Люди в платьях Моники Левински не прятались — были самими собой. Джейн и знала и не знала, кто они: так бывает во сне — видишь незнакомцев, но кажется, что они ближайшие друзья.
Кто-то пел песню.
Не настоящую — услышанную во сне.
Она была и грустная, и счастливая — то приятная, то какая-то далекая: одни диссонансы.
Все будто бы находились на борту корабля — посреди моря. Солнце то ли всходило, то ли закатывалось — Джейн так и не разобралась. Но это было не важно. Судно куда-то следовало, однако пункт назначения никого не интересовал. Джейн нисколько не боялась. И никто другой не казался напуганным.
Она подошла к борту посмотреть на море — и с ней вместе некто чужой, кого она и узнавала, и не узнавала. Они положили руки рядом на поручни, но не коснулись друг друга. Появлялись и исчезали звезды. Солнце — луна, свет и тьма, а они, одинокие, все стояли бок о бок.
Где мы? — гадала во сне Джейн. Откуда взялись? Отправляемся или прибываем, спешим домой или оставили дом?
На корабле не было детей. И животных тоже. Только мужчины и женщины в одинаковых голубых платьях.
Рано утром Джейн пришла в свою студию и положила конверт с фотографиями в шкаф.
Минуту стояла, соображая, во сне она или наяву.
Заперла ящик, однако ключ продолжала держать; он холодил ей руку, и Джейн поняла, что вернулась домой.
И еще этот ключ ей напомнил, что она пережила кораблекрушение.
Одежда на ней была насквозь мокрая.
Она сняла ее, бросила в сторону и, все еще сжимая в руке ключ, забралась в постель.
Посмотрела на часы; шесть. Еще два часа можно поспать.
3
Понедельник, 10 августа 1998 г.
В половине третьего Джейн стояла в зале супермаркета «Зерс». В руке пластиковый пакет с луком-латуком, зеленым луком, сельдереем и двумя консервными банками тунца. И еще — с майонезом «Хеллман». Все для салата.
За ее спиной сгрудились магазинные тележки, а какая-то женщина, стоявшая рядом, хотела свою сдать.
— Простите, пожалуйста, вы не подвинетесь, — вежливо попросила она. — Я не могу проехать.
— Да, да, — ответила Джейн. — Конечно… извините, но…
— Вам плохо?
— Мне…
— Мэм?
— Я… вы не знаете, где здесь общественный… — Что?
В самом деле… что?
Господи боже мой!
— Общественный туалет? Вам нехорошо?
— Нет… общественный… — наконец она вспомнила слово, — телефон.
— На автомобильной стоянке. Вы уверены, что с вами все в порядке?
— Да, да… спасибо.
Наконец Джейн протолкалась к двери. Телефоны оказались слева снаружи. Она вошла в одну из будок. Дверь хлопнула, но не закрылась.
Она поставила сумку с покупками на пол и, разыскивая монету, чуть не выронила кошелек.
Опустив четверть доллара в аппарат, с трудом вспомнила номер Клэр.
На другом конце линии раздался звонок.
Четыре, пять, шесть гудков — прежде чем ответила запыхавшаяся Клэр.
— Алло! Извините. Я была в саду.
— Клэр?
— Джейн?
— Нам надо увидеться. Немедленно.
Клэр поняла, что это в самом деле очень срочно.
— Хорошо. Хью отправился играть в гольф. Можешь заехать?
— Да.
— Ты где?
— В «Зерсе».
— В «Зерсе»? Потеряла карточку и хочешь позаимствовать тридцать долларов?
— Нет.
— Тогда что?
— Здесь не могу говорить. Скажу, когда приеду.
— Ну давай, детка. Жду. Я дома.
Сумка.
Что?
Сумка. Салат из тунца.
Джейн нагнулась, подхватила сумку, уронила, взяла снова и с трудом справилась с упрямой дверью телефонной будки.
Где же «субару»?
Она обвела взглядом стоянку.
Вон там.
Через десять минут (хотя хватило бы и пяти, но Джейн повернула не там, где надо) машина подкатила к дому Хайлендов на Шрузбери.
Клэр ждала ее у дверей:
— В чем дело?
Джейн переступила порог и прошла прямиком на кухню.
— Ты мне что-то привезла? — Клэр ткнула пальцем в сумку, которую Джейн держала в руке.
— Ах, это… Нет… Забыла оставить покупки в машине.
Клэр уже открыла бутылку и поставила бокалы.
— Садись.
Джейн опустилась на стул.
Клэр налила вино. И ждала.
Молчи, думала она. Пусть заговорит сама.
Джейн сгорбилась и невидящими глазами смотрела в пустоту. Потом распрямилась:
— Мне только что сказали… я только что узнала… никак не могу поверить…
Вот оно… То, чего я ждала.
— Что?
