спокойным и умиротворённым, будто она погрузилась в безмятежный сон. Юноша потрогал руку Гладерики и нащупал пульс. Тот был слабым, но Александр облегчённо вздохнул и от этого.
— Ох, Гладерика… — снова вздохнул он. — Если бы ты знала, как мы все волновались из-за тебя.
Подул свежий ветерок, и жара немного спала. В тени дерева и вовсе было прохладно.
— А ведь я наконец-то понял, что ты имела в виду, — подняв глаза к небу и держа её руку в своих ладонях, сказал Александр. — Я понял, за что ты извинялась, к чему ты говорила об ошибке. Только вот… Что бы ни произошло ни тогда, ни сейчас, ни после — вовек не соглашусь я с этим! Не было ничего ценнее в моей жизни, чем те мгновения, когда мы с тобой мирно беседовали, когда делились своей мечтой. Пойми, милая Гладерика — кроме тебя, никто больше не разделит со мной моих чаяний. Ни Коля, ни Ваня, ни Серёжа. Все они преследуют свои цели, и на протяжении всего того времени, что я состою в «Золотых крыльях», было множество поводов в этом убедиться. И потом: разве могут они заменить тебя? Чем? Как бы то ни было, ты остаёшься моей путеводной звездой, самой прекрасной девушкой, которую я когда-либо встречал…
Гладерика молчала. Выходило так, что словам Александра вторил лишь блуждающий по пшеничным полям ветер.
— Я более не представляю жизни без общества с тобой. Стоит признать, что жизнь всё расставила на свои места. Никакой я не талантливый инженер, раз позволил тебе упасть. Никакой я не благородный, раз рассказываю всё это тебе сейчас. Да! Я — существо слабое. Но я люблю тебя, Гладерика! Люблю так, как не любил до этого на свете ни одного человека. И, несмотря ни на что, я буду продолжать тебя любить. Хватит глупых оправданий… Я готов буду повторить это тебе тогда, когда ты придёшь в себя. Вставай, Гладерика. Вставай!
Александр немного потрепал девушку по плечу. Вновь к нему подбиралось отчаяние. Он уже было хотел крикнуть своим товарищам о том, что поиски завершены, но вдруг заметил, как губы Гладерики дрогнули, а затем, пусть и на мгновение, остановились в улыбке.
— Гладерика! — вновь дрожащим голосом обратился Александр. — Гладерика, ты меня слышишь?
— Слышу, — едва прошептала Гладерика и приоткрыла глаза.
— Слышишь! Ты слышишь! — обрадовался юноша.
— И до этого слышала всё, что ты мне говорил, — сквозь силу молвила девушка. — Я… Я тоже люблю тебя, милый Александр.
Осознание её слов до Александра дошло не сразу. Вдруг Гладерика вытянула руки вперёд и, схватив его за обе щёки, притянула к себе. Губы их соприкоснулись в едва различимом, нежном поцелуе. Александр покраснел и смутился до крайней степени. Всего мгновение — но какое же оно было длинное… Когда всё закончилось и губы их вновь разомкнулись, Александр, ничего не отвечая, с полными трепета глазами посмотрел на Гладерику, которая так же смотрела на него. И так и молчали бы они вечно, если бы не вспомнил Александр о том, что все остальные с нетерпением их ждут.
— Скажи, — после долгого молчания обратился он, — что у тебя болит?
— Кажется, нога.
— Шевелить можешь?
— Ай! — воскликнула она и застонала от боли. — Похоже, что-то серьёзное.
Александр, не мешкая, стал звать всех остальных на помощь. Вскоре Стёпа, Глаша и доктор Ларсен подбежали ко Гладерике, стали расспрашивать, как она себя чувствует и что случилось. Она рассказала, как при попытке сделать поворот обшивка аэроплана порвалась, и машина потеряла управление. Спускаясь с парашютом, стропы её запутались, поэтому она очень жёстко приземлилась на дерево, повиснув на нём. Все стали утешать её и обнадёживать, говоря, что все травмы временные и что скоро она сможет вернуться к полётам. Глаша и доктор Ларсен принялись сооружать шину из ветки, которую они сорвали с дерева и удалили все листья, и рубашки. Александр, тем временем, молчал. На горизонте возникла следующая серьёзная проблема: как дотащить Гладерику хотя бы до грузовика, не причинив ей слишком много боли? Осознание бедственности их положения уже подступал к сердцу и заставлял сильно волноваться, но вдруг они услышали гудки от машины. К ним подъезжали два грузовика, из которых высыпали инженеры, Роман Иванович, Гриша Добров и несколько солдат. Кто-то тащил носилки, кто-то просто подбегал и с нескрываемыми эмоциями норовил подробно расспросить о случившемся. Всё перемешалось и стало походить на балаган, но ясно было одно — все были спасены. Уже в грузовиках их напоили водой и дали всей группе отдохнуть в спокойствии. Дерево с повисшим парашютом и обломки аэроплана уносились за горизонт, а вместе с ними — все переживания от того, что произошло за этот длительный и напряжённый день.
Глава 12. Новые горизонты
Красно-алые лучи закатного солнца языками пламени обдавали повёрнутые к ним кроны деревьев, скользя резвыми зайчиками по глади великого озера. Последний лагерный костёр отдавал честь заходящему светилу, что когда-то давным-давно подарило людям огонь. Сентябрьский лес вторил закату, преумножая горячие оттенки в сотни и тысячи раз мириадами листочков. На посиневшем небосклоне загорались первые звёзды — предвестники тёмной ночи. Облака на горизонте сливались в причудливые формы самых разных предметов. Одно плыло грозным слоном, другое же напоминало волшебный летучий корабль с громадными и величественными алыми парусами. В этих объятьях тёплых красок, среди душистых трав и ромашек, лежали Александр и Гладерика.
— Теперь мы с тобой — раненые птицы, — улыбнулась девушка, рисуя пальцем в воздухе загадочные символы.
— Интересно, пустят ли нас когда-нибудь ещё полетать? — тихо спросил Александр.
— Не переживай. Мы рано или поздно поправимся и обязательно полетим ещё раз.
Александр на мгновенье задумался. Смотря на небо, он увидел проплывающее облако, в котором достаточно ясно вырисовывался фюзеляж, крылья и мотор огромного ало-розового аэроплана.
— Поправимся, говоришь… Как твоя нога?
— Жить буду. Лучше скажи, как твоё самочувствие?
— А мне-то что? Я в норме, — убедительно отчитался юноша. — Перелом ключицы — не смерть!
Гладерика засмеялась и, прижавшись к его телу, положила голову ему на левую руку.
— Смотри… Что это за звёздочка? — указала девушка пальцем на только что загоревшееся светило.
— Это Капелла из созвездия Возничего.
— Какая одинокая… И не страшно ей там одной?
— Я надеюсь, у неё нет чувств.
— Я согласна с тобой! Прожить целую вечность и не встретить рядом никого — вот настоящее горе, и лучшим исходом для маленькой и одинокой звёздочки будет лишиться всяких переживаний…
— Это трогательно, милая Гладерика, — закрыл глаза юноша, вдыхая влажный вечерний воздух.
— Неужели вашему благородию захотелось плакать? —
