разделиться, если я так старалась не выпускать ее из поля зрения.
Я чрезвычайно горжусь своими навыками штурмана, когда выхожу на последней станции и оказываюсь прямо перед домом Найджела. Как будто этот путь мне привычен. Я даже ни разу не задумалась и не остановилась, чтобы посмотреть карту метро. Мои ноги просто сами зашагали в правильном направлении. Они знали, когда и на какой именно поезд пересесть. Мои пальцы знали, какой маршрут выбрать в автомате. Все это кажется таким невероятно знакомым.
Я чувствую, как меня манит наружу свежий воздух, тщетно пытающийся добраться до меня. На моем лице расплывается гигантская облегченная улыбка, когда я глубоко вдыхаю, наполняя легкие настоящим полусвежим воздухом. Я уже собираюсь начать подниматься по ступенькам, как замечаю, что позади меня плетется маленький мальчик. Он потерялся. Я поворачиваюсь к нему лицом и тут же узнаю его исхудалое личико и грязные светлые волосики. Этот тот самый бездомный малыш.
– Где твоя мамочка? – спрашиваю я, представляя, что его бедная мамаша, наверное, сейчас мечется в панике.
Он стоит, понурив голову, и не отвечает. Я тянусь, чтобы взять его за ручку, но он вздрагивает и отшатывается. Наверное, я слишком резко вторгаюсь в его личное пространство.
Я встаю на колено, и моя голова оказывается на одном уровне с его.
– Ты потерялся, милый? – спрашиваю я как можно мягче.
Я копаюсь в кармане и нахожу там початую упаковку фруктовых жевательных конфет. Я протягиваю их ему, и он чуть не отрывает мне руку, стремительно выхватывая их. Может, в конце концов, он не так уж и стесняется? Он запихивает их одну за другой в свой ротик. Я боюсь, что он подавится, но он поглощает мармеладки так быстро, что они едва успевают задержаться у него в горле.
– Пойдем найдем твою мамочку? – предлагаю я в надежде, что сладости скрепили нашу дружбу.
Он грустно качает головой.
– Ты знаешь, где она? – спрашиваю я.
Он поднимает свою чумазую ручку и указывает на стоящие в отдалении мусорные баки.
– Твоя мамочка там?
– Она спит, – объясняет он.
Я улыбаюсь звукам его сладкого голоска.
– Давай посмотрим, получится ли у нас ее разбудить, – предлагаю я.
Надеюсь, она еще там. Если она проснулась и обнаружила, что он пропал, уверена, она бросится его искать, и мы можем ее упустить.
Я двигаюсь быстро, забывая о том, какие маленькие у него ножки. Он торопливо трусит рядом, едва поспевая за мной. Он крепко держится за мою руку. Его пальчики липкие и холодные. У него нет теплого пальто, а на одном из ботинок не хватает половины подметки.
Пара костлявых переплетенных ног выглядывает из-за большого бака. Запах мусора откровенно отвратителен. Я чувствую рвотные позывы, когда мы подходим ближе. Я притягиваю мальчишку поближе к себе, закрывая ему обзор на кошмарную картину, которую мы застаем.
Молодая мама лежит на земле без сознания. Мне в нос ударяет отвратительный запах мочи, и я автоматически задерживаю дыхание. Лицом она лежит в луже собственной рвоты. В руке сжимает пустую бутылку дешевой водки, и еще одна разбитая бутылка лежит рядом с ней.
Я не знаю, как быть. Я не могу бросить ребенка. Не могу оставить его наедине с его ужасной матерью. Я поднимаю его легкое, хрупкое тельце на руки и крепко сжимаю в объятиях.
– Все хорошо, – обещаю я. – Я позабочусь о тебе.
Он утыкается своей уставшей головкой мне в шею, и я млею от тепла крошечного тельца.
– Если я правильно помню, ты любишь печенье. Верно?
– Я ни разу не пробовал печенье, – говорит он.
– Но в тот раз… Я видела…
Его тельце напрягается в моих объятиях. И я понимаю, что снова его пугаю.
– Ну да ладно, печенье очень вкусное. Мне кажется, тебе оно должно понравиться. Хочешь попробовать?
Он ослабляет хватку, и я снова могу дышать.
– Будем считать, что это «да», – говорю я. – Пойдешь ко мне домой? У меня есть печенье. И клубничное молоко.
Он быстро кивает головкой и, кажется, в восторге от этой идеи.
– Как тебя зовут? – спрашиваю я, не ожидая услышать ответ.
– Лор-кан, – тихо шепчет он, как будто эти два слога застревают в его крошечном ротике.
– Очень красивое имя.
Мимо нас по ступенькам поднимаются двое полицейских, и на миг я замираю, ведь по моему позвоночнику пробегает осознание того, что я делаю. Я крепче прижимаю к себе Лоркана, но это не помогает преодолеть жуткий страх, что офицеры могут попытаться отобрать его у меня.
– Там женщина без сознания. Она в плохом состоянии, – говорю я, пытаясь отвлечь внимание от испуганного мальчугана у меня на руках.
– Хорошо, мэм, мы об этом позаботимся, – говорит, уходя, один из офицеров. Они не обращают внимания на Лоркана. Я знаю, что мне следовало бы сказать им, что он сын той пьяной женщины, но я смогу защитить его. Смогу его спасти. Я хочу забрать его с собой.
Лоркан дрожит, когда холодный ночной ветер продувает тоненькую курточку. Я ставлю его перед собой, и он одаривает меня очаровательной лучезарной улыбкой. Я снимаю свое тяжелое зимнее пальто и укутываю его. Оно обволакивает его словно кокон, и он кутается в мягкую ткань. Я снова подхватываю его на руки и начинаю бежать в сторону апартаментов Найджела.
Несколько раз я чуть было не спотыкаюсь, потому что уделяю больше внимания тому, чтобы глядеть через плечо, чем смотреть, куда я иду. Я не могу избавиться от ощущения, что кто-то, кто угодно, все на свете отберут его у меня, и я снова останусь одна.
Сглатывая нервный комок в горле, я нагло шагаю мимо стойки регистрации отеля. Жму пальцами на кнопки в лифте, и мои ноги нервно дрожат, пока я жду, кажется, несколько часов, прежде чем двери открываются. Я набираю код, чтобы лифт отвез нас в частную зону на верхнем этаже. Я даже не задаюсь вопросом, откуда мне известна верная комбинация чисел, потому что действую на автопилоте. Я не смогу нормально дышать, пока мы не окажемся в безопасности апартаментов Найджела.
Я долблю в дверь пентхауса так громко, что чувствую, как на руке появляются синяки от соприкосновения с дубовым массивом.
Найджел открывает дверь, и у него непривлекательно отпадает челюсть.
– Лаура! Слава богу. Мы так переживали.
– Прости, не знаю, как я умудрилась заблудиться, – говорю я, неуклюже протискиваясь внутрь, хватаясь за ручку двери и захлопывая ее за собой.
Я прижимаюсь спиной, баррикадируя ее своим дрожащим телом на случай, если кто-то решит вломиться следом за мной. Эйва несется ко мне
