Фицрой крикнул с гордостью:
— Меня тут чуть не убили, когда я обрубил канат!.. Свои!.. Не думал, что за тебя хоть кто-то вступится.
Грегор пробасил с неловкостью:
— Кто ж знал, что у вас договорено… Мы только увидели, что он бросает вас на берегу, а там целый отряд…
— Все в порядке, — сказал я успокаивающе. — Фицрой, мою винтовку тоже забрали?
Он ухмыльнулся.
— Да, конечно. Я хитрый. На всякий случай, как только вернулся на корабль, принял меры… Эй, Понсоменер!
Понсоменер подбежал, взглянул на Фицроя, тот кивнул, и парняга без разбега прыгнул через борт.
Фицрой схватил свернутую веревочную лесенку и бросил конец следом.
— Сейчас увидишь…
Через минуту между волнами у борта вынырнула голова Понсоменера, Фицрой указал на лесенку в двух шагах левее, Понсоменер с трудом подплыл, ухватился и начал взбираться, держа в одной руке мой мешок с винтовкой.
Я упал на колени и поспешно разодрал в стороны липучку, выхватил винтовку, в водонепроницаемом мешке она в полной сохранности.
Фицрой сказал довольно:
— Понсоменер прыгнул с мешком и веревкой за борт, там привязал под днищем у самого киля. С корабля все унесли еще при нас, но под него заглянуть не догадались!
Грегор крикнул:
— Вон там корабли идут наперерез!
— Быстро они, — сказал Фицрой с тревогой. — Дисциплинированный народ. Или здесь только армия…
— Тем хуже для них, — сказал я люто. — Эти сволочи ответят за все! Даже за то, что я в семь лет с самоката упал и ногу вывихнул.
Он жадно смотрел, как я опустил ствол на край борта, сосредотачиваюсь, давно не создавал зажигательных пуль, вдруг да не получится… Тем более что просто зажигательных сейчас практически нет, разве что в музее, я разбирал и кое-как создавал бронебойнозажигательные и зажигательноразрывные…
С третьей попытки пуля все-таки появилась, я поспешно нажал на скобу. Идущий наперерез нам корабль прет, как и шел, я напрягся, создал еще и еще, но только с пятого выстрела нос судна расцвел пламенем.
Фицрой довольно вскрикнул, я выстрелил еще трижды, уже точнее. В парус стрелять бесполезно, пуля проходит насквозь, не успевая воспламенить, но когда всадил в мачту, там сразу вспыхнул жаркий огонь, побежал вверх, а парус загорелся с величайшей готовностью.
За нашими спинами Грегор орет, торопя матросов, корабль заметно наклонило, избегая столкновения с загоревшимся, я перенес огонь на два, что прут за ним, и поджег оба после десятка выстрелов.
Фицрой крикнул победно:
— Все!.. Они горят!
— Это не все, — сказал я злобно. — Грегор, пройди на малом ходу мимо пристани. Да поближе!
Грегор крикнул:
— Есть, капитан!
Но в голосе звучала опаска, даже Фицрой посерьезнел.
— Ты что задумал?
— Хамильгерн слишком уж ликовал, — ответил я. — Надеялся на щедрую награду от короля за нашу поимку! Вот теперь пусть расскажет, что я говорил насчет как аукнется, так и откликнется.
Фицрой покачал головой.
— Ух ты ж и злобный.
— Я адекватный, — огрызнулся я. — Меня не трогай, и я никого не трону.
— Правда?
— В общем, — ответил я. — Исключения не в счет. По крайней мере, так справедливо, хотя кто теперь знает, какая она, справедливость? Но зло должно быть наказано! Я Вельзевул… или как там у нас ангел мести?
Фицрой пробормотал:
— Впервые слышу.
Грегор уже развернул корабль и вел его к пристани. Там начала собираться толпа в блестящих в лунном свете доспехах, видно и без оптического прицела, суетятся и машут руками, но в жестикуляции больше растерянности, чем угроз, хотя есть и такие, вижу, что прямо вот рвут нас на части.
Не дожидаясь, когда подойдем ближе, я начал посылать пулю за пулей сперва в толпу, а когда там начали разбегаться, оставив несколько неподвижных тел, перенес огонь на застывшие у причала корабли.
С такого расстояния промахнуться невозможно, да еще в такие крупные цели, и несмотря на то, что наш корабль на ходу покачивается, я всаживал зажигательно-разрывные в борта и, едва там вспыхивало пламя, брал на прицел новые корабли, суда, склады, амбары, даже приготовленные для погрузки ящики и бревна отборного корабельного леса, очищенного от коры и уже тщательно высушенного.
Когда пламя начало разгораться в десятке мест и стало видно, что никакие силы не погасят общее пожарище, я взял на прицел окна далекого дворца и выстрелил несколько раз.
Фицрой проговорил за спиной тихонько:
— Здорово… Такое в порту запомнят.
