дурить людей, играя с их тайными желаниями, вытаскивая сомнения и тревоги из глубин души. Чтобы она тебе ни показала, не позволяй этому повлиять на тебя. Это все обман лисьих чар, только тебе решать, что правда, а что ложь.
Мицуо показалось, что куратор знает, о чем говорит. Неужели он тоже сталкивался с ёкаями? Но ведь они лишь герои сказок и легенд. Кэйтаси молча взял амулет омамори и засунул его в карман джинсов. К ним подошла обеспокоенная Айко, она обратилась к куратору:
– Даже если это какая-то ошибка, у нас нет благодарственного письма. Что нам делать, Оцука-сан? По Уставу академии студсовет может закрыть клуб, если мы не предоставим отчет о ежемесячной деятельности.
Оцука поправил очки на переносице и сжал лямку плечевой сумки:
– Я поговорю с Унаямой-сан, она должна поверить нам. Мы сохраним литературный клуб!
Ребята покинули аудиторию, каждый в своих мрачных мыслях. Уже в метро Мицуо написал дяде сообщение и даже позвонил. Однако Тайко трубку не взял, девушка приятным голосом сообщала одно и тоже: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети», и так уже пару дней. Мицуо попросил богов, чтобы с дядей все было в порядке. Скоро наступит дедлайн для иллюстраций.
23
После спортивного фестиваля школа вернулась к привычному руслу, незаметно пролетели две недели. Уроки тянулись неимоверно долго. Кэйтаси нервно барабанил пальцем по парте. Сегодня день не задался еще с утра. Перед уроками он обнаружил в отсеке гэтабако несколько писем рядом со школьной обувью. Он повертел их в руках и собирался выбросить, как его остановила Айко. Она строго посмотрела на него и заявила:
– Девушки вкладывали в эти письма частичку души, если ты их выкинешь, я не прощу тебя. – Она подошла ближе, так что ее теплое дыхание коснулось его. – Выслушай каждую, может, тебе кто-то понравится.
Последние слова Айко произнесла с надрывом и даже отвернулась от него. Кэйтаси хотел возразить, что его не интересуют глупые сверстницы, но не успел. Айко уже ушла, да еще и увела с собой Сиори. Кэйтаси сжал письма, но все же засунул их в карман. Хорошо, что там всего лишь пять писем. С чего они вообще ему написали? До спортивного фестиваля с ним даже никто не разговаривал, а теперь несколько учениц пролепетали: «Доброе утро, Ёсимура-сан», – и скрылись в соседнем классе «1–3».
Последним уроком была математика, ее вела Сигэмори Аяка. Молодая учительница объясняла систему пределы, ученики старательно выводили формулы, некоторые девчонки не писали. Кэйтаси лениво наблюдал за классом с последней парты. К маю многие поделились на группы: кто по клубам, кто по другим интересам. Только он и Сиори не с кем не общались. Айко вроде ладила со старостой Насэко и еще какой-то девицей, кажется, из клуба кюдо.
Когда прозвенел урок, то Кэйтаси схватил сумку и вышел из класса. Нужно поскорее покончить с этими письмами, сегодня у него еще дела: найти ту кицунэ и выяснить кто такие Сэйбацу. Все, что он нашел в интернете:
«Сэйбацу – (пишется: кандзи “оживлять” и “наказывать”, букв. “подчинение”) 30-я по распространенности японская фамилия. Менее распространенный вариант – кандзи “родится” и “последний”, букв. “перерождение”».
В каждой префектуре живет несколько семей с такой фамилией. На проверку каждой из них могут уйти годы. Раз та кицунэ знает про Сэйбацу, то может рассказать, кто они такие. Если, конечно, лисица существует, а не привиделась ему от стресса.
Кэйтаси сбежал по лестнице, быстро переобулся и вылетел в школьный двор, который утопал в полуденном солнце и учениках, что рассыпались по нему, как роса на траве. Кто сидел под деревьями, многие ходили, взявшись за руки. И когда школа превратилась в сёдзё мангу? Вся эта любовная чепуха точно не для него. Ему нужно возглавить клан, а не… Перед взором появился образ Айко, как она убирает волосы за ухо, чтобы перевернуть страницу книги, или крутит в руках карандаш на уроках. Кэйтаси прогнал это наваждение: она сама захотела, чтобы он выслушал признания в любви, возможно, его там ждет милая девушка.
