Ком
мерция сей
час. Вы
живать-то надо…
— Женат?
— Супруга Юлия. Местная. Из Забайкалья. А вы как? Что семья?
— Разбежались…
— Как?
— Жена осталась с сыном на западе, у родителей. А я как бы на малую родину вернулся. Я ведь родом отсюда, из Читинской области.
— Да вы что?
— Да. А то бы как я здесь оказался?
— Тоже логично.
— Потому и училище после школы выбрал Благовещенское танковое, потому что Благовещенск ближе, чем, например, Казань или Харьков. Погостил немножко у родителей. Они тоже в деревне. Тут, недалеко, под Читой. В деревне работы нет. Поехал в Читу. В городе тоже по нулям. Думал, может, повезёт, может, в школу возьмут, но начальную военную подготовку из школьной программы вычеркнули…
— А вы знаете, товарищ подполковник, как местные офицеры расшифровывают ЗабВО?
— Нет. И как?
— «Забудь вернуться обратно».
— Почему так жёстко?
— Многие служили здесь десятилетиями. Но буквально совсем недавно, один знакомый со штаба округа рассказывал, при содействии начальника Главного управления кадров Министерства обороны удалось добиться замены для прослуживших в войсках округа десять и более лет. У людей появилась надежда попасть хоть в конце службы в какой-нибудь другой военный округ, с более путными условиями службы и жизни.
— Вот как? — удивился Самойлов, потирая чёрную щетину на плоских, обтянутых сухой коричневой кожей, скулах. — Нет, не знал такого. Нет, но слышал, что в ЗабВО несладко, но чтобы такое…
— И это ещё не всё, — продолжил Шмель.
— Что еще? — Самойлов полез в карман за второй сигаретой. — Будешь? — протянул мятую пачку «примы».
— Спасибо. Я не курю.
— Молодец. Я тоже ведь не курил…
— Тот же знакомый мой, который штабист, намекнул, что, вроде, округ ликвидируется.
— Ещё не чище!
— Грядёт укрупнение округов. Оставят несколько.
— Смысл?
— Возможно, связано с сокращением комсостава. Упразднением лишних должностей. В частности, генеральских.
— Сокращать генералитет, однако, что-то из области фантастики.
— Фантастики или нет, но многие командиры с большими звёздами приуныли.
— А в принципе, всё идёт согласно плану разоружения по тем предложениям, которые выдвинул Борис Николаевич. Одно обидно, что сокращаться будем в одностороннем порядке. Проходили уже это при Горбачёве…
— Печально всё это. Офицеров жалко. Выбрасывают на помойку.
— Куда уж печальней, — согласился Самойлов, глубоко затягиваясь сигаретой.
— Даже вашего брата не жалеют. Забыли Афганистан?
— У нас в Отчизне так уж повелось — как война, так братцы, как мир, так сукины дети…
Они разом замолчали. Самойлов докурил сигарету до самого слюнявчика и заторопился, кивая на рефрижератор: — Ладно, капитан. Мне работать надо.
— Когда же увидимся, товарищ подполковник? Где вас найти?
— Бумажка и ручка есть?
— Конечно, — Шмель вынул из кармана записную книжку с вложенной в неё шариковой ручкой: — Вот, — протянул Самойлову.
— Черкну свой временный адрес. Будет время, найдёшь. Найдётся время-то, капитан?
— Вячеслав.
— Что? — не понял тот.
— Вячеслав я.
— А я Михаил.
— А по батюшке? Имя-то я знаю ещё по Германии.
— Васильевич.
— Как Фрунзе!
— Да уж, — мрачно усмехнулся Самойлов, — записывая на листочке свой адрес.
— Так, найдётся время-то?
— Обижаете… Телефона, конечно, нет? — спросил Шмель, пряча записную книжку обратно в карман.
— Телефона нет. Но, эту неделю точно буду дома. А потом опять надо ехать за рыбой.
— Опять во Владивосток?
— Да. Туда. Ну, что? До встречи? — Самойлов смотрел на бывшего сослуживца, а тот на Самойлова, продолжая удивляться столь нежданной встрече.
