— И второй раз, когда Макашов заявил, что я в войну не был на фронте. Конечно, задело, что какой-то стервец вдруг мне, заработавшему три боевых ордена, бросает такое обвинение.
Одна из оппозиционных газет тут как тут: три боевых ордена? Если советское государство зародилось в семнадцатом году как уголовное, то позволительно спросить, какого рожна понесло честного человека на фронт защищать уголовников, а потом ревностно служить им в их главной малине почти полвека?
ТАКУЮ ПЕСНЮ ИСПОРТИЛ!
В СССР плата за жилье была настолько низкой, что рассматривался вопрос вообще отменить ее. Госбюджету, покрывавшему львиную долю расходов, нетрудно было целиком взять их на себя. Зато достигался бы пропагандистский эффект— вот, мол, яркая демонстрация преимуществ социализма: советские люди живут в квартирах, не платя за это ни копейки.
Бывший последний глава советского правительства Валентин Павлов развеял иллюзии о безоблачной жизни в СССР:
— В те времена, естественно, умалчивалось, что всем работавшим государство не доплачивало три четверти заработанного. И насчет отсутствия эксплуатации в стране рабочих и крестьян тоже сказки. Она превышала эксплуатацию в капиталистических странах в четыре раза!
У ГОРБАЧЕВА С РУССКИМ ПРОБЛЕМЫ
У лучшего немца Михаила Горбачева спросили, знает ли он иностранные языки.
— Нет,— признался экс-президент СССР.— Боже мой, и с русским проблемы... Я же наполовину русский.
ПОЧЕМУ ВСПЫЛИЛ БУДЕННЫЙ
Михаил Сульман— исполнительный директор Нобелевского фонда. Его деда — Рагнара Сульмана — Альфред Нобель назначил своим душеприказчиком. Отец Михаила Ральф в начале пятидесятых был послом Швеции в СССР. Михаил ходил в 110-ю московскую школу у Никитских ворот.
— Говорят, ваш отец был уникальным дипломатом, не допустившим ни одной ошибки? — спросил корреспондент.
— Разве что однажды из-за меня. Встретился как- то в Кремле с Буденным и говорит ему: «Мой сын учится в одном классе с вашим внуком!» Старенький Буденный был просто взбешен. «Это мой сын, а не внук!» — говорит.
ДВА ПРЕМЬЕРА-ЗЕМЛЯКА, И ОБА — ЗАИКИ
Вячеслав Никонов— внук Вячеслава Молотова. Вячеслав Алексеевич — доктор исторических наук, работал в МГУ, в ЦК КПСС, в аппарате президента СССР Михаила Горбачева, в КГБ СССР — помощником Вадима Бакатина, был депутатом Госдумы России, возглавляет фонд «Политика».
Работает над книгой про своего знаменитого деда. В прессе опубликован фрагмент рукописи, сопровожденный интервью с автором под сенсационным заголовком: «Молотов не верил в построение коммунизма».
Неполный абзац из творения внука: «Когда я, уже взрослый, заинтересовался своими корнями и историей Вятского края, меня поразило обилие имен известных людей, родившихся и живших в этом красивом, но далеко не самом благодатном уголке России. Через три дома от Скрябиных (настоящая фамилия Молотова. — Н.З.) рос Алексей Рыков, которого дед в 1930 году сменил на посту главы советского правительства. «Два предсовнаркома из одной слободки, и оба — заики, это же надо», — говаривал дед».
ДА ЭТО ЖЕ ВСЕ СВОИ!
Бывший артист Московского театра оперетты Николай Коршилов коллекционирует забавные истории. Одну из них он рассказал журналистке «Комсомольской правды» Анне Амелькиной.
— Однажды я попал в практически безвыходное положение, — признался он. — Нас с Лилией Амарфий пригласили в Кремлевский Дворец съездов исполнить на банкете, который давало Политбюро в честь очередной годовщины Октябрьской революции, дуэт из оперетты «Самое заветное». На музыкальном проигрыше я обращаюсь к героине с просьбой ее поцеловать. На что она отвечает: мол, неудобно, народ вокруг. Я же, глядя в кулисы: «Да нет же никого!» Она, естественно, стесняется, а потом, поколебавшись, спрашивает, показывая в зал: «А они?» «Да что они понимают!» — отмахиваюсь я, и мы целуемся. На всех концертах последняя реплика не вызывала никаких сомнений, но тут... перед нами должны были сидеть не простые зрители, а высшие руководители партии и правительства. И заявлять им, что они ничего не понимают, было бы слишком смело. Признаюсь честно, накануне концерта я не спал ночь, пытаясь найти выход из положения. И нашел! Когда дело дошло до роковой реплики, я, широко улыбнувшись Брежневу, Суслову и другим членам Политбюро, раскрыл им дружеские объятия и вместо «Да что они понимают» с нахальным амикошонством залепил: «Да это ж все свои!» Первым, как ни странно, зааплодировал главный идеолог Суслов. А за ним — и все остальные.
