отмелей и рифов, составлявших то, что Христофор Колумб справедливо назвал «Садом Королевы», или «Лабиринтом», вероятно, одним из самых красивых архипелагов Антильских островов, но, вероятно, также самым опасным для моряков за всю историю.
С наступлением ночи они бросили якорь в укрытии у острова Фрегата, ожидая, когда новый свет дня позволит им продолжить путь по каналам без страха «сесть на камни». Себастьян приказал не зажигать огней на борту, удвоить дозор и соблюдать полнейшую тишину, хотя вероятность того, что кто-то осмелится атаковать их в темноте, защищённых коварными рифами, была невелика.
– С Момбарсом любая предосторожность лишней не бывает, – заключил он. – Если по какой-то причине он оказался здесь раньше нас, он может застать нас врасплох посреди ночи.
Однако ничего не произошло, и за десять минут до появления солнца над далёкими кубинскими берегами паруса уже начали поднимать, готовя корабль к возобновлению сложного плавания, как только свет позволит чётко различить коварные мели.
Три человека взобрались на мачты, чтобы не упустить ни одной детали того, что происходило перед носом корабля, и под управлением Зафиро Бурмана на руле, с «каждым матросом, внимательным к манёвру», они углубились в этот предательский лабиринт воды и кораллов, который унес столько кораблей и жизней.
К счастью, большинство мужчин знали эти воды ещё с тех пор, когда плавали под командованием старого капитана, и поэтому после десяти долгих часов напряжения они бросили якоря в самой глубокой части тихой бухты крошечного островка, который предлагал в качестве защиты от палящего солнца лишь с полдюжины стройных кокосовых пальм.
С укороченными вдвое мачтами корабль даже не возвышался над вершинами небольших дюн, так что «Жакаре» был невидим из любой точки, кроме узкого входа в бухту. Это делало её идеальным временным убежищем, хотя она не годилась для постоянной зимней базы из-за пустынной сухости окружающей местности.
Вне корабля делать было нечего, кроме как подниматься на дюны или прогуливаться по бесконечному пляжу, чтобы в конце концов присесть у подножия одной из тех смелых пальм, которые, казалось, бросали вызов «законам природы». Однако здесь было множество черепашьих гнёзд, а рыбы хватало в таком изобилии, что филиппинец мог просто забросить леску в воду, чтобы наполнить кладовую.
Песчаный островок был окружён коварными коралловыми рифами, что делало практически невозможным даже приближение гребной шлюпки без риска опрокинуться. Только просторная бухта имела удобный входной канал шириной около шестидесяти метров, настолько глубокий, что любой корабль мог войти в него без страха сесть на мель или подвергнуться нападению. Низкий песчаный берег не позволял разместить здесь даже простую батарею пушек.
Таким образом, место было идеальным укрытием от сил природы, но в случае необходимости отбивать вражескую атаку оно превращалось в смертельную ловушку.
Осознавая это, в тот самый момент, когда якоря коснулись дна и паруса были спущены, на борту шхуны началась лихорадочная активность, не прерывавшаяся даже с наступлением ночи. Мужчины продолжали работать при свете всех доступных фонарей и факелов, которые были установлены каждые пять метров на пляже.
Никто не сомневался, что «Гнев Божий» может появиться в любой момент, и если это случится раньше времени, внутренности каждого из них окажутся разбросаны по дюнам острова.
К полудню едва ли остался хотя бы один человек, способный стоять на ногах, но и Себастьян Эредиа, и Лукас Кастаньо были довольны достигнутыми результатами.
– Хорошо! – признал панамец, тяжело вздохнув. – Теперь всё, что нам нужно, – это восстановить дыхание и ждать.
– Сколько?
– Один день, два, десять. Кто знает. Возможно, они вообще никогда не придут.
– Придут!
– Надеюсь на это. Люди будут страшно разочарованы, если они не появятся после всех наших усилий.
– Но, возможно, это спасёт им жизнь, – заметил собеседник.
– Иногда есть вещи важнее жизни, – спокойно ответил его заместитель. – И это одна из них. – Он поднял руку в немом прощальном жесте. – А теперь я иду спать, – заключил он. – Я уже слишком стар для таких испытаний.
Наступила ночь, и она была напряжённой.
Для большей части команды «Жакаре» это была самая короткая и долгая ночь в их жизни: хотя они и спали, потому что были полностью измотаны, в глубине души что-то заставляло их оставаться настороже. Страх – это чувство, которое никогда не спит, оно светится в самой глубокой тьме, как кончик свечи.
И всё потому, что Монбарс был близко.
Ангел-Истребитель подстерегал их.
Двести дикарей, прямые потомки грозных карибов-людоедов, которые некогда сеяли ужас по всему Карибскому морю, точили свои ножи, намереваясь развеять их внутренности по ветру.
Кто сможет спокойно спать с такой угрозой, бродящей в тишине по палубе?
За два часа до рассвета весь экипаж уже был на ногах. После скромного и тихого завтрака каждый занял своё боевое место.
Рассвет не торопился. Когда наконец он показался, то принёс с собой пустые руки.
На горизонте не было видно ни одной человеческой фигуры.
На вершине дюн остались три человека на страже, а остальные вернулись на борт. Возможно, с облегчением, но всё же с разочарованием от необходимости терпеть задержку, которая трепала нервы.
Сознавая, что бездействие станет худшим врагом его экипажа, Себастьян приказал построить плот с небольшим квадратным парусом и разместить его в центре канала, ведущего в бухту.
Затем он попросил артиллеристов нацелиться в центр этого паруса, стрелять, пока не попадут, и после того, как цель будет поражена, зафиксировать пушки на этой точке.
Наконец, экипажу предстояло пережить ещё одну ночь страхов.
И ещё один рассвет без врагов.
И так пять раз.
Но когда на шестое утро солнце поднялось чуть выше горизонта, тишину спокойной бухты разрезал голос:
– Корабль на горизонте!
Боже! Вот он!
Люди вскарабкались на дюны и увидели, как он медленно движется между островками, мелями и рифами. Такой величественный и мощный, что было трудно поверить, что горстка безумцев решится противостоять жалкому шебеку с тридцатью пушками одной из самых впечатляющих боевых машин, бороздивших Карибское море тех времён.
– Это он?
Себастьян передал тяжёлую подзорную трубу Лукасe Кастаньо, который задал вопрос.
– Кто же ещё?
Заместитель внимательно осмотрел корабль и, наконец, с абсолютной ясностью разглядел огромный чёрный флаг с гигантским черепом посередине, без каких-либо других украшений. Он уверенно кивнул.
– Это знамя Монбарса, несомненно.
– Пусть все займут свои места.
Каждый мужчина спокойно и молча отправился на отведённый ему заранее пост. Только юный капитан и его заместитель остались среди дюн, не теряя из виду движения корабля, который теперь направлялся прямо к островку.
Лежа на песке, с подзорной трубой у глаза, Себастьян сосредоточился на фигуре крупного мужчины с длинными седыми волосами,