— В порту? — спросил Ваддингтон. — Такое запомнит и его величество король Ваннель Гиллеспай.
— А особенно Хамильгерн, — сказал Фицрой кровожадно. — Ишь, красивый захват совершил, обещал сгноить нас в тюрьме! Или в каменоломнях. Да и все те сволочи, что самовольно приняли решение о захвате корабля…
За его спиной довольно всхрюкивали счастливые матросы, поднимали сжатые кулаки, орали и выкрикивали оскорбления, хотя на берегу, понятно, не слышат.
Я выпрямился, опираясь на винтовку.
— Все видели?… Мы в самом деле можем давать сдачи. Вы сделали верно, поклявшись мне в верности. Мы совершим великие дела! А кроме того, каждый из вас вернется домой богатым человеком.
Ваддингтон подошел, глаза горят восторгом, лихо отдал честь.
— Командир… я переговорил с теми, кто прибился к нам. На мой взгляд… впрочем, вам лучше взглянуть самому.
Он крикнул повелительно, из задних рядов вышли четверо мужчин. Поглядывают опасливо, все крепкие и мускулистые, лица растеряннозлые, на меня смотрят со страхом и восторгом.
Я поинтересовался медленно:
— Почему побежали с нами, а не со своими?
Они неотрывно смотрят на меня, словно не поняли, а один сказал гулким сильным голосом:
— Там нет наших.
— А кто?
— Ворье, — ответил он пренебрежительно. — А мы из племени моуранов. Пригнали скот на продажу, а нас обвинили в каких-то нарушениях и бросили в тюрьму.
— Но все-таки там гарнцы, — напомнил я. — А мы издалека.
— В городе все равно всех схватят, — сказал он пренебрежительно. — А за побег наказание суровое.
— Потому безопаснее с нами?
Он сказал с уважением:
— Вы освободили всех, глерд. Мы вам обязаны. И пока не вернем долг, мы по законам нашего клана должны служить вам.
Я отмахнулся.
— Пустяки, я освобождаю от клятв.
Он покачал головой, взгляд моментально стал гордым, даже с некоторой надменностью и высокомерием…
— Никто не может освобождать от долга! Потому пойдем с вами. Или просто убейте нас, чтобы мы не по своей воле не смогли выполнить то, что делает мужчину мужчиной.
Ваддингтон пробормотал:
— Люди чести. Командир, если решитесь взять, я пристрою всех четверых. У меня трое погибли, самые лучшие, успели схватиться за оружие и дать отпор… А вернусь к его величеству с отрядом на одного больше.
— Хорошо, — ответил я. — Берите под свою руку. Но не торопитесь так уж быстро вернуться в Шмитберг.
Ваддингтон сказал живо и с заметной радостью:
— Как прикажете, глерд! Я счастлив быть полезным… Эй вы! Пойдемте, придумаем, чем вас занять…
Я приложил к глазу окуляр оптического прицела, так приятно смотреть на горящие склады и корабли. За спиной переговаривается команда, Грегор подошел и тоже некоторое время молча смотрел на пылающий город.
— Хорошо, — сказал он, — но только нам не легче…
Я спросил с недоверием:
— Точно?
Он усмехнулся.
— Я имею в виду, что воды не получили, провизии тоже нет… Что делать, командир?
— Справимся, — ответил я твердо. — Высматривайте чужие корабли!.. Нас обидели, теперь у нас полное право на ответное обижание. А когда мы начинаем обижаться сами, пусть не жалуются.
Он сказал вопросительно:
— Будем грабить?
— Еще как, — сообщил я. — Попиратствуем… или покорсарствуем? Даже не знаю, что выбрать. А есть еще буканьеры, флибустьеры, каперы — такое богатство возможностей для гуманиста и демократа, борющегося за свободу личности и права человека!.. Широк человек, широк, особенно в таком приятном и нужном для демократии деле…
Фицрой подошел, сказал с облегчением:
— Кстати, команда у нас вполне. Не поверил бы, но сам убедился. Никто не сказал, что на корабле такой особый арбалет, что дырявит борта чужого корабля на расстоянии в полмили!.. А могли бы, чтобы получить награду. Или хотя бы свободу.
Я кивнул.
— Отлично. Заодно и команду проверили. Хотя я и так на них полагался, но, как говорил отец народов, доверяй, но проверяй… Эй, Джонадер! Тебя вроде бы заперли в другую камеру? Вспомни, никто не проболтался, откуда мы?… Это просто удивительно!
Он ухмыльнулся во весь громадный рот.
— Я сам удивился, высокий глерд. У нас же почти треть команды из пиксийцев!.. Когда нас взяли, я все ждал, кто-то заорет, что он не отсюда, пленный и все такое. Но то ли нас побоялись, то ли ждали более удобного случая… к примеру, когда поодиночке начали бы допрашивать… Однако не успели, к утру вы нас освободили так красиво и героически!
