контрабанда...»
-Так не пей, - Питер рассмеялся: «Хорошо, что мы все вместе во Францию отправляемся, мальчик
хоть волноваться не будет». Он попробовал вино, - бордо оставляло на языке вкус цветов, - и
спросил: «А что, этот Джек Фэрфакс - сын того Генри Фэрфакса, что клад Энрикеса нашел? Того, с
кем Джо вместе плавала».
-Вряд ли, - нахмурился Джон. «Фэрфакс четырнадцать лет назад на суше обосновался. Даже если у
него и был сын, больно он молод для капитана».
-Приемный, - раздался смешливый голос у них за спиной. Высокий, широкоплечий мужчина в
потрепанной, суконной куртке громовым голосом велел: «Сэмуэль, еще стакан принеси!»
Он присел за стол, и пожал руки мужчинам:
-Джек Фэрфакс, к вашим услугам. Лучший контрабандист побережья. Папа, - Джек откинулся на
спинку скамейки и достал прокуренную трубку, - на моей матушке женился, как мне двенадцать
лет было. Мой-то отец там, - он показал рукой в сторону моря, - утонул. И братишка у меня есть, -
он принял стакан с вином и отпил сразу половину, - десять лет ему. Уже со мной в море ходит.
Папа его на мачты отправил, как ему шесть исполнилось. Тоже Генри, - ласково сказал Джек.
-Папа умер, два года назад, так что теперь они все на мне, - Джек поднял стакан: «Как говорят у тех
берегов, куда мы идем: «Yec'hed mat! Ваше здоровье!»
У него были просоленные, коротко стриженые, светлого каштана волосы и веселые, серые, в
темных ресницах глаза.
-Экипаж весь на «Молнии», - Джек принялся за суп, - братишку я не потащу туда. Все же не вино
возить. Взял вместо него матроса нового, - он отчего-то улыбнулся, - хороший паренек, в
навигации разбирается. У меня всего шесть человек на борту, вместе со мной. И вот еще что, - он
посмотрел в открытое окно, - давайте поторопимся. Не нравятся мне эти тучи, что с запада идут.
Ветер хороший будет, но может потрепать изрядно.
Джон внезапно побледнел. Капитан Фэрфакс хохотнул: «Будете в трюме лежать, не бойтесь. А вы, -
он взглянул на Питера и Майкла, - как, морской болезнью не страдаете?»
-Не страдаем, - твердо ответил Питер, поправляя очки.
Море ревело, тяжелые, темно-зеленые валы бросали «Молнию» из стороны в сторону. Палуба
была залита водой. Питер стряхнул капли с карты: «Здесь мы и пришвартуемся, неподалеку от Сен-
Брие. Тут сто пятьдесят миль, Джек сказал - если будет такой ветер, завтра к утру увидим берега
Бретани. А оттуда направимся на юг, - Питер провел пальцем по карте.
-Вы же хотели обогнуть полуостров и высадиться ближе к Вандее, - удивился Майкл.
-Опасно, - Питер схватился рукой за скользкий борт «Молнии». «Там оживленные порты, везде
шныряет республиканский флот..., Лучше мы в лесах подольше пробудем». Он посмотрел на
Фэрфакса, что стоял у штурвала:
-Джек с нами пойдет, у него там какие-то счеты. Его в прошлом году комиссар Конвента, некий
Деметр, в тюрьму засадил, и корабль конфисковал, Джек на рыбацкой лодке домой добирался.
- Поворот в галфвинд! - крикнул Джек, паруса заполоскали, корабль накренился. Питер увидел
невысокого, насквозь мокрого паренька, что спускался по мачте.
-Господи, и не спрячешься тут, - отчаянно подумала Мэри. «Когда выходили из Плимута, я на мачте
была, но нельзя, же все время там сидеть. Да чего ты боишься? - одернула она себя. «Полсотни
миль уже прошли. Капитан Фэрфакс поворачивать не будет. Тете Изабелле письмо я отправила,
успокоила ее, - я с дядей Джоном, и дядей Питером, под присмотром».
-Что за черт..., - пробормотал Питер и схватил пробегавшего мимо паренька за руку. «Молнию»
швырнуло в сторону. Они, все втроем, шлепнулись на залитую водой палубу.
-Ты что тут делаешь? - гневно спросил Питер. «Ты же поехала в Ричмонд...»
-Нет никаких причин кричать, - Мэри откинула назад кудрявую голову и ловко поднялась. Питер
выругался себе под нос. Он встал, еле удерживаясь на ногах. «Здравствуйте, дядя Питер,
здравствуй, Майкл, - вежливо сказала девушка. «Вы не волнуйтесь, вы же знаете, мой отец -
лучший капитан Великих Озер. Я с детства под парусом хожу. Тетю Изабеллу я предупредила, что я
с вами».
-Только нас забыла предупредить, - ядовито сказал Питер и вздохнул: «Что с тобой делать? На сушу
ни ногой. Дойдем до Бретани и распрощаемся, вернешься обратно в Плимут. Там мистер Берри о
тебе позаботится, отправит в Лондон».
