оставаться в неведении. Мы не можем бесконечно все от него скрывать. Он должен знать, что творится в Империи.
— Кажется, его величество хорошо воспринял новости, — заметила Елена. — По крайней мере, он не вышел из себя. Пораскидал немного посуду, но я его понимаю. Сама бы на его месте все тут расколошматила. Агата, а ты как думаешь? Ты наиболее близка с его величеством, и знаешь его лучше всех остальных.
Все взгляды устремились к Агате и она смутилась от такого внимания.
— Я думаю, что он совсем не такой, каким мы привыкли его видеть. Он совсем не безумный и не жестокий, просто… видел очень много зла от людей. Но, я должна еще кое-что вам сказать, — Агата подняла глаза и поймав взгляд Кира Аверина продолжила. — Знаете, мне кажется, что сегодня проснулся Дро…
Лили отправилась в путь еще до того, как первые лучи солнца коснулись поцелованной росой травы и прокричали первые фераты. Ей пришлось уйти тайком, оставив родителям лишь записку, чтобы они не волновались.
С того дня, как она вернулась с Отбора, каждый день начинался и заканчивался скандалом. Родители никак не могли примириться с тем, что у их дочери вдруг появилось свое мнение и вместо того, чтобы выйти замуж за того, на кого они ей укажут, как хотел отец, или же остаться жить при них и ухаживать за ними в старости, а затем стать приживалкой в доме у одной из сестер, как планировала матушка, Лили решила, что пойдет учиться в Колдовскую Академию, чтобы развить свой дар и стать полноценной целительницей.
С утра до ночи она выслушивала ругань и упреки матушки, плавно переходившие в обвинения и шантаж.
— И все у тебя было, мы же дали тебе все, а ты не благодарная! — причитала матушка. — Хочешь бросить нас на пороге смерти! Вот, у меня уже болит сердце, ты этого добиваешься? Вот, не надо было отпускать ее на Отбор. А все ты! — она поворачивалась к отцу, пристыжено опускавшему глаза. — Сказал, что пусть она попробует, ведь все соседские девушки подают заявку на Отбор, будет стыдно перед людьми, если наша не попробует.
— Магнолия, ну кто же знал, что ее возьмут на Отбор? — причитая, отвечал отец. — Кто же знал?
Еще полгода назад Лили и подумать не могла, что сможет противиться воле родителей. Раньше крики и слезы матушки, и суровое выражение на лице отца, пугали ее до дрожи и она сразу во всем с ними соглашалась. Однако, то, что она пережила на Отборе сильно ее изменило. Она вдруг поняла, что жизнь у нее одна, она коротка и может оборваться в любое мгновение. Так что лучше будет прожить ее так, как захочет она сама.
К тому же, Лили много приходилось исцелять во время Отбора, и это были очень сложные и непростые раны. Раньше, она бы никогда не взялась за подобные, но тогда у нее не было выбора, и, как ни странно, она справилась.
Сумела залечить изрезанные ноги Исоры, так что та потом смогла танцевать, исцелила травмы Агаты и Лидии, а потом не дала Мире умереть прямо у нее на руках. Целительница, которая прибыла потом вместе с генералом Аверином, похвалила работу Лили и сказала, что та очень талантлива и должна обязательно развивать свой дар. Она даже написала ей рекомендательное письмо, которое затем очень пригодилось.
Повлиял на нее и Коинт. Хотя фераты приходили от него все реже и реже, Лили все равно помнила восхищение в его глазах и то, как он называл ее самой потрясающей и прекрасной девушкой. Отчего-то их отношения придавали ей сил в противостоянии родителям. Возможно, это было оттого, что он показал — любить ее могут не только они.
Обиднее всего было то, что она, в общем-то, не делала ничего предосудительного. Просто хотела поступить в Академию и стать целительницей. Ее старшая сестра, когда-то проделала то же самое, только с разрешения родителей. Матушка отчего-то считала, что лучше знает своих детей, чем они сами. С рождения она навешивала на них ярлыки, решая, что первая дочь умна и талантлива, и должна получить образование, вторая красива и обязана успешно выйти замуж и так далее. Лили она считала послушной и уступчивой и поэтому определила ее в свои сиделки в старости. То, что она решила противиться этой судьбе и выбрать другой путь, злило матушку до истерик.
В конечном счете, Лили все надоело. Находиться под одной крышей с родителями становилось все более невыносимо. Тем более, что одна из сестер тайком ее предупредила, что матушка хочет запереть Лили дома, чтобы та пропустила вступительные экзамены в Академии.
У нее были скоплены небольшие деньги, также ей заплатили тридцать золотых монет за те неприятности, которые она пережила. Так ей по крайней мере объяснили, когда она подписывала бумаги, принуждавшие ее хранить молчание обо всем, что творилось на Отборе. За молчание ей и заплатили, как она со временем поняла.
Монеты она зашила в подушку, и бережно хранила, пока не настало время покинуть родительский дом. Через гильдию целителей она нашла работу: одной повитухе, жившей в деревне в дне езды от Альторы, требовалась помощница чтобы собирать травы и принимать роды у женщин, понесших во время долгих зимних месяцев. Повитуха огорчилась, что Лили сможет остаться у нее только до осени, но обрадовалась тому, что хоть какие-то руки у нее на это время будут и она сможет уже не торопясь подбирать себе постоянную помощницу, о чем и сообщила в письме.
Выйдя из дома с одной небольшой дорожной сумкой и теплым плащом, накинутым на плечи, Лили поспешила на базар. Ее сердце радостно трепыхалось, словно маленькая птичка. Ей до сих пор не верилось, что она отправится в дорогу одна и отринув все сомнения начнет настоящую жизнь.
На базаре она первым делом купила недорогое шерстяное одеяло, огненный камень и всякие мелочи, которые могли ей понадобится. Все-таки до деревни, где жила повитуха, был почти день пути.
Почти все деньги в итоге ушли на самую главную и желанную покупку — ферналь. На ярких, как весенние цветы, птиц у нее средств не хватило, да они ей были и не нужны. Она купила молоденькую серебристую самочку. Ее звали Мэй и она все время тихо клокотала, как курочка.
Сев ферхом, Лили сразу почувствовала себя гораздо увереннее. Пока она ехала по улицам, и Мэй была в шторках и наклювнике, она вела себя послушно, но стоило им пересечь городские стены, как та начала
