— Капитон Иванович, — сказал Восток, едва Зуев появился в «гетто», — пока мы не начали обсуждать что-то важное, хотелось бы попросить вас об одном одолжении...
— Слушаю.
— Если это возможно — поговорите с вашим Советом, чтобы нам с Крыськой разрешили выполнять на станции какую-то работу. Иначе мы тут с ней со скуки заплесневеем, — сталкер улыбнулся. — Ну и заодно харчи не будете на нас даром переводить. Я же понимаю, что у вас тут — тоже отнюдь не житница Черноземья и не закрома родины, чтобы еще и нас двоих задарма кормить-поить. Мы уже говорили между собой на эту тему. И решили, что быть нахлебниками нам как-то не хочется.
Скавен внимательно посмотрел на человека, и в его глазах мелькнуло одобрение.
— Хорошо, я подниму эту тему, — кивнул он. — И хорошо, что у вас возникла такая мысль. Поскольку по тому вопросу, что я сейчас хотел с вами обсудить, Совет пока ни тпру ни ну. Я имею в виду идею налаживания контактов с «чистой» частью Метро. Как ты предлагал тогда Совету.
— Неужели так до сих пор ничего не решили? — удивился сталкер. Питон только махнул рукой:
— Да ну их!.. Все чего-то заседают да обсуждают... Бюрократы, мама их лошадь...
Крыся прыснула. Видимо, присловье командира показалось ей забавным.
— Так что, насколько долго тебе придется задержаться на наших станциях — одному мирозданию известно, — закончил Питон. — Плюс еще непонятки с твоим положением. Не то гость, не то пленник, не то заложник...
— На заложника я точно не тяну! — почти весело отозвался Восток. — Ценности для нашей части Метро я никакой не представляю, если что — про меня даже наниматели не вспомнят. Ну и, соответственно, шантажировать мною некого... прости, Крысь.
— Вот и я о том же. У меня есть некое смутное ощущение, что Совет склонен вообще отпустить тебя подобру-поздорову — раз ты не шпионом оказался. Тайн ты тут наших никаких особых не выведал, так что бояться им нечего. А тем более, если и правда получится хоть какой-никакой контакт с вашими... Но ведь ты не уйдешь — даже если тебя и отпустят. Верно?
— Не уйду. И я надеюсь, что ваш Совет это понимает.
— Еще как понимают. Но не понимают причин, которые побуждают тебя оставаться здесь добровольно. И ломают голову, кем же тебя все-таки считать.
Восток посмотрел на Крысю и вдруг как-то заговорщицки подмигнул ей. Девушка в ответ чуть порозовела и опустила глаза.
— А пусть считают меня... группой поддержки! Сами знаете кого. А что до причин... Так вот же она сидит — причина эта!
Крыся совсем стушевалась и залилась густой краской. Но взгляд ее, брошенный на Востока, был красноречивее всех слов. Равно как и взгляд самого Востока, брошенный на нее.
Питон смущенно кашлянул. Наблюдать, как между этими двумя столь разными существами возникает нечто большее, чем просто приязнь или даже дружба, было и радостно, и неловко, и... страшно. Радостно было за воспитанницу, которая после всех невзгод своей пока еще короткой жизни вдруг обрела по-настоящему близкое и дорогое существо — пусть даже и в лице представителя враждебного «племени». Неловко — оттого, что словно в замочную скважину за ними подглядывал. А страшно...
Если у этих двоих все настолько серьезно, то встает закономерный вопрос: куда им дальше-то деваться? Оставаться в скавенской части Метро — или уходить в «чистую», к людям? Но насколько милосердны и лояльны будут скавены к живущему среди них человеку, а люди — к мутантке? История, приключившаяся с ребятами, и сложившаяся после этого ситуация явственно показывали Питону, что на какой-то благополучный исход лучше не рассчитывать: чужаков не жаловали ни там, ни там, да еще и чужаков из тех, с кем ты от веку грызешься. А уж если они еще и не такие...
Так что как ни крути, но совместное «светлое будущее» для Крыси и Востока невозможно, пока не установятся более-менее мирные отношения между людьми и скавенами. Да и то...
«Вот уж воистину — Ромео Монтекки с Джульеттой Капулетти! — невесело подумал Питон, усмехаясь невольной аналогии. — И что там еще Кожан предложить хочет... если хочет — пока неизвестно. А жить этим приключенцам уже сейчас надо. Поэтому действительно, самый тут идеальный вариант — замиряться с «чистыми». Чтобы ни один из ребят не оказался изгоем среди соплеменников другого! Замиряться, искать точки соприкосновения, сотрудничать... Вот только почему медлит с решением Совет?»
— Ну ладно... группа поддержки... и прочие интересные личности... — вслух проворчал он, поворачивая беседу в деловое русло. — Ты лучше мне вот что скажи: существует ли какая-то реальная возможность сообщить вашей сталкерской «верхушке»... или кто там у вас есть?.. что их коллеги отсюда вовсе не против начать переговоры и сделать шаг, как раньше выражались, к обоюдному консенсусу?
