– А что я ищу, матушка?
Знать бы самой!
– Себя, милая. Все мы ищем себя, – улыбнулась она. – Бог указывает путь, но, главное: с него не сбиться. И если Он привёл тебя сюда, то это знак. Научись читать знаки свыше и тогда путь к себе будет не таким тернистым. Хотя у каждого из нас свой крест на плечах. И нужно понимать, что не от каждого креста нужно и хочется избавляться. Вот подумай, как Иисус через весь Иерусалим нес на плечах тяжелый крест. Разве не хотелось ему бросить эту ношу? Но он дошел с крестом на плечах. Поэтому и стал богом. Так что реши сама для себя: хочешь ли ты его нести, твой крест?
– Матушка Феофания, а разве без креста на плечах можно?
– Можно, – горько сказала она. – Но иногда с крестом легче. Потому что ты уже знаешь, в чем он. Хуже всего, когда думаешь, что счастливо избежал горя, беды и несчастий. Живешь себе такая беззаботная, как птичка певчая. И вдруг этот крест внезапно пятитонной силой падает на плечи. Разве выживет птичка после такого?
После вечерней службы я вышла из Храма, пошла в сад и села на белый валун. Под ногами лежал Иерусалим со всеми его монастырями,
синагогами, мечетями и крепостями. Ярко горели огни. Пряный аромат кипарисов кружил голову. На склоне горы подо мной был Гефсиманский сад. Наверное, Иисус так же сидел здесь, глядя на этот никогда не спящий город.
– Научись читать знаки свыше, и тогда путь к себе будет не таким тернистым, – сказала матушка Феофания.
Иисуса тогда ждал терновый венец. И крест тоже уже ждал его. А мой венец уже впился в голову колючками. И все это время я пыталась его сбросить. Крест на моих плечах волочился сзади через всю мою жизнь, оставляя глубокий след за спиной.
– Но иногда с крестом легче. Потому что ты уже знаешь, в чем он, – прошептала я.
Вдыхая запах кипарисов, слушая вибрирующий от силы воздух, я вдруг почувствовала, как терновый венец упал к ногам. Крест еще давил на плечи, но все равно стало легче. Потому что я поняла, что с ним делать. Слабость, нерешительность, страх – вот мой крест. Я вытянула руки и посмотрела на свои запястья. На одном из них еще темнел след от пальцев Амира, когда он заломил мои руки, пытаясь овладеть силой. Я вдохнула всей грудью, расправила плечи и… внезапно услышала удар главного колокола на часовне. Всего один удар. Но мне хватило. Вот он, знак свыше. Кровь в венах бурлила. Те паломницы, что тащили главный колокол от Яффо к Иерусалиму, смогли сделать это, потому что сбросили тяжелый крест с плеч и на его место водрузили колокол. На этой освобождённой от креста женской силе они принесли его в Иерусалим. И не зря столько разных людей, далёких от христианства, привели меня сюда. Теперь просто не могу их подвести после того, что они для меня сделали. Я вытащила из кармана крестик и повесила его на шею. Больше не буду его прятать. Больше никого не боюсь.
Автобус для паломников прибыл в пять утра. Мы тепло распрощались с матушкой Феофанией и сели в самый последний ряд. Айболит молча смотрел на меня, не отрываясь, и в его взгляде читалось удивление.
– Машенька, с тобой все в порядке? – спросил он.
– Почему ты спрашиваешь, Ваня?
– Потому что в тебе что-то неуловимо изменилось. Но не могу понять, что именно.
Милый, добрый мой Айболит, разве ты поймешь? При том, что ты очень хорошо понимаешь женщин, но такое тебе недоступно. Слишком ты далек от этого всего. Тем более, что ты, доктор, заядлый атеист. И для тебя монастырь всего лишь учебник истории.
– Просто хорошо выспалась, в монастыре так тихо и спокойно!
Айболит
Нет, с ней явно что-то не так. Он пытался понять что, но не мог. Нервная, вся издерганная, она вдруг словно расправила крылья. Из забитого жизнью и болью подранка Маша за одну ночь превратилась в сильную и красивую птицу. Как такое возможно?
Через час автобус затормозил возле пропускного пункта "Мост Алленби" на границе Израиля и Иордании. Многие паломники успели задремать, но проснулись от громких ругательств водителя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– За что ты наказываешь меня, Аллах? – кричал водитель и бил по рулю.
