останавливаясь. Шли сквозь колючие колосья. Шли, порой увязая по щиколотку в грязи. Однако никто и не думал останавливаться или сворачивать. Все их мысли, а более всего — мысли Александра — были направлены на поиски Гладерики. Ведь, думалось им тогда, ей может быть во сто крат хуже, чем им самим. Именно во время этого длительного перехода внутри Александра что-то будто бы зашевелилось. Он перебирал в памяти все те мгновения, когда ему улыбалась удача побыть с Гладерикой вместе. Ему и впрямь стало казаться, что каждая минута, проведённая с ней — это одно из самых ценных сокровищ в его жизни. Чем сильнее было это осознание, тем больше он начинал винить самого себя в той неудаче, которая постигла девушку на пути к её мечте. «Плохой я инженер, — думал про себя Александр. — Определённо плохой. Как я буду смотреть ей в глаза после такого? Впрочем, в любом случае надо её найти». Изнурительный и долгий путь по безлюдным полям, казалось, начал терять свой смысл. На мгновение Александру показалось, что вся эта затея бесполезна с самого начала. От жары он вдохнул воздух чуть сильнее, чем обычно… И что-то в нём его насторожило. Воздух был не то просто спёртым, не то с примесью дыма. Александр жестом остановил группу и принюхался.
— Вы чуете это? — спросил он, резко раз за разом вдыхая воздух.
— Что мы должны чувствовать? — спросил Стёпа, однако тоже насторожился.
— Никак дымом пахнет, — предположила Глашенька.
— Именно, это дым, никак иначе! — воскликнул Александр.
— Может, где-то листья жгут? Или поле загорелось где? — предположил Стёпа, но по всему было видно, что он не хочет верить в эти предположения.
— Я не думаю. Листья жгут в сентябре и октябре, а сейчас только начало августа. К тому же, если бы горело поле, запах был бы намного выразительнее. А так мы его заприметили только сейчас.
— Ты прав, — согласился Стёпа. — Там, где дым — там и огонь. Если огонь не от травы, не от колосков и не от листьев — то он от чего-то рукотворного. Если он от чего-то рукотворного в этой пустоши, то он, скорее всего, от аэроплана.
— Стройно выходит, — закивала Глаша.
— А если огонь от аэроплана, — продолжил его цепочку размышлений Александр, — то он уже давно лежит на земле. Если он лежит на земле — значит, потерпел крушение. Если потерпел крушение — значит, он падал. Если он падал, то Гладерика… Она должна была предпринять все действия для спасения из него. Если предприняла, то она где-то в окрестностях. Словом, братцы и сестрицы, нам нужно искать источник дыма, — сказал Александр. — Если мы не увидели столб, значит, он уже рассеялся, но всё ещё присутствует в воздухе. Значит, пока ветер окончательно не разнёс этот запах, нам надо ориентироваться именно по нему.
Все согласились с его выводами и продолжили путь — уже намного более воодушевлённо. Запах дыма и впрямь усиливался с каждым пройдённым десятком метров. В конце концов, они набрели на небольшую выжженную поляну, посередине которой были разбросаны многочисленные обломки «Идиллии». Зрелище было жутким. Александр медленно подошёл к обуглившимся деталям.
— Вот и всё, что осталось от «Идиллии»… — молвил он. — Впрочем, дамы и господа, надо найти хоть что-то, что указывало бы на то, что Гладерика… Что она… В общем…
Смысл сказанного был понятен и без окончания. Все принялись тщательно рыскать среди обломков. Глаша, забравшись под самый остов кабины, достала оттуда что-то маленькое и подняла это над головой.
— Смотрите, братцы! — пропищала она. — Это блокнот!
— Позволь взглянуть, — протянул руку удивлённый Александр. — Глаша, да ты умница!
Как ни странно, но сами листы во время пожара не пострадали. Александр пролистал блокнот до последней записи. Она гласила:
«12:13. Достиг. Выс. 2600 фт. Скор.: 143 уз.».
Прочитав, Александр передал находку всем остальным.
— Значит, необходимую высоту она, всё же, преодолела? — задумался Стёпа.
— Выходит, что так. Прошу вас, сохраните этот блокнот. Он в будущем очень понадобится. Больше никто ничего не нашёл? — спросил Александр у всех.
— No26, — коротко ответил доктор Ларсен. — видьимо, она спрыгнула в другую сторону.
Александр со Стёпой призадумались. Но затем, посовещавшись немного, обратились к медикам:
— Давайте сделаем так: вы вдвоём остаётесь здесь, а мы отправляемся на поиски в разные стороны. Гладерика может быть сейчас где угодно, но в пределах одного километра. Едва мы найдём её — сразу же сообщаем вам, а потом мы придумываем, как выбираться отсюда. Хорошо?
— Ладно, — ответили доктор Ларсен с Глашей.
— Мы скоро, — коротко сказал Александр и направился налево.
Стёпа, вслед за ним, ушёл в противоположную сторону. Они скрылись от поля зрения друг друга. Теперь всё зависело от их зоркости и внимательности. Александр неспешно шёл по колючим сорнякам, которые росли между колосков пшеницы. Ключица дала о себе знать и начала ныть — слабо, но докучливо. Всё время пути — не только от обломков аэроплана, но и ранее — юноше не давало покоя маленькое одиноко стоящее деревце. Он его заметил ещё за полкилометра до места крушения, но сейчас, когда оно оказалось практически на его пути, он решил его осмотреть. Что-то неестественное было в его листве даже с далёкого расстояния. Будто бы дерево вдруг стало монолитного тёмно-зелёного цвета — так, если бы его рисовал маленький ребёнок. С приближением эта иллюзия не исчезала. Наоборот, чем яснее были видны листья, тем лучше Александр стал понимать, что это — вовсе не они, а большое полотно, накрывшее дерево сверху. И тут до него дошло… Он со всех ног бросился к нему. Ну конечно! То, что раньше казалось листвой, стало выглядеть как купол тёмно-зелёного парашюта. Вот дерево стало совсем близким. Раскидистая крона создавала тень, в которой не всё было видно. Стали проглядываться белые стропы, на которых, опустив голову, висело тело человека.
Вдруг внутри Александра что-то ёкнуло. Сердце его бешено заколотилось, а он вновь начал задыхаться. Гладерика висела перед ним в запутавшихся стропах. Они не перетягивали ей шею и не слишком впивались в её тело, но она всё равно была без сознания. Недолго думая, Александр голыми руками принялся распутывать стропы, высвобождать ослабевшие руки девушки. Через несколько минут ему удалось ослабить узлы. Он стянул с неё рюкзак и, хоть сам испытывал жуткую боль, взвалил её к себе на грудь и аккуратно усадил на землю, оперев на ствол дерева. Александр взглянул Гладерике в лицо: вся перемазанная в копоти, с царапинами на щеке, бледная, она всё равно была прекрасной. И выражение её лица было
