боли внутри. – И ту девочку ты не любил.
– Почему? – Джек словно удивился ее дерзости.
– Иначе бы не выбрал стабильность, – ответила с самой фальшивой улыбкой из всех ее улыбок. Эта улыбка фальшивее «Мне нравится на этом скучном вечере» или «Да, продюсер, я запишу поп-балладу».
Фальшь в улыбке Джек не заметил, а высказывание, наполненное максимализмом, распознал сразу. Задумался на миг – это Мира поняла по его прищуренному взгляду, – но ответил спокойно, с заботой:
– Как мало ты понимаешь во взрослом мире. Если бы жили мы в романтичных книгах, то все были бы счастливы.
– Или умирали в один день, как Ромео и Джульетта, – парировала, усмехнувшись. Не могла понять, к чему он? Исповедуется? Сожалеет? Видит в ней ту «восемнадцатилетнюю девочку»?
От последнего вопроса ноги Миры подкосились. Она едва устояла, мысленно выругавшись. Что хуже – быть никем в его жизни или быть суррогатом? Заменителем первой любви. Нет, это Элизабет ее заменила. А она? На что рассчитывать ей?
– Ты иди. – Джек выдернул Миру из раздумий. – Завтра увидимся. – Он взял бутылку вина и отнес к мусорному ведру. – Сладких снов.
Мира смогла лишь кивнуть. На ватных ногах покинула номер.
Ни на что ей не стоит рассчитывать.
Глава 14
Мне с тобой легко, тебе со мной не так,
У тебя порядок, у меня бардак.
Ты намного старше, но мне наплевать,
Выключаем свет и будем танцевать.
© DEAD BLONDE, Voulez-vous coucher
Пятое декабря – любимый для Миры день в году. Важнее дня рождения, Рождества и того дня, когда она подписала контракт с музыкальным лейблом. Пятое декабря – великая дата. В этот день родился Джек Льюис.
Ее любимого боксера поздравляли родные, друзья, коллеги. Мира радовалась, как бы плохо ни было ей самой. Она помнила фотографии с каждого празднования: многочисленные родственники, смех, подарки. Интересно, каково быть частью большой семьи? И закономерно, что Джек сделал выбор в пользу сыновей и жены, а не карьеры. Закономерно, но обидно. Пока боль не успела подняться горячей волной до самого горла, Мира выкинула из головы подобные мысли. Сегодня Джек только ее.
Она стояла напротив двери в его номер, поправляя край любимой пижамы с единорогами. Внутренний голос той, что Белладонна, посмеивался над домашним нарядом, растрепанными после сна волосами, отсутствием косметики на веснушчатом лице, а главное, конечно, хохотал над шоколадным маффином со свечкой в центре. Мира сильнее сжала край тарелки. «Угомонись! Сегодня я счастлива».
Эльмира подняла руку и сжала кулак, чтобы постучать, но остановилась, услышав веселый детский крик:
– С днем рождения-я-я! Лучший папа! Мы скучаем!
Из-за помех со связью голос мальчика прерывался. «Питер Льюис», – несмотря на плохую связь, узнала Мира. Черт, она и забыла, что разница во времени Дрезден – Лос-Анджелес всего девять часов: в Америке вечер, и ничто не помешало родным поздравить Джека раньше нее. Мира стояла за дверью, не смея нарушить трогательный момент. Ничего противозаконного она не делала, но, разделяя чужое счастье, испытывала зависть, спазмом сдавившую живот. Эльмира завидовала всем: жене, которая поздравит его в четырнадцатый раз, детям, для которых он «лучший папа», и ему самому – потому что у Джека Льюиса есть люди, которые отложили все дела, чтобы сказать ему о своей любви.
Следом за Питером заговорил Джонни. Он тоже назвал отца «лучшим» и пожелал успехов. Последнее слово, конечно, за Элизабет:
– С днем рождения, дорогой. Кажется, это первый праздник, когда ты не рядом. Мне бы хотелось крепко тебя обнять. – Она сделала паузу, явно намекая на что-то большее, чем объятия, и Мира закатила глаза. – Джек, с твоим днем. Ты замечательный. Возвращайся скорее.
«Черт возьми! Зачем так драматизировать?!»
– Спасибо, милая. Спасибо, мальчики. – Тепло в его голосе напоминало мед. – И я соскучился. Ведите себя хорошо! Люблю тебя, Лиззи.
Хлопнула крышка ноутбука. Выдохнув, Мира улыбнулась. Вот и все – его семейная жизнь осталась по ту сторону экрана и по ту сторону океана. В заснеженном Дрездене есть только она: Белладонна, Мира, девчонка, беда. У нее сто имен и одно желание – заменить ему всех.
Она поправила прическу кокетливым жестом, словно перед свиданием, и постучала костяшками пальцев по двери. Ненавязчиво, едва касаясь дерева: проходила мимо, решила заглянуть… Да, с десертом и поздравлениями.
– Открыто! – В его тоне сладкое послевкусие от звонка родных. – Мира? – Разочарование, но лишь на секунду, и он вежливо улыбнулся.
Думал, увидит за дверью кого-то другого?
– Привет. – Глядя на него, сонного, домашнего, под одеялом и в окружении подушек, она забыла все эмоции, кроме щенячьего восторга. – Поздравляю! – достала из-за спины тарелку с шоколадным маффином и торжественно пропела: – Та-да-а-а-ам!
Пальцы дрожали, пока Мира поджигала фитиль свечи. Хотелось сделать все идеально, поэтому от волнения пару раз чуть не опрокинула тарелку, а один раз обожгла подушечку большого пальца. Когда свечка загорелась, Мира села перед кроватью и протянула Льюису угощение.
Несколько секунд Джек изумленно смотрел то на маффин, то на Эльмиру. Вероятно, не ожидал, что она вообще знает о его дне рождения, но Мире было плевать, если он сочтет ее сумасшедшей. Она переживала только о том, что не успела поздравить его первой.
– Э-э-э… спасибо. – Джек аккуратно отложил ноутбук и улыбнулся ее любимой кривоватой полуулыбкой.
– Задуй свечку! – подсказала Мира.
Он приподнялся и забрал из ее рук тарелку. Их пальцы коснулись всего на мгновение, но этого хватило, чтобы бабочки внутри Миры взлетели высоко-высоко, щекоткой отзываясь под ребрами. Джек приоткрыл губы, выдохнул – и свеча погасла. В комнате запахло горящим воском.
– Ты успел загадать желание? – серьезно спросила Мира.
Джек растерялся, приподняв левую бровь, и вдруг громко захохотал. В уголках его глаз появились лучики-морщинки. Ох, Джеку Льюису идет возраст. А смех заразительный и озорной, как у мальчишки.
– Да, но не скажу тебе, какое желание, – весело ответил Джек.
Мира кивнула и, поднявшись с пола, пересела на край постели. Льюис тут же поправил одеяло и поджал ноги, чтобы освободить ей больше места. Забавно, но Мира не хотела знать, о чем мечтает Джек. Наверняка он загадал какую-нибудь чушь, вроде здоровья детям, счастья с любимой.
– Правильное решение. – Мира прогнала очередную волну зависти и широко улыбнулась. – Нельзя говорить, а то не сбудется.
Пару минут они сидели в неловкой тишине плохо знакомых людей. Солнце поднялось и бегало лучами по номеру отеля: то заставляло Джека щуриться, то опускалось на простыни и согревало руку Миры. Натянутая улыбка Джека красноречиво говорила, что он хотел находиться не здесь, а Мира…