— Не могу не спросить, Михаил Васильевич
— Спрашивай.
— Буквально в двух словах, как с поставками?
— Рыбными?
— Да.
— Рыбы много, но много и мутоты. Например, в части железнодорожных перевозок. Правда, схема, вроде, отлажена, поскольку хозяин как бы не суетится сильно, но в самом Владике не всё так просто.
— Рэкет?
— Не без этого, хотя теперь, говорят, стало спокойнее. Ситуацию разрулили.
— Понятно. Там крышуют и тянут бабло.
— Ну, Вячеслав, всего я рассказать не могу, да и времени нет. После потолкуем.
— Прорвёмся, Михаил Васильевич?
— Прорвёмся! Человек как кирпич. Обжигаясь, он твердеет.
— Это точно. Ладно! Мне тоже пора. Увидимся! Удачи!
Расставшись с Самойловым, Шмель решил отойти от этого места, где велась разгрузка и подождать обещанный вагон где-нибудь в сторонке. Он вынул записную книжку, прочитав адрес, оставленный подполковником. Затем ещё раз глянул страничку, где значился литер необходимого ему состава и номер платформ. Они заказаны под аэродромные плиты, которые ожидали своего часа уже будучи сложены в пачки на одном из разъездов железнодорожной ветки на юге Забайкалья.
* * *
К концу 1995 года почти на двадцати процентах российских оборонных предприятий, обладающих уникальными военными технологиями, были созданы совместные предприятия с участием иностранного капитала. Резко упал престиж военной службы. Из-за грубейших нарушений Закона о бюджете в войска и на флоты своевременно не поступали финансовые средства даже на выдачу денежного содержания военнослужащим. Был период, когда сроки задержки выплаты возросли до двух, четырёх, а в ряде гарнизонов — до шести месяцев. Выявлены случаи, когда огромные финансовые суммы, отправляемые из Москвы в военные округа и флоты, не поступали адресатам по полтора года. Тысячи офицеров и прапорщиков, высококлассных боевых специалистов вынуждены в качестве грузчиков, охранников коммерческих структур, подсобных рабочих подрабатывать на стороне.
Являясь сверхдержавой десятилетие назад, Россия 90-х стала просить милостыню у других стран, чтобы прокормить свой народ. Без нормальной еды и медицины, продолжительность жизни среди мужчин в России снизилась на 7 лет за период с 1988 по 1995 год. Участились случаи самоубийств среди армейских офицеров, подавленных осознанием того, что они не способны прокормить свои семьи.
В 90-е годы люди выживали как могли. Кто сдавал цветной металл, кто становился рэкетиром, кто окунулся с головой в куплю-продажу. Вылетев или будучи выбитым или выкинутым из привычной жизненной обоймы относительно тихого, спокойного с чётким пониманием завтрашнего дня и уверенности «развитого социализма», многие так называемые теперь «совки» оказались в дикой растерянности. Враз потерявшие значимость дипломы о высшем образовании с ненужными и невостребованными теперь специальностями и ценным опытом, профессионализмом и мастерством.
24
Денежные реформы Павлова в самом начале 1991 года, за два месяца до референдума по сохранению СССР, и позже дефолт при Гайдаре обернулись для населения страны массовым бедствием, став катастрофой для миллионов людей.
— И что теперь? Брать раскладушку и подаваться к Лиде на постой? — отчаянно, будто разговаривая сама с собой, спросила Юлька.
— Две, — отозвался Вячеслав, не поворачивая головы в сторону жены. Он сидел на диванчике, глядя в раскрытую книгу, но ничего не видя на страницах.
— Что две?
— Две, говорю, раскладушки.
— Хочешь сказать, что уходишь от меня? Бросаешь, да? — Юльку можно понять, исходя из чисто женской психологии. Остаться одной в такое смутное время. Это равносильно катастрофе! Это рушится мир, надвигается армагеддон применительно к масштабам одной семьи.
— Опять двадцать пять. Пора сменить пластинку. Заело её, что ли?
