– Учитывая взаимные обиды, связанные с крепостью подков, римский рыцарь Федериго из Урбина вызывает на бой до смерти рыцаря из отряда Меркурий.
Сидевший на лошади меркурьевец, приподнял руку и бросил под копыта римских коней три скрученные в косичку куска железа. Лошадка Федериго дёрнулась и стала пятиться назад, словно предмет на снегу мог причинить смерть. Боевой запал зачинщиков турнира стал напоминать сосульку во время жаркого весеннего дня.
– Жаль, на кулачках никто не дерётся. Эй, латинянин! Лужу подотри. – Гаврила Алексич высказался, а вслед за этим пожал плечами, встретившись с немного разочарованным взглядом Елены. – Ну, вырвалось. Извините. Конь не виноват, коли наездник такой.
– Турнир на кубок Смоленского князя объявляется открытым! – Тороп произнёс заключительную фразу, последнее слово растянулось до невозможности от многократного 'о', прибавило задора и вызвало ликование трибун. После чего боярин одним движением сдёрнул материю скрывающую приз, вызваляя на свет чудо, не уступающее перу жар-птицы.
Перед глазами зрителей предстала чаша, сверкающая золотыми линиями, устремившимися от изящной ножки к краям по спирали. Самоцветы украшали кубок, ловя гранями солнечные лучи, щедро отдавая свет назад, создавая вокруг себя неповторимое сияние. Хрустальная основа тонула в блеске золота, где линии сужались, выныривала посередине и вновь погружалась в золотой ободок края.
– Приз достойный короля. – Промолвил римский посол. Монаху захотелось получить чашу любой ценой.
На противоположной трибуне зашушукались. Если приз из золота, то стоимость заоблачная, кому же он достанется? А вдруг, чаша для стрелков? Вот повезло же кому-то.
– Стрелкам что? – Раздались возгласы. – Стрелков чем наградят?
Тороп был одним из немногих, кто видел призы перед соревнованием. Комиссия, состоявшая из князя, Рысёнка и его самого осматривала награды за несколько часов до открытия турнира. Всеволд Мстиславович, тогда чуть не заменил приз, на менее ценный. Но вовремя опомнился, так как вещь была не его.
– Приз самому меткому стрелку будет вручён князем! – Прокричал боярин.
Ну, если рыцарям золотая чаша, то лучшему стрелку не мешок же гречки достанется, рассудили смоляне и успокоились. Над ристалищем прозвенел первый удар колокола. В сторону, где распологался шатёр римлян выкатили бревенчатые щиты. Перед ними установили круглые мишени, на белом поле которых были намалёваны чёрные круги с красной точкой посередине.
Записавшиеся смоляне стреляли по очереди и вскоре, в результате отбора остались три человека. Римский посол отупел от вычислений. На его глазах не менее сотни горожан выстрелили из арбалетов. Мало того, что оружие не самодел, а судя по виду весьма дорогое и сделанное одним мастером, так ещё и стреляли метко. Невдомёк ему было, что недоствшие билеты на трибуны жители Подола решили посмотреть на состязания самым простым для них способом, а именно участвовать в нём.
– Господи! Если Смоленск выставит ополчение, то от одного залпа поляжет вся рыцарская конница. Даже дети у них умеют стрелять. – Посланник смотрел на юношу невысокого роста с лисьей шапкой на голове. Стрелок весьма изящно двигался и столь же метко всаживал болты в центр мишени.
Егорка перенервничал, в результате чего промазал. Болт коснулся оперением края круга, срикошетил и вонзился в бревно щита. Стоявший слева юноша, прибывший с торговым представителем с востока, увидя промах конкурента – оскалился. Стал выцеливать, передержал натянутый лук чуть дольше, чем могла выдержать рука, и то же не попал по центру. Стрела как заговорённая вильнула в бок, зато молчун с лисьим хвостом на голове вновь выстрелил по центру.
– Эх, не судьба. – Егорка погладил ложе арбалета и, дождавшись команды судьи, побрёл к мишени, уже думая про завтрашний день. – Застрявший в бревне болт, без помощи топора не вынуть. Придётся просить Фрола.
Победителя подвели к главной трибуне. Смоляне привстали с лавок, в надежде лучше рассмотреть нграду. Князь, выслушал Рысёнка, сообщившего ему что-то на ухо, слез со своего места, оставив вмятину на подушке и, подойдя к чаше, запустил туда руку.
– Самым метким среди стрелков объявляется … – Тороп вопросительно посмотрел на победителя и недождавшись подсказки продолжил. – Объявляется Лисий Хвост.