БОЛЬШЕВИСТСКИЕ ГАДОСТИ
— Ходил упорный слух, что вы возглавляли Антисионистский комитет. Это правда? — спросил журналист Денис Корсаков у актрисы Элины Быстрицкой, исполнительницы роли Аксиньи в «Тихом Доне».
— Ни-ког-да! — категорически ответила Элина Авраамовна. — Я не сторонница национальных ограничений или национальных предпочтений. Однажды я приняла участие в организованной правительством акции, связанной с этим... Но все начиналось не так, меня спросили: «Элина Авраамовна, как вы относитесь к тому, что ансамбль Моисеева на Западе забросали однажды гнилыми овощами?» Я ответила, что возмущена. «Можете это публично сказать? Приходите туда-то и тогда-то...» Я пришла. Это была очередная кампания, на этот раз, по-видимому, действительно антисионистская. Я увидела там Ойстраха, Райкина, Райзмана, Долматовского, Фрадкина, очень уважаемых мною людей, и поняла, что все они подобраны по национальному признаку. Мне было противно. Действительно, мне задали только один вопрос, по поводу ансамбля, и я ответила, но вопросы и ответы там не имели значения. Важно было присутствовать на этой акции. Просто это была очередная большевистская гадость.
— А самая большая большевистская гадость, которая вам в вашей жизни была сделана?
— (Пауза). Лично мне... Это и слезы моего отца, и издевательства над людьми. Я была свидетельницей страданий некоторых семей... Я не могу назвать что-то одно, самое большое. В душе накапливались ощущения.
ПРО СОЦИАЛИЗМ И ВОДУ
Рассказывает Прасковья Николаевна Мошенцева, врач-хирург Кремлевской больницы, проработавшая там более 30 лет:
— Однажды мой пациент по фамилии Хрущев Никита Сергеевич спрашивает: «Хотите, я вам расскажу анекдот про социализм и воду». Так вот. Как-то в один колхоз из города приехал лектор рассказывать про социализм. Согнали в клуб всех колхозников. На сцене установили стол, накрыли зеленой скатертью, поставили, как полагается, графин с водой и стакан. Лекция началась. Лектор читает час — выпивает один графин воды. Читает второй час— выпивает второй графин воды. Третий час — все про тот же социализм — выпивает третий графин воды. Наконец лекция закончилась. Все вздохнули с облегчением. Зашевелились колхозники. Председатель колхоза встал, поблагодарил лектора за интересный доклад и обратился к присутствующим: «Товарищи колхозники, у кого какие вопросы будут?» В зале опять тишина. Никто никаких вопросов не задает. Председатель снова повторил: «Товарищи, у кого будут вопросы?» И снова тишина. У председателя заметно стало портиться настроение, и он уже с некоторым раздражением в третий раз сказал: «Ну, товарищи, у кого-нибудь ведь должны быть вопросы?» И вдруг с заднего ряда несмело поднял руку пожилой человек небольшого роста. Председатель обрадовался: наконец-то! Человек поднялся со своего места и обратился с вопросом к лектору: «Уважаемый лехтор! Скажите, пожалуйста, вот вы читали про социализм целых три часа, выпили три графина воды и ни разу ссать не сходили. Как же это?»
Хрущев замолчал и испытующе посмотрел на врача. Прасковья Николаевна была обескуражена. Финал анекдота резал ей уши, что было написано на ее лице. Хрущев закатился смехом и сказал:
— Теперь вам ясно, что такое социализм? Вода!
— Никита Сергеевич! Как вы можете так говорить про социализм?
— А что же это, по-вашему, если не вода?..
Врач опять возразила:
— Вы же сами всю жизнь строили социализм и даже обещали нам коммунизм!
— А что мне оставалось делать? — развел руками Хрущев.
Это случилось, по словам Мошенцевой, когда Никита Сергеевич был уже пенсионером союзного значения.
БЫЛА БЕЛОЙ ВОРОНОЙ
В нее было влюблено большинство мужского населения СССР. Портреты Людмилы Чурсиной украшали стены армейских казарм, студенческих и рабочих общежитий. Но пик популярности прошел. Наступила другая полоса.
— Диссиденткой — ни в жизни, ни в искусстве — я не была, — признается она кинокритику Леониду Павлючику. — Но и к правоверным служительницам советского строя меня относить не надо. Да, я была членом ЦК комсомола, но чувствовала себя среди них белой вороной. Я уже тогда прекрасно видела, что на трибуне говорят одно, а в жизни происходит другое. Меня приглашали подчас на всякие женские форумы, но я не читала по чужим шпаргалкам, а говорила своими словами о природе, любви, предназначении женщины в этом мире. Резко выступала против тяжелого женского труда на производстве. Свое пребывание в президиумах никогда не использовала для того, чтобы устроить личные дела. Я не знала, как и о чем говорить с начальством, я его сторонилась — это был не мой огород. В итоге за свою многолетнюю актерскую и общественную деятельность я получила от государства 27 квадратных метров жилья — это все мои «подарки» от власти.
