– Ты как посмел резню устроить? – сделав шаг вперёд, он попытался наехать на Горина. – Уходи. Народу ты не нужен. Не было тебя и не надо. Сами разберёмся.
– Кто старший? – стоявший за спинами Чагатай крутанул рукой, и сабля звонко взвизгнула, рассекая воздух.
Все невольно сжались, а вышедший было вперёд мужик, громко испустил в штаны воздух и попытался втиснуться спиной обратно в толпу. Его не пустили, выталкивая плечами вперёд.
– Резню, говоришь? – прошипел Александр, вплотную подойдя к нему. – А ты чего, в гости сюда зашёл?! Где мои девочки?!!
Нагломордый снова выпустил воздух, и, побледнев, рухнул на землю. Старосты вмиг заговорили, наперебой указывая путь в поселение, в котором прятали пленниц.
– Вниз их, в посёлок. И связать покрепче, – Горин кивнул головой Котову. Пусть бойцы Уварова стерегут их. А я за девочками.
– Постой, Саша. – Чагатай взял друга за локоть. Давай поднимемся в дом. Остудим головы и через полчаса пойдём вместе.
Пока бойцы Уварова вязали пленных, к воротам спустились все жители Ясного. Алина бросилась на грудь к мужу. Подошли родители.
– Не углядели, – грустно сказал Александру Ибрагим. Свежая повязка на его ключице быстро пропитывалась кровью.
– Ничего, друг, – Горин положил ладонь ему на бинты. – Я чувствую, что с девочками ничего плохого не случилось. Васильева жалко. Эх! Власти этим уродам захотелось!
Александр отошёл в сторону. Касараев удивлённо потрогал рану. Боль прошла, и под бинтами сильно зудело. Лариса сняла повязку и ахнула: пульсирующая кровью рана от стрелы затянулась и розовела свежим рубцом.
Бойцы повели пленных в нижний посёлок. Александр Иванович с Котовым плотно закрыли ворота. Все начали подниматься в дом. В комнате Гришин расстелил на полу простынь, и, уложив Алмаза, рассматривал раны. Пёс с хрипом дышал, слабея на глазах. Обломки стрел торчали из его тела.
– Две пробили лёгкое, остальные три застряли в мышцах, – констатировал Вячеслав. – Потеря крови. Пёс не выживет.
– Попробуй, – тихо сказал Чагатай, опускаясь рядом на пол.
Пока Елена Николаевна с Ларисой принесли горячую воду и чистые тряпки, монгол положил ладони псу на морду, и, прикрыв глаза, замер. Когда Гришин, простерилизовав скальпель, нагнулся над Алмазом: пёс был в глубоком наркозе.
Солнце уже прошло половину пути к зениту. Все жители Ясного сидели в беседке возле ручья. Алина, наперебой с Ибрагимом и Ларисой подробно описывали события последних дней. Александр Иванович разливал второй кувшин настойки.
– Понятно…, – Горин поднялся из-за стола. – В очередной раз убедился, что люди – твари неблагодарные!
– Спокойно, Саня, – Александр Иванович посмотрел на сына. – Не греби всех под одну гребёнку.
– А ты глянь, сколько их расплодилось! Несколько месяцев остались без присмотра, и вот что натворили. А как пришли, оборванные и голодные? Как просились! Дали им кров, тепло, возможность нормально жить. Некоторые после плена монгольского.
– Лучше бы они там и оставались, – буркнул Чагатай.
– Так сам же сказал, что повоспитывали и хватит.
– Все мы ошибаемся, – философски заметил монгол.
– Саня, забей ты на этот сброд, – Касараев подошёл к другу с двумя кружками настойки и протянул одну Горину. – Мы выжили в жуткой катастрофе. Сохранили свои семьи, наладили быт. Что ещё? Сейчас рванём, выручим девочек, и, пошли они все…
– Забил бы, да поздно уже. – Александр отхлебнул крепкого пахучего напитка. – Мы ответственны за тех, кого приручили. Кроме этих гадов в поселениях живут тысячи людей. Мы помогли им выжить, вернули человеческий облик, дали веру. Да и волхвы предупредили. Не отстоим «колыбель» – не жить ни нам, ни всем остальным.
– Так давай, сын, выберем кого-нибудь, – подала голос Елена Николаевна. – Вон, сколько ребят толковых, и у нас, и у Чагатая. Пусть занимаются народом.
– Нет мам, это мой крест. Достали они меня! Чувствую присутствие Зверя! Кожей чувствую!
Александр глубоко вздохнул и посмотрел на глубокое безоблачное небо.
– Пора! – Горин пошёл в дом и крикнул на ходу: – Чагатай, дружище. Пошли гонца в свои отряды, стерегущие хутора. Пусть соберут жителей всех близлежащих поселков завтра в полдень на реке. Будем порядок наводить!
– Наконец-то! – Чагатай хлопнул Котова по плечу. – Говорил же, людей спасёт только монархия!