— В отделе свежих овощей толкалась эта чертова стерва… Мери Джейн Рэлстон. А я брала сельдерей и зеленый лук.
— И что же?
Джейн пригубила вино.
— Мы только что пальцами не цеплялись, когда выбирали сельдерей, а она все притворялась, будто не замечает меня, хотя прекрасно видела. А потом подняла глаза и сказала: «Так это бывшая жена Гриффина Кинкейда?» — «Что это значит?» — удивилась я. «Ну как же, — хмыкнула она, — все давно ждали, когда же откроется дверца шкафа. Вот и открылась».
— Джейн, не надо!
— Она говорит, что Гриффин спит с Джонатаном Кроуфордом!
— Джейн…
— С Джонатаном долбаным Кроуфордом, господи помилуй!
Клэр коснулась ее запястья.
— Не надо, — повторила она.
— Что значит «не надо»? У Гриффа связь с мужчиной! У Гриффа! У Гриффа! У моего мужа! Отца моего сына! А ты говоришь: «не надо»!
Джейн сникла, достала платок и высморкалась. Зажала в трясущихся губах сигарету, тщетно пытаясь прикурить.
— Господи, не могу даже спичку зажечь!
Клэр помогла ей.
— Боже мой, Клэр, скажи, что это неправда! Не верю, не могу поверить!
Клэр откинулась на спинку кресла:
— Послушай, ужасно, что приходится тебе это говорить, но это правда.
Джейн в упор посмотрела на подругу:
— Ты знала?
— Да… больше недели… даже больше двух недель.
— Так почему не сказала мне? Почему ты мне не сказала?
— Дженни… как я могла тебе такое сказать?
— Ты же моя подруга.
— Да, я тебя люблю. Да, я считала, что должна тебе сказать. Но потом — правильно или нет — подумала: она все узнает от Гриффа. Так или иначе выяснит сама. И ей будет неприятно, что знаю я.
— Но ты знаешь!
— Да. И никому не сказала ни слова. И не собиралась говорить. Даже Хью.
— А как ты выяснила?
— Слишком часто видела их вместе. И еще слышала, что он живет у Найджела и Сьюзен, и понимала, что там не может быть никакой любовной связи. А Зои Уолкер занята, бегает за Ричардом Хармсом. И потом…
— Что?
— Я видела, как Джонатан поцеловал Гриффина в «Балди». И Грифф поцеловал его в ответ. И слышала про многое другое…
— Вот и Мери Джейн Рэлстон то же самое говорила. Сказала, что видела, как Джонатан гладил Гриффина в парке. Надо же, чтобы именно наша местная Линда Трипп подглядела это!
Клэр пожала плечами.
Джейн отвернулась и понурилась.
— Что же мне теперь делать? — спросила она тоном вконец растерянного ребенка.
— Ничего.
— Ты с ума сошла.
— Нет. Ты ничего не станешь предпринимать. Следующий шаг за Гриффом. Если ты устроишь ему скандал, он хлопнет дверью у тебя перед носом.
— А разве он этого уже не сделал?
— Нет. Потому что ему не известно, что ты в курсе.
— Я его люблю. — Джейн опустила голову.
— Знаю.
— А как быть с Уиллом? Что станется с Уиллом? Что, если и до него дойдут слухи?
— А это, как говорится, в руце Божией. Но мне не верится, что Грифф не вернется. Просто не могу в это поверить. И не верю.
— И что теперь? Господи… с мужчиной! Грифф…
— Не забывай, чего он добивается, Джейн. И не забывай, кто он. Грифф Кинкейд, увы, один из тех людей, о ком мы читаем, но кого не рассчитываем встретить в реальной жизни. Он из тех, кто пойдет на все, лишь бы получить то, что он хочет.
— Но он… он — порядочный человек.
— Мы все порядочные — до поры. И все поступали непорядочно — так или иначе. Каждый из нас. Все.
— Да.
Милош.
Джейн взяла Клэр за руку:
— Неужели после такого можно выжить?
Клэр попыталась улыбнуться, но это оказалось непросто.
— Ты выжила, несмотря на свою мать, детка. И более того, ты знаешь, что ты собой представляешь. Вот что значит выжить. Выжить — это знать, что ты собой представляешь.
— Да.
— Тебе не стоит заглянуть к доктору Фабиану?
— Да.
— Хочешь еще вина?
— Да.
— Если ты не прекратишь говорить «да», я тебя ударю. — Клэр рассмеялась.
— Меня сегодня уже ударили один раз, и этого вполне достаточно, так что спасибо, не надо.
— Хочешь, пойдем посидим в саду?
— Хорошо.
— Послушаем птиц, и я тебе расскажу о том, как в двенадцать лет я обнаружила дома старый томик «Пейтона»[32], а мать вошла и увидела это. Только я уже прочла на форзаце ее имя. Знаешь, что она мне сказала?
