Юджиния пришла в бешенство. Она уже готова была ударить Синклера по лицу, но тут между ними встал маленький Джорджи. Он что было сил толкнул Синклера.
— Эй, мистер герцог, оставьте леди в покое!
Изумленный этой выходкой Синклер сверху вниз взглянул на Джорджи. Мальчик сжимал кулачки так, словно собирался вступить в бой с Синклером и защитить свою благодетельницу. Малыш, несомненно, обладал отвагой и мужеством. Синклеру вдруг стало смешно, но он спрятал улыбку, которая могла бы обидеть Джорджи.
— Я не причиню ей вреда, как бы она меня ни бесила, — сказал он малышу.
— Я не бешу тебя, — примирительным тоном промолвила Юджиния. — Во всяком случае, не больше, чем ты меня.
— Я ни разу не поднял на тебя руку, — заметил Синклер.
Юджиния вспыхнула, стыдясь своего поведения.
— Та пощечина, которую я тебе дала, была совсем слабой.
— Ты дала герцогу пощечину? — спросил Джорджи, с восхищением глядя на Юджинию.
— Да, она ударила меня, — подтвердил Синклер. — Что ты теперь о ней думаешь?
Мальчик на мгновение задумался.
— Должно быть, ты это заслужил, — наконец проговорил он.
Юджиния закусила губу, едва сдерживая смех.
— Похоже, у тебя появился защитник, — сказал Синклер, приподняв бровь.
— Я вижу, — промолвила Юджиния и улыбнулась Джорджи.
Синклер предпочел бы, чтобы эта улыбка предназначалась ему, и подумал о том, что в некоторых случаях герцог может завидовать беспризорнику.
Весь день его преследовали одни неудачи и неприятности.
Глава 25
Трактирщик подал ужин и доложил, что сумки путников отнесли наверх, в предоставленную им комнату. У Юджинии отлегло от сердца, когда Синклер сказал, что она может подняться первой. Джорджи насторожился, ему было боязно оставаться наедине с герцогом, но Юджиния успокоила мальчика, сказав, что, хотя Сомертон и грозен на вид, в душе он необычайно добр. Синклер явно обрадовался этим словам, хотя и старался скрыть это.
Синклер не привык общаться с уличными мальчишками. Окружающие по большей части льстили ему, относились с подобострастием. Юджиния считала, что общение с Джорджи пойдет герцогу на пользу.
Войдя в комнату, Юджиния открыла свой саквояж и обнаружила, что взяла с собой одно-единственное платье, розовое. Оно было не совсем свежим, зато сухим. Поэтому Юджиния быстро переоделась. Комната была похожа на кладовку: у стен стояли штабеля ящиков и коробок, окна были грязными. Очевидно, их давно не открывали. Джорджи говорил правду: в этом трактире редко останавливались путники, поэтому комнаты казались нежилыми.
Юджинии стало не по себе, и она поспешно спустилась вниз. Синклер и Джорджи сидели за столом, на котором стояло блюдо с тушеным мясом и картофельным гарниром. Синклер подкладывал мясо и картошку мальчику на тарелку, а тот уплетал за обе щеки.
— Еще немножко? — спросил Синклер и положил на тарелку Джорджи солидную порцию картофельного пюре. — Хватит?
Джорджи кивнул, счастливый и довольный.
Синклер не сразу заметил Юджинию, которая наблюдала за ним, стоя на пороге комнаты. Поймав на себе ее взгляд, он покраснел так, словно его застали за постыдным занятием. Герцогу не пристало кормить за столом беспризорников. Аристократы подавали милостыню страждущим, но не входили в близкий контакт с ними. Однако, на взгляд Юджинии, Синклер вел себя достойно, и ему нечего было стыдиться.
— Ребенку станет плохо от переедания, — сказала она, проходя в комнату.
Ощупав висевший у огня шерстяной плащ, Юджиния с облегчением обнаружила, что он высох.
— Ничего подобного, — возразил Синклер. — У него желудок взрослого мужчины.
Джорджи засмеялся, чем очень удивил Юджинию. Очевидно, пока она переодевалась наверху, эти двое нашли общий язык. Юджиния села за стол и положила себе на тарелку немного тушеного мяса и пюре.
— Трактирщик принес Джорджи одежду и пару ботинок, — сообщил Синклер. — Они ему велики, но в мысы можно натолкать тряпок.
Он произнес это так, словно всю жизнь обсуждал подобные вопросы.
— Герцог заталкивал в мысы своих башмаков тряпки, когда учился в пансионе. Они тоже были ему велики, — объяснил Джорджи с набитым ртом.
— Правда? — удивилась Юджиния. — А почему ты не сообщал родителям, что башмаки тебе не подходят?
— Родители часто уезжали на континент. Мне тогда было лет семь. Я мог бы, конечно, написать им письмо и попросить прислать другие ботинки. Но за то время, пока оно шло, старые ботинки стали бы мне как раз впору.
Этот рассказ свидетельствовал о том, что в детстве Синклер чувствовал себя покинутым и одиноким. Теперь Юджиния взглянула на него совсем другими глазами. Кто бы подумал, что ей когда-нибудь станет жаль герцога Сомертона!
Некоторое время они ели молча.
— Как ты думаешь, тебе будет хорошо, если ты останешься здесь? — спросила Юджиния Джорджи.
Мальчик искоса посмотрел на нее.
— Думаю, что нет, — буркнул он.
— Но у тебя будет работа, еда и теплое место для ночлега.
— И все это оплачено из моего кармана, — сухо заметил Синклер.
— Меня отсюда прогонят, как только вы уедете, — сказал Джорджи со знанием дела. Ему были знакомы местные порядки. — Трактирщик прикарманит ваши денежки, а меня выставит на улицу, да, пожалуй, еще и башмаки отберет.
Юджиния ахнула.
— Мы не допустим этого, Джорджи!
— Но вы же уедете и ни о чем не узнаете, — возразил мальчик.
— Я серьезно поговорю с трактирщиком, — заявил Синклер и хотел уже встать, но Юджиния остановила его.
— Джорджи прав. Мы не узнаем, что здесь произойдет после нашего отъезда. Мы не сможем заставить трактирщика заботиться о ребенке, — сказала она. — Есть только один выход из положения — мы должны взять Джорджи с собой.
— Это исключено, — ледяным тоном заявил Синклер. — Я знал, что этим все закончится, Юджиния. Я не сомневался, что ты станешь уговаривать меня взять ребенка с собой. Но я решительно против. Джорджи останется здесь, это мое последнее слово.
Дождь прекратился, но было не по сезону холодно, и небо затягивали тучи. Погода на Британских островах капризна и переменчива. Дорога проходила через густой темный лес. Обстановка казалась мрачной и походила на описания лесных чащоб в сказках, которые Юджиния обычно читала на ночь братьям-близнецам. Они обожали страшные истории, действующими лицами которых были тролли, волки и злые ведьмы. Когда из придорожных кустов с громким гортанным криком взлетела какая-то птица, Юджиния вздрогнула всем телом и почувствовала, что Джорджи теснее прижался к ней.