Пропускной пункт был забит транспортом.
– Мда, это надолго, – повернулся к Маше и Айболиту сидящий впереди мужчина лет тридцати пяти с окладистой бородой и большим крестом на шее. – Что-то сегодня вообще белый пушной зверь. Прости меня, господи, за нехорошие слова и очень матерные мысли! – он перекрестился.
Айболит едва сдержал улыбку. Мужчин в автобусе было мало. Поэтому бородач резко выделялся на общем фоне. Здоровяк с красным лицом, огненной шевелюрой и огромными руками, он больше походил на братка, чем на паломника.
– Я – Колян, кстати, – мужчина пригладил рыжую бороду, похожую на щетку.
– Я – Иван, а моя невеста – Марья, – ответил Айболит.
– Серьезно? – рассмеялся Колян. – Иван да Марья? Прикольно!
– А вы что не в первый раз? – спросила Маша.
– В третий, – кивнул бородач. – Грехов на мне много. Две отсидки по малолетке. Ну а когда откинулся, решил все начать заново. Женился, детишек забацал. Жена у меня хорошая, но очень, верующая. Я ее обманул. Не знала она, что я из сидельцев. Как узнала, так развестись решила. Я и так просил, и эдак. Дети, говорю, ну куда разбегаться? Она к батюшке своему пошла. А тот и говорит: "Пусть Колян грехи замаливает". Ну вот мотаюсь по святым местам. В Иерусалим с Иорданией третий раз уже приезжаю.
– Никак не отпускают грехи? – сочувственно спросил Айболит.
– Да не то чтобы. Просто каждый раз как сволочь вижу, что не понятиям себя ведёт, так морду и бью. Ну и батюшка меня опять на круг отправляет. Три набитых морды – три круга паломничества. Прости, Господи! – он снова широко перекрестился.
Айболит закрыл лицо рукой, изображая, что трет глаза. Неудобно же смеяться человеку в лицо! И вдруг Маша схватила его за руку и шепнула:
– Ваня, пригнись! – она сползла с кресла.
Не задавая никаких вопросов, Айболит пригнулся и только тогда шепотом спросил:
– В чем дело?
– Там… возле пропускного терминала… Амир, – одними губами прошептала она.
- 22 -
Я твою боль заберу
– Пригнись и не волнуйся, – Айболит сполз вниз и уперся коленями в спинку кресла Коляна. – Марк не зря настаивал, чтобы мы выезжали через это КПП. Оно самое загруженное в Израиле. Поэтому здесь не проверяют всех пассажиров автобусов. Просто быстро смотрят у водителя разрешение на въезд с оплаченными визами на всех паломников. А у нас все оплачено: виза на трёхдневное пребывание в Иордании и таможенные сборы. Марк побеспокоился заранее. Когда пограничники зайдут в автобус, просто притворись спящей.
– А если Амир зайдет? Рядом с ним служба безопасности. Они могут зайти, – возразила Маша, в свою очередь сползая с кресла.
– Да не зайдет он. Видишь? Он снаружи стоит и смотрит. Нас он не заметит. Мы ведь пригнулись.
Айболит приложил все усилия, чтобы его речь звучала убедительно. Но сам далеко не был уверен в том, что говорил. Вот урод хитровыкроенный! Если из всех КПП на границах Израиля он выбрал именно этот, значит, примерно представлял себе план их побега. Почему здесь? Почему не на границе с Египтом? Ведь они были на юге, а там до Египта рукой подать. В Иерусалиме он их точно видеть не мог благодаря суматохе, которую устроили подростки и Ицик. Оставался только один вариант: Амир понял, что Айболит не просто пытается вывезти Машу из Израиля, но и обеспечить ей неприкосновенность на будущее. А в этом случае оставался только один выход. И Амир прекрасно понял, какой именно. Айболит заскрипел зубами. Нет, тварь! Ты больше не протянешь лапы к этой девочке. Я тебе не позволю. Костьми лягу, наизнанку вывернусь, но вырву ее из твоей вонючей пасти.
Автобус тронулся с места, продвинулся на пару метров к терминалу КПП и снова остановился. Возле терминала творился ад. Машины, грузовики и автобусы без остановки сигналили. Ругались мужчины, орали дети. Уровень шума был такой, что даже привычный ко всему водила автобуса вздрагивал, когда очередной страждущий проехать в Иорданию нетерпеливо сигналил.
