но влюбленным не суждено было примириться: нежданно-негаданно притащился лакей королевского бастарда и объявил, что хозяин приглашает ее присоединиться к нему в библиотеке, где он хочет показать ей редкие книги. Принц окончательно взбеленился и завопил дурным голосом, что она лгунья и лицемерка, и что похоже, ей все равно, с кем из королевской семьи крутить шашни.
Тут терпение хозяйкино лопнуло, она хлопнула о стол томом Хроник Эртега и объявила, что раз так, то она его больше не удерживает подле себя, потому как негоже представителю королевской семьи знаться с распутными девками. После чего ушла в комнату и закрылась на засов. Принц, видно, заподозрил неладное, застыл столбом, потом немного подолбился в дверь и попинал стулья, но это занятие быстро его утомило, поэтому он вскоре тоже ушел.
Всю ночь Ирена ворочалась между сном и явью: ей то снился, то ли виделся повешенный Пако, ветер трепал его светлые волосы, а вороны клевали наглые голубые глаза. Туда тебе и дорога, вздыхала она. Наутро, собирая хозяйку на охоту, она была мрачна и задумчива. Та, впрочем, была ненамного веселее. Ирена решила взять себя в руки и обсудить сложившуюся ситуацию, опасаясь, что хозяйка проворонит свое счастье, а заодно и счастье Ирены.
– Я вчера ночью прогулялась по дворцу, поболтала со слугами – начала она, – в том числе и с лакеями этих дружков вашего принца. Говорят, король сам вернул их в столицу и даже наказал напоить его до посинения, мол, чем больше непотребств и шума, тем лучше. Он все нарочно придумал, и на охоту вас зовет, чтоб сынка с вами окончательно рассорить.
– Все это уже неважно, – бесцветным голосом ответила хозяйка.
– Да как же это неважно-то! – заволновалась Ирена, – что ж вы позволите, чтоб король вас уделал! Надо что-то придумать, у вас есть какой-то план?
– Он и так уже меня уделал, – равнодушно произнесла хозяйка, подтверждая ее худшие опасения, что плана у нее никакого нет, и она намерена сложить лапки и сдаться. Ирена не уставала поражаться этому противоречию – танна Далия была, несомненно, умна и порой необыкновенно решительна, однако очень часто выказывала непонятную беспечность, безволие и покорность судьбе. Видать, надеется на удачу или на колдовство, решила Ирена, припомнив, что несмотря на сомнительную стратегию, до сих пор дела ее шли довольно неплохо.
– Тогда вам надо сделать ставку на короля, – не сдавалась Ирена. – поймать его в собственную ловушку.
– Отвяжись, худая жизнь, – зевнула хозяйка и тут же ойкнула, когда Ирена мстительно затянула корсет туже, чем следует. – А ты чего это такая кислая?
Горничная, немного посомневавшись, рассказала ей про казнь Пако.
– Говорят, что души людей встречаются в загробном мире или в следующей жизни, снова влюбляются и начинают все заново, – осторожно произнесла она с тайной надеждой, что хозяйка, предположительно якшающаяся с демонами, обладает какими-то знаниями на этот счет. Она загорелась внезапной идеей – А вы умеете вызывать духов?
– Зачем тебе это? Он никогда тебя не любил, и не полюбит, сколько бы ты ни вызывала его дух. Даже если ты воскресишь его и прикуешь к себе цепью, – равнодушным обыденным тоном заявила хозяйка, – Насчет следующей жизни ничего не могу сказать, но если он снова окажется мерзавцем, а ты бестолочью, то вряд ли что-то у вас сладится. Так что забудь о нем и возьмись уже, наконец, за ум. И не дуйся, я тебе только добра желаю.
И вот Ирена сидела на полу в гостиной и допивала вторую бутылку красного реймского, оплакивая свою несчастную горькую долю, предаваясь размышлениям о несправедливости мира и ругая на чем свет стоит хозяйку, отплатившую ей за неустанные труды черной злобой и неблагодарностью.
– Змея, как есть змея, – угрюмо вздыхала горничная, вспоминая, как ей пришлось четыре часа просидеть в засаде в тайной нише, чтобы помочь поймать с поличным хозяйкину «кузину», эту альду Монтеро, и камеристку принцессы. – Холоднокровный крокодил, – добавила она, припомнив гравюру из книжки какого-то путешественника.
Внезапно Ирену охватила ярость. Кинувшись к шкафу, она вывалила на пол платья и принялась беспощадно кромсать их ножом. Любуясь на творение своих рук, она почувствовала удовлетворение и даже некоторое облегчение, но вместе с тем и смутную тревогу. Надо выпить еще, подумала она. В шкафу, однако оставалась только бутылка, принесенная принцем – очень редкое и дорогущее вино, про которое хозяйка непременно вспомнит. Ирена некоторое время в нерешительности поглядывала на нее, затем, отбросив сомнения, бесстрашно бросилась в атаку. Осушив одним глотком треть бутылки, она вооружилась ножницами и поработала над любимым хозяйкиным золотым платьем, прорезав на груди и в срамных местах дырки. Отбросив ножницы, она развалилась на диванчике, довольно хихикая, и снова отхлебнула из бутылки.
«И еще я ни за что не расскажу тебе то, что я сегодня узнала, так что останешься ты на бобах- мстительно заявила она танне Далии, представшей перед ее внутренним взором и взиравшей на учиненный ею погром с осуждением во взоре. – И сама ты шлюхидла!»
Неожиданно она почувствовала резь в животе, которая с каждым мгновеньем усиливалась. Она попыталась встать, чтобы дойти до ларчика, в котором хозяйка хранила лекарственные снадобья, но не сделав и двух шагов, повалилась на пол. Желудок, горло, рот, а затем и все тело нещадно жгло. Ирена попыталась закричать, но из парализованного горла не вырвалось ни звука. В отчаянии она предприняла попытку ползти к двери, но вскоре заметила, что лишь бессильно скребет ногтями по полу. В глазах начало темнеть, и каждый вздох давался все труднее: воздух иголками впивался в ее каменеющие легкие. Ясной вспышкой к ней пришло осознание, что для нее все кончено, она умирает, на самом деле умирает, и в тот же миг на нее стала наползать тьма, холодная и неотвратимая. И, за мгновенье до того, как эта тьма заполнила ее всю, откуда-то с границы миров до нее донесся голос тихий печальный голос хозяйки:
«Прощай, сестра».
20
– Ну вот мы и свиделись с тобою снова, Ирена-Чума, – с теплотой в голосе медленно, немного нараспев, проговорил Арсен Сиверра, осматривая труп служанки со сноровкой, которой позавидовал бы любой доктор. Луиджи, дворцовый доктор, стоял рядом и равнодушно взирал на манипуляции, проводимые Сиверрой.
– Да, пожалуй, похоже на отравление фелоном, – протянул последний. Доктор едва заметно приподнял бровь в знак того, что его диагнозы в одобрении дилетантов не нуждаются.
Фелон был ядом без цвета и запаха, не так давно завезенным в Брелу из далекой Миваны и в начавшим приобретать широкую