Всеволод Мстиславович вынул руку из чаши, зажав между пальцев золотую цепочку с фигуркой белки, держащей стрелу в передних лапках. Покрутив приз перед глазами, князь быстро разобрался с механизмом защёлки и, вот медальон сверкает на груди победителя.
– Молодец. Захочешь ко мне в дружину, приходи в кремль. Вот тебе мой нож, как увидят – сразу пропустят. – Мстиславович отстегнул клинок в дорогих ножнах от пояса и отдал Лисьему Хвосту.
Заневшему второе место достался набор из трёх тетив, необычайно прочных и сложенных в костяном пенале. Бруска с выемкой для полировки древка стрел и двух дюжин стальных наконечников в кожаной сумочке. Егорке прицепили на шапку кокарду. Две перекрещанные стрелы, обвитые лавровым венком. Их награждал уже Тороп, подгоняя писаря, заботливо выводившего имена призёров на пергаменте с печатью и подписью Всеволода Мстиславовича. Призы можно продать, обменять, наконец, они могут закончить свой срок службы, как тетива, а вот грамота …. Такая вещица будет лежать в сундуке, передаваться своим детям, а те, в свою очередь своим, рассказывая о славном предке. Мгновения спустя, рог проревел о начале перерыва. На трибунах засверкали белые передники. Князь и ближние бояре отправились в комнату отдыха, дабы восстановить силы, а заодно подтвердить выигранные или проигранные пари.
Возле Ермогена поставили круглый стол на одной ножке, поднесли горячий травяной чай, оставив заварник на подносе с несколькими сухариками пшеничного хлеба. Епископ решил провести время на свежем воздухе. Может, и отправился бы он в комнату отдыха, но пронырливый римлянин одним из первых забежал туда, а находиться с ним в одном помещении – православный священник не пожелал. Тем боле, самые интересные собеседники тут, рядышком. А Евстафий, так вообще – находка для шпиона. Язык без костей, но говорит всё по делу. Еванглие преподнёс, и теперь делится своими соображениями по поводу победителя.
– Ты точно уверен в словах своих, сын мой?
– Ваше преосвященство, как пить да…, она это. Я ж её с детства помню. Племянница моя.
– А муж то куда смотрит? Слепой что ли, девице такое позволять?
– Мужа вы её видели, перед Вами, в капюшоне стоял. Вот и решила она – не отставать.
– На исповедь ко мне. Немедля.
Евстафий засуетился, хотел, было, чайку подлить, но его опередил Иннокентий. Где ж племянницу сыскать? Лисий Хвост, словно на метле улетел. Елена, с которой приехала Нюра, опустила вуаль на лицо и лишь по колебанию перьев на шапке, можно было понять, что дама хихикает.
– Ну, Нюрка. Всё батьке расскажу. – Решил про себя Евстафий и бочком стал протискиваться к служебному выходу.
Амазонка тем временем подбежала к возку, распахнула полог и влезла внутрь. Полчаса на переодевание, пять минут на посмотреть в зеркало и из крытых саней вышла прекрасная дама. Евстафий поймал её почти у самой трибуны. Нюра готовилась повязать белый передник, дабы под видом разносчиц напитков попасть в ложу.
– Нюрочка! Заждались мы тебя. Где пропадала?
– Дяденька, животиком занедюжила. – Девушка приложила руки к животу, быстро комкая передник.
– Идём со мной. Там у епископа нашего чай с травами лечебными, вмиг поможет. – Евстафий провёл Нюру через пост охраны.
Стоит одному человеку при скоплении большого количества людей на свежем воздухе, когда дел никаких нет, да ещё в разгар веселья начать что-нибудь есть, да причём с аппетитом – окружающих вмиг охватывает чувство голода. Румяные пирожки, блинчики со всевозможной начинкой, горячий сбитень и лесные орешки стали появляться в руках горожан. В ложе торговали сразу лукошками. Корзинка, напоминавшая большой лапоть была прикрыта белым полотенцем, и приобретший её зритель получал готовый обед на полторы персоны. Сделано это было специально. Платить четыре резаны за один обед как-то неувязывалось в голове. А когда еды визуально гораздо больше, чем можно съесть, то вроде бы и не считаешь себя обманутым. К тому же полотенце бесплатно, да и упаковка ещё в хозяйстве сгодится. Корчмарь даже заволновался, что не хватит сбитня. Огромный, на три четверти пустой бидон с напитком стоял на углях, сынишка помешивал половником, а разносчицы уже разобрав вторые сани с продуктами, всё шли и шли, позвякивая серебром в карманах передников.
– А ведь, это только первый перерыв. Пусть на второй съедят в шесть раз меньше, но уже и нет-то ничего. – Размышлял корчмарь.
– Бать, можно мне на бой одним глазком взглянуть? Я быстро. – Попросил мальчик.