За малым стадионом уже стояла ученица, когда Кэйтаси туда подошел. Невысокая девушка, каштановые волосы убраны в высокий хвост, она сжимала в руках школьную сумку и озиралась по сторонам. Когда их взгляды встретились, то она залилась румянцем и потупила взгляд. Кэйтаси выслушал ее, вздохнул и отказал: быстро, как удар катаны, и бескомпромиссно, как решение оябуна. Девушка поблагодарила его за честность и убежала, кажется, в слезах. Кэйтаси проклял Небеса за вынужденную задержку, ему не терпелось отыскать кицунэ, а не решать вот это все. Однако он обещал Айко ответить на каждое послание, а потому методично выслушал и отказал остальным девушкам. Они убежали в слезах, как и первая, – все, кроме последней. Высокая и гордая, она сложила руки на груди и сверлила его взглядом, а потом задала прямой вопрос:
– Если я буду стараться, то мои чувства достигнут тебя?
Чистый и уверенный голос, как раскаты грома в горах. Кэйтаси восхитился ее упрямству, достойному оябунов, однако он не мог принять ее чувства. Ни сейчас, ни потом, поэтому ответил ей:
– У меня уже есть человек, которого я хочу защищать. Бывай!
Он покинул площадку за стадионом первым. Девушка не последовала за ним, даже не крикнула ничего вслед. Пусть она встретит достойного.
Кэйтаси прошел к служебному входу. Прохлада парка при школе погружала в приятную негу, хотелось задержаться подольше, слушать песню ветра в кронах кленов, бродить по пустым дорожкам. Но его ждало
неотложное дело. Он и так слишком задержался. Правда, нужно избавиться от вакасю Нисиямы.
Он стоял около ворот с остальными вакасю, кажется, здесь появились члены других кланов. Угроза Общества Полной Луны сделала оябунов настороженными, они хотят защитить свое наследие. Это на руку Кэйтаси, он улучил момент, когда вакасю Нисияма подошел к долговязому мужичку, и выскользнул из ворот. Вакасю из другого клана проводил его взглядом, но ничего не сказал, ведь он не его цель.
Кэйтаси скрылся за поворотом, прошел еще несколько кварталов на тот случай, если вакасю все же доложат, что его цель сбежала из школы. Кажется, за ним никто не пошел, поэтому он остановился. В узком переулке никого не было, даже бродячие коты куда-
то попрятались. Кэйтаси глубоко вздохнул, закрыл глаза и вызвал образ кицунэ:
«Эй, кицунэ, ты где?» – обратился он мысленно к ёкаю и коснулся красного шарфа.
Ему никто не ответил, но Кэйтаси не собирался так легко сдаваться, он снова сосредоточился на ощущениях: на холодных прикосновениях, агрессии и шелесте ветра.
«Эй! Я к тебе обращаюсь! Я иду за тобой!» – Кэйтаси вложил в эти мысли все чувства, донельзя глупо ощущая себя в переулке, взывая к какой-то потусторонней сущности или глюку.
И тут ему ответили: «Я жду тебя, хозяин!»
Перед Кэйтаси появилась едва заметная нить небесной синевы, она шла от его запястья и тянулась в город. Он потрогал ее, но рука проходила сквозь нее, линия не исчезала, переходила из голубого в ярко-желтый и обратно. И Кэйтаси пошел
за ней.
* * *
Тору в учительской наливал уже вторую порцию кофе. Тихо гудел вентилятор, большинство столов пустовало. Сейчас большая перемена, и многие обедали в столовой, но ему и кусок в горло не лез. Потому что нужно идти к заместителю директора Унаяме Сакуре и просить за литературный клуб. Слишком часто ходить в ее кабинет – к беде, поэтому Тору как мог оттягивал это неприятное событие.
Неожиданно открылась дверь и внутрь зашел учитель основы этики Ваки Кёго, как всегда, в идеально выглаженном темно-синем костюме, черные волосы слегка взлохмачены. На Тору он не обратил внимания, подошел к столу Сигэмори, куда опустил букет лилий. Ее любимые цветы. Неужели они так далеко зашли?
Дверь в учительскую снова открылась, туда влетела Сигэмори, она схватила букет и с размаху бросила в урну около стола. Ваки опешил от такой реакции, как и Тору. Сигэмори указала рукой на молодого учителя:
– Больше не звоните мне, Ваки-сан! – От ее ледяного тона по спине Тору пробежали мурашки.
Он допил кофе и уже собирался покинуть учительскую, невежливо подслушивать, да и не собирался, оно само вышло.
Ваки не остался в долгу, он бросил Сигэмори:
– Да больно надо, старуха!
Сигэмори подскочила к нему и дала пощечину. Тору вздрогнул, с одной стороны, ему было жаль
