вы только думали?
– Я думала о том, что хочу увидеть своих детей.
– Я знаю.
– Я не сделала ничего плохого, так почему меня заставляют находиться здесь, словно я заключенная? Если я и сошла с ума, то только потому, что оказалась заперта здесь. Это несправедливо.
– Согласен.
– Согласны? – бормочу я.
– Да, согласен. Вы правы. Это несправедливо, и я не меньше вашего хочу, чтобы вы вернулись домой, так что если вы просто позволите нам помочь…
Я хватаю со стоящего передо мной журнального столика изысканную вазу с цветами и так сильно сжимаю ее в руке, что мне кажется, что она лопнет. Мне знакома эта его речь. Я знаю, что он скажет дальше. Он скормит мне изощренную ложь, а затем откинется в кресле в надежде, что я поверю его бредням. Но я ему ни за что не поверю.
Ваза в моей руке лопается от давления, оставляя порез на мягкой плоти моей ладони. Я роняю острые осколки фарфора на пол и наблюдаю за тем, как по пальцам катятся вниз крошечные капельки крови. Доктор Хэммонд тут же встает и спешит мне на помощь. Я отдергиваю руку. Выхватываю протянутый им платок и начинаю промокать руку в надежде остановить легкое кровотечение. Некоторое время он наблюдает за мной, а затем продолжает говорить. Кажется, он рад, что я отвлеклась. Так я не могу уделять все внимание тому, чтобы отгородиться от каждого произнесенного им слова, как я обычно делаю.
– Лаура, вы слушаете? – спрашивает он.
– Угу, – издаю я стон, фокусируясь на своей руке.
– Последние несколько месяцев вы живете в выдуманном мире. Мы постепенно возвращаем вас к реальности.
Я пожимаю плечами. Это явно новый подход. В следующий раз он начнет рассказывать мне, что мы обедали с феями, а потом танцевали голыми у костра.
– Разумеется, – говорю я. – Передавайте привет фее Динь-Динь. Я в восторге от ее новых фиолетовых крылышек. Может, мне тоже обзавестись такими, когда в следующий раз захочу полетать?
Уверена, что мой сарказм выводит его из себя. Я снова пожимаю плечами.
– Вы и не пытаетесь облегчить нам задачу, Лаура.
А какого черта он ожидал?
– Это вы не хотите облегчать себе задачу, – рычу я. – Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Черт возьми, разве я многого прошу?
– Вы очень упрямы, не так ли?
Я снова пожимаю плечами и на этот раз корчу рожу.
– Но вы правда должны принять то, что я вам говорю. Вам нужно двигаться дальше. Это должно прекратиться.
Я согласна. Впервые я в самом деле согласна с этим человеком. Это должно прекратиться!
– Вы понимаете? – спрашивает доктор Хэммонд.
Мои внутренности превращаются в желе. Что-то в его словах заставляет шестеренки в моем мозгу работать быстрее, чем следовало бы. Я не хочу ему верить, но шестеренки постепенно складывают воедино то, что он говорит, и я уже могу разглядеть вполне осмысленную цепочку. Я принимаю лекарства как хорошая девочка. Я отключаюсь. И ни черта не помню. Затем все повторяется заново. Желудок сводит, и меня рвет на его тускло-серый ковер.
Странно, но он выглядит удовлетворенным.
– На вас слишком много всего навалилось. Я все понимаю.
Вкус рвоты обжигает мне рот.
– Можно попить, пожалуйста?
Он выходит из кабинета, оставляя дверь нараспашку, и идет через весь коридор к кулеру с водой.
Я начинаю сканировать кабинет в поисках слабых мест. Любого самого