Сталкер призадумался. А Крыся тихонько поинтересовалась:
— Дядька Питон, ты хочешь провернуть это дело в обход Совета?
— Нет. Я пока прикидываю вероятные и имеющиеся у нас возможности, — так же тихо отозвался командир. — На всякий случай. В разговорах с нашей администрацией лишние факты и подпорки в пользу этой «чебурашкиной идеи» передружить всех между собой не помешают.
Крыся серьезно кивнула.
— Насчет возможностей... — начал Восток. — Можно передать сообщение сталкерам ближайшей к вам нашей станции. А там по цепочке дойдет до кого надо. Тем более, если по такому поводу —думаю, что реакция последует довольно быстро.
— Ближайшая к нам ваша станция — Тимирязевская, — покачал головой Питон. — А там такие... деятели сидят, с которыми ни вам, ни нам связываться не захочется. — Восток кивнул, соглашаясь: про «деятелей» он уже был в курсе, Крыся просветила. — Еще варианты?
— Савеловская?
— Уже лучше, но что-то (а если конкретно — то наша история) подсказывает мне, что любая инициатива, идущая с нашей стороны, будет воспринята там... довольно неоднозначно. Даже если послание принесет посредник-человек... — тут скавен многозначительно посмотрел на сталкера, и тот вздохнул и чуть развел руками: мол, а куда ж я денусь-то? — мало ли как там отнесутся даже к нему. Тебе это надо?
— Ты как хочешь, дядька Питон, но я Востока на Савеловскую не отпущу! — вдруг заволновалась Крыся. По ее лицу, правда, было видно, что она явно что-то обдумывает параллельно с мужчинами.
— Собственница ты мо... наша! — развеселился сталкер. — Успокойся, не пойду я на Савеловскую! Есть еще вариант. Я, когда на задание отправлялся, то добирался до ВДНХ, а оттуда уже двигался в ваши края. И возвращаться по их ветке планировал. Так что меня там помнят. И передать послание через местных коллег будет быстрее, чем если мы это сделаем через Савеловскую, Зеленую линию или даже Ганзу. В конце концов, на ВДНХ живет человек, с мнением которого у нас даже наши командиры считаются. Возможно, он сможет помочь...
Питон остро глянул на молодого человека:
— Тот самый, что ли? Который «черных» пожег?
— Слухами земля полнится... — хмыкнул Восток. — Да, тот самый.
— Что ж, идея дельная. Можно — если Совет таки даст добро — попробовать отправить с тобой группу, которая дождется ответа или даже — при случае — выступит от лица наших станций. Вот только от нас до ВДНХ неблизко. С поправкой на дорогу, особенности местности и местную фауну... и местами флору — это почти всю ночь придется идти.
— А если договориться с Эмиратом? — подала идею Крыся. — И выходить от них и идти поверху до ВВЦ? Сперва по «железке» до Останкино, потом — мимо Башни по Королева... А если назначать место переговоров — то тоже где-то там, на полпути.
Питон задумался.
Отношения Содружества с нейтральной Петровско-Разумовской очень напоминали пресловутую «постоянную контрактную договоренность», не так давно озвученную Востоком в контексте пресловутой же «чебурашкиной идеи». Содружество тактично не лезло во внутреннюю жизнь и не стремилось диктовать свои законы варившемуся в собственном соку религиозно-рабовладельческому Эмирату. А тот, расплачиваясь за поставки товаров и продуктов и безопасность северных границ, исправно нес дозор на южных рубежах Линии, как Бибирево — на северных.
Вопрос защиты юга встал очень остро с того дня, как на заброшенную и окруженную трагическим и, отчасти, священно-мистическим (как и любой мемориал памяти) ореолом Тимирязевскую из «чистой» части Метро пришли какие-то подозрительные люди. Как позже выяснилось — то ли согнанные с какой-то другой станции, то ли решившие расширить сферу своего влияния сатанисты. Эмират, который тогда еще не состоял в договорных отношениях с Содружеством и которому непрошеное соседство с осквернившими станцию-мемориал «слугами шайтана» оказалось костью в горле, после первых же инцидентов с соседями встал на дыбы, поднял (фигурально выражаясь) зеленое знамя и объявил «поганым шакалам» газават. Тимирязевская, по большому счету, не была нужна ни Эмирату, ни Содружеству (ни даже предприимчивым желтым кланам Владыкина) — уж слишком страшные и горькие события в истории Линии были с ней связаны. Но лишиться столь удобного и надежного буфера между скавенскими и «чистыми» станциями и вместо него заполучить столь опасное и мерзкое соседство — это не было выгодно ни Содружеству, ни, тем более, Эмирату. Вот почему чуть ли не после первых же похищений и довольно кровавых стычек в туннелях и на поверхности Эмират прислал в Содружество посольство с просьбой о дружбе и взаимопомощи.