Зеленые глаза блеснули холодом. Мэри, ничего не ответив, исчезла в темном провале трапа.
-Не надейся, она с нами поедет - сказал Майкл отцу. «Помнишь, ты мне о дяде Стивене,
рассказывал - какой, он в детстве был упрямый? Мэри такая же». Юноша улыбнулся: «Это и
хорошо, как по мне. Смотри,- он повернулся, - какой закат красивый».
Луч солнца осветил бесконечный, морской простор, среди туч показался лоскуток темно-синего,
чистого неба. Они увидели чаек, что, закружившись над кораблем, крича, - полетели на юг.
Мэри встала на колени. Чиркнув кресалом, девушка зажгла свечу. Он лежал, свернувшись в
клубочек, и до нее донесся слабый голос: «Питер…, Это ты? Что, уже Бретань?»
-К утру увидим ее, дядя Джон, - весело сказала Мэри. Она намочила тряпку пресной водой из
фляги. Вытерев его лицо, девушка улыбнулась: «Здравствуйте».
Корабль тряхнуло, и он замахал рукой. Мэри быстро подставила ему медный таз. Обнимая за
плечи, гладя потную, светловолосую голову, она шепнула: «Ничего страшного, дядя Джон. Скоро
шторм утихнет, обещаю. Мне только на рассвете вахту стоять, я с вами побуду».
-Лучше мне умереть, - подумал Джон. «Господи, что она тут делает? Молодая, красивая девушка,
и видит меня таким..., - его опять вывернуло. Он, тяжело дыша, спросил: «Как..., ты…, тут...»
-Я вам потом все расскажу, - деловито ответила Мэри. Она огляделась. Наклонившись над каким-
то ящиком, Мэри радостно проговорила: «Так вот где они!». Девушка ловко порезала лимон
ножом, что висел у нее на поясе штанов, и велела: «Сосите. Это поможет».
Он обессилено закрыл глаза. Пристроив голову у нее на коленях, Джон выдохнул: «Спасибо, мисс
Кроу».
Корабль швыряло из стороны в сторону, в трюме пахло солью, потом, чем-то кислым, Мэри
выносила таз. Джон, наконец, заснул, - когда ветер ослабел, на исходе ночи. На горизонте, в
прозрачной дымке, уже вставал розовый, каменный берег Финистера.
Интерлюдия
Париж, весна 1794 года
Легкий ветер носил по мостовой обрывки бумаги, какой-то сор, перья. Площадь Революции была
пуста, только маленькая кучка людей стояла у эшафота.
Лезвие гильотины было поднято наверх, на помосте копошились уборщики. На серые булыжники
капала вода.
Высокий, русоволосый мужчина в простой, холщовой блузе, с трехцветной кокардой на лацкане,
что вышел на площадь, - остановился, глядя на эшафот. Подойдя поближе к людям, он спросил:
«А что, казнить сегодня не будут?».
Какой-то оборванец сплюнул и зевнул, поковырявшись в зубах палочкой:
-Опоздал, дядя. Сегодня с утра полсотни человек, - он сделал решительный жест рукой. «А то
хочешь, оставайся, - радушно предложил он, - к вечеру еще подвезут. Места много, - оборванец
указал на площадь, - все видно. Сейчас такой давки, как осенью нет. Все уже насмотрелись на это.
Сам-то не местный?- оборванец зорко взглянул на него.
-Из Лилля, - хмуро ответил мужчина, поправив рабочую суму.
-То-то говоришь ты странно, - заключил оборванец и улыбнулся:
-У нас мало казнят сейчас. В Лионе, говорят, месье Фуше тысячами дворян расстреливал. У них
там по улицам кровь текла. И Деметр, в Ренне, тоже человек без жалости, - все церкви закрыл, все
монастыри, а монахинь, - оборванец хохотнул, - кто постарше, тех в реку сбросил, вместе со
священниками, а кто моложе - солдатам отдал.
-А что, - спросил мужчина, - там у них, на западе, в Бретани - до сих пор против Республики воюют?
-Дикари лесные, - оборванец выругался, - всех бы их зарыть в землю, заживо. Если хочешь народ
увидеть, так приходи на Марсово поле, - он показал рукой в сторону Сены, - там гулянье готовят,
будут подарки раздавать, еду..., Уже шатры строят.
-А что за гулянье-то? - заинтересовался мужчина.
-Это я тебе не скажу, - признался оборванец, почесав в голове. Он развел руками: «Праздник,
чтобы весело было».
-Праздник, - пробормотал сквозь зубы Дэниел, уже оказавшись на набережной Сены. «Культ
Верховного Существа, вот это как называется. Робеспьер совсем сумасшедший, - он прошел мимо
собора Парижской Богоматери. Над входом виднелся наскоро намалеванный лозунг: «Высшее
Существо и Бессмертие Души». Дэниел повернул на север, к рынку.
Сума оттягивала плечо - в ней было пять тысяч ливров золотом. «Я даже паспорта с собой не взял,
- смешливо подумал Дэниел, - в консульской квартире его оставил. Только пистолет и нож. И