Горин вошёл в дом и взял автомат, лежащий на лавке. Засунул в карманы жилета два снаряжённых магазина и пристегнул к поясу ножны с боевым ножом. Огляделся. Возле камина на одеяле лежал забинтованный Алмаз. Верный пёс с хрипом и тяжело дышал. Его мощное тело трясло от озноба, хотя жар очага ощущался во всей просторной комнате. Александр подошёл к нему и присел. Пёс медленно перевёл взгляд на хозяина и с трудом шевельнул кончиком хвоста.
Командор проглотил ком в горле, и, повинуясь какому-то чувству, опустил ладонь ему на грудь. Руке стало горячо.
– Ты будешь жить, – прошептал Горин, прикрыв глаза. – Теперь у всех нас всё будет хорошо.
Он не видел, как с его руки на собаку скатился бисер искр. Зато видела Алина. Жена стояла в дверях и с нежностью и тревогой смотрела на мужа. Горин поднялся, они крепко прижались друг к другу.
– Мне пора, – Александр вышел на подворье.
– Приведи детей, – губы Алины подрагивали.
– Приведу. Теперь всё будет хорошо.
Горин чувствовал, что в нём что-то изменилось. Появилось новое знание и уверенность. Энергия бурлила в жилах. Он вспомнил слова Велеслава: «Когда будешь готов, ты сам поймёшь это».
Командоры стояли посреди двора, прикрыв глаза и взявшись за руки. Все остальные стояли в стороне, окружив их кольцом. Горин настраивался на дочерей, звал их. Отозвалась Аня. Пыталась что-то сказать, но Александр уже не слышал, провалившись в переход. Мгновение – и он стоит возле крепкого бревенчатого сарая. Рядом дышат Матвей и Чагатай.
Полдень. Ветра нет, и солнце залило лучами всё вокруг. По единственной улице лениво расхаживали полтора десятка мужиков, подпоясанных красными поясами и с красными повязками на рукавах. Вооружены кто чем: топоры, ножи, луки и короткие копья. Заходили во дворы, выволакивая кур, гусей. То там, то здесь раздавался женский визг и плач, прерываемый звонкими оплеухами. Сарай сторожили четверо, стоя по разным углам. Справа от запертых ворот строения находился колодец с воротом и блестящим ведром.
Командоров охватила ярость. Котов пошёл по улице вправо от сарая, махнув Чагатаю налево. Монгол пошёл немедля, со свистом выхватив кривую саблю. Горин перекинул автомат за спину и двинулся к сараю. Двое часовых, увидев неизвестно откуда взявшегося чужака, сморгнув, вытащили топоры и двинулись навстречу от разных углов строения. Дюжие мужики шли на Александра спокойно, словно собирались прихлопнуть муху, а не человека. В бревенчатом строении словно что-то почуяли. Кто-то пискнул, послышалась возня. Звонко пролетел слепень.
Горин потянул было автомат, но передумал. Мысленно потянулся к колодцу. К воде. Даже руку протянул. Мужики, увидевшие за спиной чужака «калаш», притормозили, затем успокоились и прибавили шагу. Вот они уже в четырёх шагах. Спокойно-лениво-наглые глаза. Взметнувшиеся стальной смертью топоры. Девичий крик в сарае.
Александр знал, что вода даёт жизнь. Но вода и убивает. Из колодца бесшумно взметнулся столб кристально чистой ледяной воды. Повинуясь руке командора, обрушился на нападавших мощным коротким водопадом, вырвав и разметав топоры, свалив мужиков на землю. Но вода не сбежала сразу на землю. Задержалась недолго, окутав плотным коконом сбитые наземь тела.
Горин безучастно смотрел, как дёргались с выпученными глазами тела, пока вода не заполнила лёгкие, прерывая жизни. Дёрнувшись в агонии, мужики затихли. Вода опала на землю, мгновенно впитавшись в пыль, уходя глубже сквозь грунт, возвращаясь в родной колодец. Из-за сарая выскочили ещё двое. Оторопело уставились на совершенно мокрых и мёртвых сотоварищей. Взревев, кинулись на чужака.
Александр почувствовал, как в спину толкнула мощная волна воздуха и замерла, холодя лопатки. Повинуясь внутреннему чувству, выбросил руки вперёд и вверх. Ветер рванул, словно служебная собака по команде «Фас». Лизнув дорожную пыль, легко подхватил караульных и бросил вверх. Высоко бросил. Их истошный визг постепенно затих над головой. Не глядя вверх, Александр подбежал к мощным дверям сарая и одним движением сорвал замок, оторвав и засов. Распахнул створки и ворвался внутрь, приспосабливая зрение к полумраку. К нему метнулись дочери, повиснув на шее. Схватила за руку и прижалась Татьяна, роняя слёзы на усыпанный соломой пол. В углу зашевелилась солома. Горин заскрипел зубами. К нему ползли, загребая солому руками, Олег и Сергей. Сильно избитые, они с трудом тащили за собой перебитые ноги.
Сверху что-то свистнуло и, за бревенчатой стенкой раздались два смачных шлепка. Земля слегка вздрогнула.
