадебного наряда поверг тогда Сергея в шок! Что за дикая прихоть?! Та дешевая актерская выходка выбила его из колеи и в то же время вызвала неистовое вожделение, смешанное с отчаянием. Тогда он списал все на алкогольный психоз.
После он самолично разрезал портновскими ножницами то платье на куски и вынес на помойку. Горский прекрасно помнил, с каким наслаждением и тайным торжеством он бросил пышное Аленино великолепие на дно вонючего контейнера, как шел обратно, едва не пританцовывая от злобной радости. Что за наваждение нашло тогда на него? А сейчас? Что происходит сейчас? Откуда здесь снова это платье? Он сходит с ума?..
– Это то платье… или не то? – растерянно пробормотал он, уставившись на сияющую груду парчи и бархата, чужеродного в простой сельской комнате.
Сиур понял, что Ивана «осенило» правильно – Горский и Лида имеют отношение к вещам из сундука. Осталось только выяснить какое. Умопомрачительное семейство! Прабабка – колдунья, Иван явно не в себе, Лида тоже со странностями… Наследственное это у них, что ли?
Разноцветных кусочков причудливой мозаики становилось все больше, а узор никак не складывался. Даже представления не было, каким он должен быть.
– Это еще не все, ребята! – весело воскликнул Сиур… и достал из ящика мужской плащ, берет, а затем римский меч.
Горский привстал. Кровь бросилась ему в голову, закипела – та самая кровь, которой скучно было течь по жилам все эти годы! Он готов был поклясться, что узнает вещи. Особенно клинок. Это его оружие! Черт, невероятно…
– Откуда у тебя… – прошептал он, бледнея, и осекся.
– Я полагаю, ты узнаешь вещи, – констатировал Сиур, усмехаясь.
– Да! То есть нет… не знаю…
Горский сел, преодолевая желание взять в руки клинок, пощупать, рассмотреть как следует, вспомнить. Где он мог видеть эту старинную одежду, оружие? Как будто ожили его сны о Флоренции, ее апельсиновых рощах и дворцах, в которых пахнет смертью. Флоренция…
– О Боже! Неужели…
– Так знаешь или не знаешь?
Сиур уже не смеялся. Он смотрел на Сергея не отрываясь, в упор. Тот нервно поежился. Что он может сказать? Ему самому впору задавать вопросы, а не отвечать на них!
– Послушай, если честно, то да, кажется, вещи мне знакомы, – выдавил он. – Но я понятия не имею откуда. Ты мне веришь? Я не знаю! Возможно, когда-то они были моими. Тебя устраивает такой ответ?
– Не совсем…
– Я так и думал, – сокрушенно кивнул Горский. Его глаза болезненно блестели, лицо покрылось красными пятнами.
– А… где вы взяли это все? – спросила Лида.
– Я отвечу, – пообещал Сиур. – Чуть позже. Вы не против?
– Если бы мы даже были против… ты бы сделал так, как считаешь нужным.
– Приятно, что мы понимаем друг друга.
Сиур размышлял, как ему поступить с «Буддой». Показать фигурку Лиде и Горскому или нет? Он решил начать издалека, а там видно будет.
– Я хотел бы получить у тебя консультацию как у искусствоведа, – обратился он к Сергею. – Ты хорошо знаешь творчество Артура Корнилина. Меня интересует, почему он изображал на картинах множество ритуальных вещей? По какому принципу он их отбирал?
– Трудно сказать… Он собирал разные вещицы: вазы, амулеты, предметы культа, много чего…
– Фигурки божков… – продолжил за него Сиур. – Например, что-то вроде Будды.
Горский вскочил, подошел к нему вплотную и схватил за плечи.
– Ты что-то знаешь, ведь так? Ты должен мне все рассказать! Артур мертв. Моя жена погибла… Я помню твои предупреждения. Да, я был пьян… но не настолько, чтобы…
– Успокойся…
– Расскажи мне все! Теперь я отвечаю не только за себя, но и… – он опустил руки и показал глазами на Лиду. – Ты не имеешь права оставлять нас в неведении.
Сиур ждал чего-то подобного. Горский выдал себя, проговорился. Он спрятал фигурку в старый сундук от греха подальше и теперь притворяется и лжет.
– Так фигурка принадлежит тебе?
– Как ты узнал о ней? Я ее никому не показывал! Ты рылся в моих вещах?
– Я просто заглянул в сундук…
– Думаешь, я псих? – взвился Сергей. – Какой еще сундук? Я не вынимал статуэтку из сумки с тех пор, как переступил порог этого дома…
Он снова сболтнул лишнее. На сей раз удивился Сиур.
– Погоди… ты привез божка с собой?
– Да… – нехотя подтвердил Горский. В конце концов, он сам собирался расспросить москвича о медальоне и статуэтке, переданной ему Старцем.
– Может, покажешь?
– Думаешь, я лгу?
Он махнул рукой и выбежал из комнаты. Лида молча наблюдала за происходящим, пыталась уловить суть разговора. Не получалось. Ей очень хотелось потрогать платье. Или примерить. Безумно хотелось.
Сиур недоумевал, куда подевался Горский. Чего вдруг он выбежал?..
– А куда пошел Сергей? – не выдержал он.
– Что? А… – Лида на секунду отвлеклась от своих мыслей. – Наверное, за божком. Вы же сами попросили его показать…
Сиур силился понять, каким образом «Будда» оказался у Горского. Статуэтку из сундука он припрятал в комоде, под театральными костюмами… и только что собирался достать ее. Фигурка, тщательно завернутая, все еще лежала на самом дне ящика.
Горский ворвался запыхавшийся, взволнованный.
– Вот! – Он поставил на комод «Будду» и перевел дыхание. – Убедился?
Сиур не подал виду, что он в полном замешательстве. Божок был точно таким же, как и обнаруженный в сундуке.
– Под изображением Глаза есть тайник, – сообщил он, разглядывая фигурку. – Ты знаешь?
По выражению лица Сергея было заметно, что он понятия не имеет о тайнике.
– Тайник?.. А что там?
– Сейчас посмотрим…
Внешне статуэтка ничем не отличалась от тех двух, которые принадлежали Тине и Валерии. Только изображения под пластинкой с Глазом были разные. Какое здесь? Сиур нажал на верхушку шапочки-короны, украшавшей головку божка, и пластинка со щелчком отодвинулась.
